Александр Звягинцев - Скиф
До рощи было уже совсем близко, когда наперерез ему из-за каменной гряды выскочило несколько душманов. Скифу удалось их обойти и влететь в рощу, но они преследовали его буквально по пятам, их гортанные победные крики раздавались все ближе и ближе.
Скиф, на ходу встав ногами на седло, подпрыгнул, повис на ветке и, подтянувшись, забрался в крону дерева.
Вскоре появились душманы. Один за другим всадники проскакали под деревом. Примерившись, Скиф прыгнул на замыкающего, выхватил у него автомат, а самого душмана сбросил с лошади.
Пытаясь отвлечь внимание на себя, Скиф остановился и выпустил длинную очередь из автомата вслед скрывшимся за деревьями всадникам.
Повернув лошадей, те ринулись за Скифом. Сняв свисающую с седла веревку, он подобрал два подходящих дерева, росших по разные стороны тропы, и быстро натянул ее между ними — на уровне головы скачущего всадника. Выпустив еще одну, на сей раз короткую, очередь из автомата, Скиф поскакал обратно в долину, уводя преследователей от Ольги.
Первые всадники, свернув на тропу, по которой только что проскакал Скиф, сразу же налетели на натянутую как струна веревку и один за другим вылетели из седел. Но затем кто-то перерубил препятствие кинжалом, и часть отряда продолжила погоню.
Один из моджахедов все же приблизился к Скифу и бросил аркан. Но тот, ловко увернувшись, подставил под петлю руку и, когда петля затянулась, резко дернул аркан на себя. Всадник вылетел из седла.
Моджахеды, видя, что беглец уходит, открыли по нему сильный огонь. Несколько пуль сразили лошадь, и, падая, она подмяла капитана под себя. Не успел Скиф опомниться, как разгоряченные погоней преследователи, спешившись, навалились на него.
Ольга замедлила бег коня, лишь проскакав почти всю дубовую рощу. Не слыша за собой погони, она немного успокоилась. Автоматные очереди, правда, встревожили ее, но она верила в силу и удачливость своего мужа. Ольга остановилась и стала ждать.
Услышав топот копыт, она спряталась за огромное дерево, хотя прекрасно понимала, что оно не скроет ее. Появился конь Скифа, но он был без всадника. Хватая ноздрями воздух, животное не спеша направилось к Ольге.
Ею овладел страх, но она старалась подавить его. Надо было решать, что делать дальше. До ее слуха донеслось журчанье ручья. Взяв за повод коня Скифа, Ольга подъехала к воде. Спешившись, она утолила жажду и села на камень — отдохнуть и подождать, пока напьются кони.
— Тетя! — раздался детский голос. — Ты чего тут сидишь? Устала?
Ольга увидела в ручье отражение ребенка, черты лица которого напомнили ей Скифа. Она протянула к нему руки. Но как только кончики пальцев коснулись поверхности воды, роща исчезла, и перед ней возник восточный город, обнесенный высокой стеной.
— Да, малыш, — ответила Ольга. — Устала. А что ты один тут делаешь?
— Я потерялся! Ты не видела мою маму?
— Не видела. Ты из этого города?
Мальчик задумался.
— Я не знаю. Мне кажется, что нет. Спроси мою маму, она знает.
Ольга взяла мальчика за руку.
— Пойдем в город. Пройдем по улицам, может, ты узнаешь свой дом, или мы встретим кого-нибудь, кто знает тебя, и он нам скажет, где твой дом и твоя мама.
Войдя в город, они остановились в изумлении: все дома и улицы золотились, играли изумрудным и голубым светом. Такой красоты Ольга никогда не видела. Удивляло и другое: ни одного человека на своем пути они не встретили. Тихо, пусто и чисто было на улицах, по которым они шли. Они проходили одну улицу за другой, сворачивали и в узкие извилистые переулки, но малыш не находил своего дома.
Ощущение фантастического, невероятного овладело Ольгой. Все это было как сон, как наваждение. Голова ее закружилась, мысли перепутались, и лишь одна из них укрепилась в ее мозгу: город, скорее всего, постигло какое-то небывалое стихийное бедствие и люди вынуждены были покинуть его.
— Тетя, — сказал мальчик, — я устал и хочу есть.
— Давай постучимся в какой-нибудь дом. Может, кто-нибудь откроет, напоит нас, даст еды, что-нибудь объяснит.
Ольга стала стучаться во все ворота подряд, но они не отворялись.
— У меня нет сил идти дальше, — сказал ее маленький спутник. — Если бы мама была в этом городе, мы бы встретили ее. — Он готов был расплакаться. — Тетя, а ты не моя мама?
Сердце Ольги сжалось, она прижала к себе мальчика и, не сдерживаясь, зарыдала…
Ее слезы упали в ручей, и мгновенно малыш и город исчезли.
Ольга даже не успела испугаться, когда чьи-то руки сзади схватили ее и потащили к стоявшим поодаль лошадям.
Избив Скифа, душманы привязали его к суку дерева, так что он почти висел над землей, а сами расположились отдохнуть на небольшой полянке здесь же, в дубовой роще.
Каждый был занят своим делом: кто чистил оружие, кто разводил костер, кто дремал, положив автомат на землю рядом с собой. Некоторые, в том числе вожак отряда по кличке Меченый, наблюдали за допросом Скифа, который вел широкоплечий, коренастый моджахед.
Молчание Скифа злило его. Он вынул из-за пояса большой нож и концом его лезвия стал водить по груди пленника.
— Послушай, мушавер, если ты и дальше ничего не скажешь, для начала я вырежу тебе вот здесь красную звезду. — Моджахед сверкнул глазами. — Смотри, какой нож острый!
Показывая взглядом на нож, душман разжал пальцы. Нож упал, воткнувшись в землю совсем рядом с ногой Скифа.
Меченый посоветовал:
— Подогрей-ка этого кафира!
— Придется! — ухмыльнулся коренастый и пошел к лошадям.
Краем глаза Скиф вдруг увидел, как брошенный кем-то из-за ближайшего дерева нож надрезал веревку. Достаточно было одного его рывка, чтобы она лопнула. Он исподтишка огляделся: кроме него никто ничего не заметил.
Широкоплечий взял камчу и, похлопывая ею по ладони, направился обратно — «подогревать» пленника. Ему оставалось сделать всего несколько шагов, как вдруг Скиф сильным ударом ноги под рукоятку воткнутого в землю ножа расчетливо направил нож в душмана. Нож, проделав замысловатую траекторию, буквально впился в широкую грудь бандита. Тот закричал и упал ниц.
От неожиданности все вокруг замерли. В ту же секунду из-за деревьев выскочили бородачи. Скиф узнал в них стражей Гинду. Он думал, что, сбежав, навсегда распрощался с ним. Но нет, он был нужен стражам Гинду. И только живым: ведь он единственный, кто знал, где погребены маманды.
Нападение стражей Гинду оказалось столь неожиданным, что, несмотря на их малочисленность, они без труда справились с душманами. Несколько человек сдались в плен. Среди них был и Меченый.
Как только Скифа освободили от веревок, из-за деревьев показалась Ольга, сидя верхом на коне. Она подскакала к Скифу и прямо с седла бросилась к нему на шею.
Они стояли, обнявшись, когда к ним подошел старший горец, тот самый, который не так давно вместе с Мурабом и другими стражами Гинду брал Скифа в плен. Ответив на его приветствие, Скиф сказал:
— Теперь, когда я нашел ту, за кем сюда пришел, и мы с нею вместе, можете быть спокойны — я покажу вам место, где находятся ваши маманды.
Старший произнес с достоинством:
— Мы это давно поняли и, чтобы не потерять вас, шли за вами по пятам от самого стана Хабибуллы.
— Тогда в путь! К ущелью Красных волков, пока солнце еще высоко… А этих, — Скиф кивнул в сторону связанных душманов, — возьмем с собой. Там как раз для них есть подходящая работенка…
Лишь к концу дня измученные жарой всадники доскакали до ущелья, где Скиф со своими товарищами принял неравный бой с отрядом Хабибуллы, в котором погиб Василек…
Скиф без труда нашел валун, за которым тогда переждал камнепад.
— Сюда! Я нашел то место! — крикнул он горцам.
Все спешились и сгрудились возле завала, преграждавшего горную дорогу.
Из-под камней исходил тошнотворный запах.
— Тюки завалило вместе с верблюдами, — объяснил Скиф. — Надо разгребать камни.
Обойдя завал, он остановился у места, где зловоние ощущалось особенно сильно.
— Начать лучше отсюда…
Самые тяжелые камни откатывали пленные душманы, но потрудиться пришлось и всем остальным. Наконец, из-под завала показались начавшие разлагаться трупы верблюдов и большие тюки. Работа пошла быстрей. Вскоре из тюков были извлечены кожаные мешочки с мамандами и гора драгоценностей. Их разложили на большом плоском камне, и они заиграли на солнце всеми цветами радуги. Чего тут только не было! И золотые монеты, и драгоценные камни, и разные ювелирные изделия, и предметы домашнего обихода из благородных металлов.
Но стражей Гинду все эти богатства не интересовали. Они в благоговении застыли перед серебряными тарелочками и большим серебряным подносом. Расчерченный пересекающимися прямыми и эллипсообразными линиями, поднос по краю был расписан какими-то таинственными узорами. Теперь и все восемь маманд в кожаных мешочках находились в руках стражей Гинду.
