Евгений Сухов - Государственный преступник
— Я почти не сомневаюсь, что Костя… погиб из-за этих писем, — как-то разом посмурнела Петровская.
— Кажется, вы правы, — пристально посмотрел на Валентину Дмитриевну Аристов, стараясь скрыть нахлынувшее смущение.
Неужели он ошибается в ней и Петровская ни в чем не замешана и действительно хочет как-то отомстить за смерть своего жениха? Надо полагать, что и письма она вытащила из комода Веры, чтобы попытаться отыскать в них хотя бы какое-нибудь доказательство, способное вывести на след преступников. Потому и вернула их обратно! А хромой слуга?.. В конце концов, разве мало хромых на белом свете!
Артемий Платонович посмотрел на Веру. Лицо задумчивое, слегка настороженное, похоже, что она тоже пребывает в каких-то нелегких размышлениях. Следует исходить из того, что эти письма уже побывали в руках Петровской. Хотя, с другой стороны, она вряд ли сумела бы менее чем за десять минут прочитать их все.
И Аристов решился:
— Валентина Дмитриевна, поскольку содержание этих писем является крайне важным и может пролить свет на преступников, я хотел бы просить вас перевести их.
— Извольте, я приготовлю вам переводы, — охотно отозвалась Петровская.
— Вы оказываете мне неоценимую услугу, сударыня.
— Ошибаетесь, — несколько холодно произнесла Петровская. — Я делаю это не для вас, а ради дела. Чтобы убийцы моего жениха, кто бы они ни были, понесли заслуженное возмездие.
— Да, конечно, — слегка сконфузившись, согласился отставной штабс-ротмистр и отдал ей остальные письма.
Глава 12 «РАЗВЯЗКА НАСТУПИТ ЧЕРЕЗ НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ»
Максим Станиславович приехал в усадьбу Дагера после обеда. Собранные им сведения о госпоже Петровской гласили следующее.
Петровская Валентина Дмитриевна, дворянка, 23 года. До 21 года, поскольку являлась сиротой, находилась под опекой своего дальнего родственника, управляющего ее шестью имениями, доставшимися в наследство от отца, статского советника Дмитрия Петровича Петровского. Мать — полька, умерла, когда Валентине было шесть лет от роду. Воспитывалась в Средневолжском Родионовском институте благородных девиц, по выпуску из которого познакомилась с секретарем канцелярии средневолжского губернатора Константином Макаровым. Несколько месяцев назад, уже будучи чиновником особых поручений, Макаров сделал Петровской предложение руки и сердца, на что та дала согласие. Состоялась помолвка. Потом по поручению губернатора (читай: полковника Мезенцова) Макаров выехал в Володары, дабы получить там какие-то бумаги от секретного агента (никаких подробностей узнать не удалось). До Нижнего Новгорода доехали пароходом акционерного общества «Кавказ и Меркурий» вчетвером: Макаров, Петровская со слугой Прохором Игнатьевым и компаньонка Петровской Анастасия Маслова. Дальше Макаров поехал один поездом, а Петровская с компаньонкой и слугой остановились в гостинице «Париж» дожидаться его возвращения. Когда тот не вернулся, отправились на его поиски. Потом появилась газетная публикация в «Нижегородском листке», а затем, когда тело умершего в поезде было отправлено на опознание в Нижний, Петровская получила известие, что покойный и есть ее бывший жених Константин Макаров…
Артемий Платонович выслушал сей пространный доклад, похвалил Обличайло за толково выполненную работу и задал вопрос, единственно которого и боялся следственный пристав:
— А куда подевалась компаньонка Петровской?
— Э-э-э… Не знаю, господин Аристов, — вздохнув, честно признался Обличайло.
— А сами вы как полагаете?
— Верно, ее отправили обратно в Средневолжск. Ведь обстоятельства поездки уже изменились.
— Ладно, разберемся, — кивнул Артемий Платонович и поделился с приставом событиями последних двух дней, проведенных им у Дагера, закончив свое повествование тем, что отдал письма Петровской для их перевода.
— Вы отдали все письма ей? — в недоумении воскликнул Обличайло, кажется, даже подпрыгнув в креслах.
Разговор происходил в комнате Аристова при плотно затворенных дверях, но все же Артемий Платонович сказал:
— Пожалуйста, потише, сударь.
— Но зачем? — на сей раз почти шепотом спросил пристав, даже не пытаясь скрыть отчаяния.
— А затем, что теперь они для мадемуазель Петровской не имеют никакой стоимости. Она ведь имела возможность с ними познакомиться, изъять наиболее важные из писем, а то и просто подменить их… Но, кажется, она этого не сделала.
— А если все же сделала?
— Тогда она скоро оставит усадьбу барона Дагера. Так или иначе, развязка наступит через несколько дней. Потому-то вы и нужны мне здесь, ведь поначалу я хотел, чтобы вы съездили в Нижний и поручили там кому-нибудь сделать перевод писем. А так и перевод готовится, и вы рядом.
Подошла Вера с невысоким парнишкой. На его рябом лице застыло плутоватое выражение. Он настороженно осмотрелся, как если бы полагал, что ему вдруг надерут уши за очередные проказы.
— Вот это тот самый Семен, что нашел письма, — слегка подтолкнула Вера парня в комнату Аристова.
— Благодарю вас, Вера Михайловна, — быстро оглядев Сеньку, поблагодарил отставной штабс-ротмистр. — Не знаю, что бы я делал без вашей помощи. А скажите, — сказал он после некоторой паузы, — кто-нибудь видел вас, пока вы вели этого господина ко мне?
— Дворник видел, садовник видел, кузен, — начала перечислять Вера.
— Кузен? — насторожился Аристов.
— Да, — ответила Вера. — Он даже едва не поколотил Семена за то, что он ставит в нашей Охотничьей роще эти свои западни.
— Ничего я не ставлю, — огрызнулся Сенька.
— Не лги! — топнула ножкой Вера. — Я вам более не нужна, господин Аристов? — обратила она на него свой взор.
— Нет, Вера Михайловна. И еще раз благодарю вас.
— А вы знаете, молодой человек, что ставить капканы в местах, вам не принадлежащих, противозаконно? — посмотрел на Сеньку Артемий Платонович, когда Вера покинула комнату. — Впрочем, я позвал вас не за этим. Ведь это вы нашли письма?
— Я, — понуро ответил Сенька.
— Так-с, милейший, — удовлетворенно протянул Аристов. — Расскажите, пожалуйста, мне все с самого начала.
— Ну, значит, вышел я прогуляться в лес, — неуверенно начал Сенька.
— Ночью? В лес? Прогуляться? — насмешливо спросил отставной штабс-ротмистр.
— Ну да. А что здесь такого?
— Вы очень любите лес, — скорее констатировал, нежели задал вопрос Аристов.
— Да, люблю, — с некоторым вызовом ответил Сенька, и Артемий Платонович почувствовал, что тут парень не врет.
— Прошу прощения, продолжайте.
Рассказывал Сенька недолго. Когда он закончил, Аристов с минуту молчал, а потом деловито спросил:
— А ты смог бы узнать тех двоих?
— Нет, я не разглядел их лиц. Ведь было темно.
— Мне известно, что ты хочешь получить награду.
— Да, — тут же оживился Сенька. — Ведь я же отдал письма.
— Ты ее получишь, — заверил его Артемий Платонович. — Когда вернешь остальные письма.
— Какие еще остальные письма? — набычился Сенька.
— А которые ты оставил себе на случай, если тебя вдруг обойдут с наградой.
— Барышня не могут обмануть, — твердо сказал парень.
— Здесь ты прав, — согласился с ним Аристов. — Но ведь могут обмануть барышню. Давай договоримся так: ты приносишь остальные письма, а я тебе даю сто рублей.
— Двести. Письма ведь не простые, а на иностранном языке.
— Хорошо, двести, — согласился Артемий Платонович. — Неси и получишь свои деньги.
— Они не у меня, у приятеля, — неохотно признался Сенька.
— Ах, вот как. Тогда возьми их у него и принеси мне.
— Ладно. Только вы, это… не говорите никому.
— Разумеется, милейший.
Когда Сенька выходил из комнаты Аристова, он едва не столкнулся с красивой дамой в облегающем фигуру атласном платье и изящной шляпке, сдвинутой на затылок. Он проскочил буквально в вершке от нее и дунул по коридору, дабы быстрее покинуть усадьбу. Главное было — не попасться на глаза молодому барину, но фортуна на сей раз была не на его стороне. Как только он вышел на аллею, ведущую в Березовку, он увидел фланирующего взад-вперед Михаила, который, заметив его, нахмурился.
— А ну, иди-ка сюда, — грозно позвал Михаил.
— Зачем? — прикинулся непонятливым Сенька.
— Вот как ты заговорил. Иди, коли я приказываю!
— Вы, это, своим дворовым приказывайте, а мне неча. Я теперь вам никто, — раздухарился вдруг Сенька.
— Чего ты сказал? — двинулся на него Михаил, сверкая глазами.
Сенька, недолго думая, рванул прямо через посадки не разбирая дороги. Какое-то время он слышал за собой тяжеловатый шаг молодого барина и треск поломанных под его ногами сучьев, а пробегая по низине, услышал даже его дыхание, которое буквально обожгло его затылок, но он припустил сколь было мочи, и преследователь отстал. «Вот теперь уж точно не следует мне попадаться ему на глаза, — подумал Сенька, добежав до Березовки и направляясь к дому Кузьмы. — Кулак у молодого барина тяжелый — враз кости переломает».
