Андрей Дышев - Однокла$$ник, который знал все
– А? Принтер?
Чемоданов тянул время, чтобы придумать ответ. Я так его и не дождался.
– Ты уверен, что здесь все в порядке?
– Комар носа не подточит! Гарантия! Если не примут – деньги верну.
Не знаю, почему я снова поверил ему.
– Вот что, Витя, – сказал я, доставая из кармана лист, на котором были выписаны требования американцев. – У меня к тебе еще одна просьба.
– Валяй! – с безразличием ответил Чемоданов и удобнее устроился на сиденье.
– Научный руководитель нашел в твоей диссертации еще одну погрешность. Надо свести к конечному результату смешанные течения Сницаря… то есть на основе его теории… В общем, читай сам, здесь все написано.
Чемоданов взял лист и недолго смотрел на него.
– Да, – сказал он. – У меня была мысль связать свои выводы с гипотезой Сницаря. А потом я решил, что это будет уход от главной темы. Тот, кто это написал, – Чемоданов щелкнул пальцем по листу, – хочет придать диссертации прикладное значение.
И он вопросительно глянул на меня. Я понял так, что Чемоданов интересуется суммой гонорара.
– Я дам тебе три тысячи баксов, – сказал я.
Особой реакции мои слова не произвели. Чемоданов снова опустил глаза и, словно размышляя вслух, произнес:
– Тут есть один маленький, но вполне существенный нюанс. Некоторые разработки Сницаря имеют гриф «Для служебного пользования». Правда, с институтским пропуском я запросто могу пройти в специализированные технические библиотеки…
– Пять тысяч долларов, – прервал я его.
Чемоданов снова посмотрел на меня. Мне показалось, что на этот раз с едва заметной усмешкой.
– Вот так даже? – недоверчиво спросил он, затем вздохнул и произнес: – Я очень благодарен тебе. Ты помог мне разобраться, сколько я стою на самом деле.
– Десять тысяч, – процедил я. – Но это конец торгу. Ни цента больше!
– Десять тысяч? – переспросил Чемоданов, пытливо глядя мне в глаза. – За то, чтобы я свел к конечному результату выводы диссертации в соответствии с методом Сницаря?
– Да, – подтвердил я. – Именно так.
Чемоданов качнул головой. Сумма его впечатлила. Едва заметно улыбаясь, он уставился на знакомую мне собачонку, которая стояла в луже на трех лапах и чесалась; как могло показаться, она делала это уже несколько дней без перерыва. Странно, что еще не протерла свое ухо до дыр.
– Всего за несколько страниц, – произнес он, – ты готов выложить десять тысяч долларов. Могу представить, сколько денег тебе пообещали за всю диссертацию.
У меня даже в сердце кольнуло от этих слов. Он будто прочитал мои мысли. Убеждать его в обратном не было смысла. Только идиот мог поверить, что я готов платить такие деньги за диплом кандидата наук.
– Во-первых, пообещали не так уж и много, – попытался смягчить я его предположения. – А во-вторых, пообещали мне.
Я сделал ударение на слове «мне», давая понять Чемоданову, что моя роль в этом вопросе исключительная. Но Чемоданов смотрел на меня недоверчивым взглядом. Лицо его напрягалось и становилось все более жестоким.
– Вот что, – произнес он, искоса глядя на меня. – Вот что, – повторил он и полез в нагрудный карман дубленки.
Я не мог поверить своим глазам. Чемоданов протягивал мне тонкую стопку долларов.
– Возьми, – сказал он твердо. – Здесь полторы тысячи.
Я все понял. Такого развития событий я предвидеть никак не мог.
– Зачем?
– Возьми, – тверже повторил Чемоданов. – Я передумал продавать тебе диссертацию. Она мне самому нужна.
Это была катастрофа! Жуткая метаморфоза, которая может пригрезиться разве что в кошмарном сне! Я смотрел на сидящего рядом Чемоданова и не узнавал его. Всего пару дней назад я пинками выталкивал его, пьяного и грязного, из академии на улицу. А сейчас он с легкостью ломал мне всю жизнь, ставил непреодолимую преграду на пути к Насте, превращал из богача в нищего.
– Ты что?! – онемевшими губами прошептал я и отвел его руку с деньгами в сторону. – Так не пойдет. Диссертация мне тоже нужна. Что продано, то продано. Обратного пути нет.
– Сделка была незаконной, – настаивал Чемоданов, продолжая держать деньги у моего лица. – Я был пьян. Ты воспользовался моим беспомощным состоянием.
Злость начинала клокотать во мне. Я знал, что Чемоданов наглый и бессовестный тип. Но разве мог предположить, что он такой грандиозный негодяй?
– Вот что, дружок, – произнес я. – Не знаю, какое у тебя было состояние. Я тебе водку не предлагал. Разговор у нас был нормальным. Ты назначил сумму – я заплатил. Все было честно, при свидетеле. Потому диссертацию ты не получишь.
– Забери деньги! – Чемоданов повысил голос. – Я буду оспаривать свои права на диссертацию через суд.
– Что?! Через суд?! – вспылил я. – Да хоть через международный трибунал! Все равно ничего не докажешь! Я уничтожил твой экземпляр!
– Докажу! – еще громче сказал Чемоданов. – Второй экземпляр диссертации, да будет тебе известно, уже пятый год лежит в библиотечном хранилище кое-какого института. Стоит сделать туда запрос, как сразу выяснится, кто автор.
Я скрипнул зубами и, не в силах сдерживать себя, схватил Чемоданова за горло. Он покраснел, запыхтел, но даже не сделал попытки освободиться.
– Сколько тебе дать денег, чтобы ты подписал передачу всех прав на меня и заткнул свой поганый рот навеки? – проговорил я, испытывая неудержимое желание сдавить горло Чемоданова.
– Семьдесят, – тотчас прохрипел он.
Мне показалось, что я ослышался.
– Чего «семьдесят»?!
– Семьдесят тысяч долларов…
У меня даже пальцы сами собой разжались от такой вопиющей наглости. Сумма была настолько велика, что я даже не стал торговаться.
Я достал платок, вытер им руку, которой держал Чемоданова за горло, и, стараясь вложить в интонацию как можно больше скрытых намерений, сказал:
– Мне дешевле будет заказать киллера и нанять другого физика. Не думай, парень, что ты незаменим.
– Ну-ну, – ответил Чемоданов, массируя шею. – Посмотрим.
Он решительно открыл дверь и вышел из машины. Я завел мотор, вдавил педаль газа в пол и с визгом рванул с места.
Глава 13
Наука не выносит романтиков
Я только сейчас понял, что такое время и как дорого оно для меня стоит. Я выжимал из своей машины максимальную скорость, на какую она только была способна, и все равно мне казалось, что Чемоданов преследует меня по пятам. Я ежеминутно поглядывал в зеркало заднего вида, словно хотел увидеть, как Чемоданов мчится в Москву, чтобы опубликовать в газете какой-нибудь пасквиль на меня.
Как я ругал себя! Какими словами называл за то, что предложил Чемоданову десять тысяч баксов! Если бы я торговался с ним по мелочи, он ничего бы не заподозрил. Как миленький согласился бы на пятьсот долларов. Я был во всем виноват!
Первое, что надо сделать, причем немедленно, – дать объявление в газету. Срочное объявление, чтобы завтра утром оно уже вышло в свет.
Я уже пользовался этой услугой, когда покупал квартиру, и прямиком заехал в офис, где принимали объявления. Текст я сделал коротким, чтобы не утомлять читателей, и заказал рамку и крупный шрифт.
– Завтра с утра выйдет, – пообещала приемщица.
Продолжая думать о том, как бы опередить Чемоданова и вырвать у американцев деньги до того, как он поднимет шум, я заехал к себе в фирму. Я шел по коридору, машинально пожимал руки озабоченным сотрудникам, отчужденно смотрел на девушек, порхающих между ксероксом и принтером с листочками в руках, и не понимал смысла всей этой глупой и малополезной суеты. Я начинал воспринимать себя как зрителя, который смотрел скучнейший фильм. «Зачем это все? – думал я. – Зачем они делают такие умные лица?»
Я уже был здесь чужим. Мое сознание вращалось в других сферах. Мне звонили, я поднимал трубку, но не понимал, чего от меня хотят. Передо мной лежали какие-то счета, списки разнокалиберных труб и шлангов, квитанции и письма с просьбами и гарантиями; я перекладывал их с места на место и не знал, что с ними делать. Все это было мышиной возней. Самое главное – не позволить Чемоданову заявить во всеуслышание о своих правах на диссертацию.
В реальность меня смог вернуть только наш главный инженер. Он неожиданно ворвался в мой кабинет, словно к себе домой, взглянул на меня так, будто не узнал, сел напротив и бесцеремонно придвинул к себе мой телефон.
– Как здоровье? – спросил он меня, прижимая к уху трубку.
Я не успел ответить, как он, забыв о моем существовании, начал кого-то громко материть по телефону. Вскоре зашла Зоя и положила перед ним какие-то документы. Она даже не взглянула на меня, словно в кабинете был только главный инженер. Потом ввалился электрик с мотком проволоки на шее и стал объяснять инженеру, почему в цехе коротит. Он объяснял не меньше часа, а потом еще час инженер в грубой форме возражал ему, убеждая, что коротить не должно.
Словом, я понял, что своим присутствием только мешаю людям. Уходя, я сказал Зое, что завтра меня не будет, на что она равнодушно пожала плечами.
