Сергей Зверев - Стальные стрелы
Вот и сейчас к информации Алексея оперативник и командир группы СОБРа отнеслись с предельным вниманием и пониманием ситуации. Они сразу же поняли, что все сказанное собровцем реально и что скорей всего именно так и обстоит дело на сегодняшний час.
– Я сейчас буду докладывать генералу. Он пусть решает, что нам делать. Мы можем отдать этого парня сейчас ингушам, и пусть они обменивают его на своих (сидящий возле задней двери осетин издал невнятный звук, как будто попытался выплюнуть застрявшую в горле кость, но Боря даже не повернул головы), а можем довезти его до Чермена, и пусть с ним разбираются. Его начальник, его отдел собственной безопасности, министр или сам Господь Бог… так? (При этих словах задержанный ухватился за спинку сиденья и так истово закивал головой, что «рафик» даже слегка качнулся на рессорах. Сказать что-то членораздельное у него пока не получалось.)
– Да? – повернулся Боря на шевеления темной фигуры. – Ну, хорошо, ты меня убедил. – Он тяжело вздохнул: – Вот не было печали, так черти накачали! Тима! Обеспечь мне охрану во время переговоров, чтобы эти (он кивнул головой в сторону дороги) ничего не услышали и не поняли, что осетин, из-за которого заварилась вся каша, находится от них в пятнадцати метрах.
Он вдруг ухмыльнулся, вытащил еще одну сигарету из пачки Алексея и проговорил шутливо:
– Эх, тяжело в деревне без нагана!
* * *В бакинском аэропорту работали кондиционеры и поэтому духота, которая царила на улице, совершенно не чувствовалась в большом, гулком, наполненном голосами зале ожидания.
Фарух сидел сгорбившись, положив руки на колени, и смотрел в стену, обшитую блестящим пластиком. Он не отвечал на попытки Самира заговорить с ним. Он ни на кого не обращал внимания, не поворачивал головы и был полностью погружен в свои мысли.
Такое поведение несколько бросалось в глаза на общем фоне торопящихся и спешащих людей.
Самир вздохнул, посмотрел на своего начальника, но не решился сделать ему замечание. При первом взгляде на очень мрачного молодого человека создавалось впечатление, что этот парень в одночасье потерял родителей, дом, жену и деньги. Его горе было настолько велико и ощутимо, что вокруг него создалась невидимая плотная аура безысходной печали. Маленькая девочка, которая в ожидании рейса играла с детским мячиком, не посмела подойти к нему за игрушкой, когда мяч подкатился к его ногам.
Пожилая женщина в цветастом платье, которая присела неподалеку, все время бросала на убитого горем молодого человека жалостливые взгляды, тяжело вздыхала и цокала языком. Вмешиваться в тяжелое одиночество незнакомого мужчины она не посмела, но было видно, что она от души сочувствует ему. Рядом с Фарухом никто не осмеливался сесть.
Самир улыбнулся девочке и бросил ей мяч.
«А ведь так нельзя распускаться! В конце концов, он привлекает к себе внимание. Ну и что, что первая попытка с переброской оружия не получилась… ну и что? Получится вторая, третья, пятая… надо только сделать выводы и работать дальше. У них денег хватит хоть на миллион грузовиков с оружием», – подумал азербайджанец и проговорил:
– Принести вам выпить?
Фарух дико взглянул на своего помощника, и тот смутился.
«А, да… ведь он встречает Джонни. Но это Джонни для меня – хороший приятель, а вот для Фаруха сейчас он – его начальник, который летит сюда для «разбора полетов». Сейчас оправдания Фаруха руководством в расчет приниматься не будут, важно будет лишь то, что скажет Джонни как специалист по этому региону. А сказать он может все, что угодно. От его выводов зависит карьера этого самолюбивого паренька, а я ему выпить предлагаю».
Своего куратора Фарух увидел издали. Этот общительный человек с большой головой, на которой виднелись обширные височные залысины, уже весело болтал с каким-то парнем, коротая время в ожидании багажа.
Джонни выглядел, как всегда. Веселый и улыбчивый, в просторной белой рубашке, он сдержанно (положение обязывает!), но нехолодно поздоровался с Фарухом и шумно, хлопая по плечам, поприветствовал Самира.
Затем они поехали в офис Фаруха.
После содержательного устного отчета молодого разведчика Джонни наклонил большую голову и принялся задумчиво изучать пачку «Кэмела», которую он машинально крутил в руке. Фарух незаметно перевел дыхание и налил себе зеленого чая (черный чай и кофе турок не употреблял, чем приводил в глубокое изумление Самира, считавшего эти напитки неотъемлемой частью турецкой культуры).
– Ну, что ж… – произнес наконец медленно Джонни и вытащил сигарету.
«Он часто курит», – подумал Фарух и посмотрел на пепельницу. Там уже лежало пять окурков.
Турок попытался подавить в себе нарастающее волнение.
Когда он докладывал о проделанной работе (неудачной, конечно, разведчик это понимал и даже не пытался обелить себя, так как никакими словами отсутствие результата не оправдаешь), то он, чтобы сосредоточиться, старался не смотреть на своего куратора.
Когда он закончил и поднял глаза на Джонни, то невольно удивился.
Перед ним сидел не рубаха парень, у которого все в жизни окей, а умудренный опытом разведчик с многолетним стажем, которого трудно чем-либо удивить, а еще трудней обмануть.
– Ты, паренек, допустил ошибку, и очень серьезную… – Джонни задумчиво выпустил дым. – Тебе надо было самому проехать по той дороге, по которой пойдет груз, посмотреть ее и собрать всю возможную информацию о РУБОПе. Я допускаю, конечно, что срыв операции – это досадная случайность, я так и доложу «наверх» (Фарух совершенно не ожидал это услышать и изумленно кашлянул) – зачем тебе ломать жизнь из-за этой ерунды? Я сам начинал с провала в Афганистане, и тогда мне тоже помогли, как я тебе сейчас. Но здесь дело еще вот в чем…
Джонни выпустил дым в сторону и с силой раздавил окурок в пепельнице.
Фарух был весь внимание.
– Балаеву нужны эти ракеты, это не просто добавка к его вооружению, это насущная необходимость… их надо доставить. Я даю тебе шанс исправиться, но для этого надо будет пойти на риск. Если ты сможешь сработать «в поле», самому доставить этот груз, то это пойдет тебе только в плюс. Операция готовится нешуточная, сам прикинь, зачем обыкновенному террористу современные ракеты класса «земля – воздух»… не по маленьким частным самолетикам он ведь будет стрелять. «Фирма» планирует серьезное изменение геополитической карты Кавказа в самом ближайшем будущем. Разумеется, это государственная тайна, но я специально озвучиваю ее тебе, чтобы ты осознал серьезность ситуации. И ты, если сделаешь все как надо, станешь маленьким героем, как раз тем, который сумел оказаться в нужном месте, в нужное время и с нужным товаром… а это неплохое начало для карьеры, и о двух грузовиках, которые ты подарил РУБОПу, все мгновенно забудут. Но это, повторяю, возможно только в том случае, если ты сам возглавишь переброску. Почему? – Куратор вскинул глаза на молчавшего Фаруха: – Хороший вопрос. – Джонни кивнул и потянулся к чайнику, одновременно другой рукой нащупывая пачку сигарет. – А затем, мой юный друг, что этим я… да, да, именно я, сорокатрехлетний шпион, которому осталось не так уж много до пенсии, очень хорошо прикрою свою заслуженную задницу. Если ты провалишься опять, то я вываляю тебя в дерьме по самые брови, причем очень качественно, и спишу эту неудачу уже прямо на тебя. Ведь ты будешь спать на этих ракетах, пока не доставишь их Балаеву. – Джонни жестко усмехнулся: – Выбор за тобой, парень… я так думаю, что ты проявишь невиданный ранее энтузиазм. Больший, чем тогда, когда ты спокойно пил кофе в офисе, и ждал, пока тебе не сообщат о результате перевозки. Если ты сейчас откажешься, я направлю сюда другого. (Здесь Джонни блефовал. У него совершенно не было времени. Да и к тому же этот молодой офицер, который хоть и провалил доставку, все равно сейчас владеет ситуацией лучше, чем сам Джонни. А это следовало учитывать.)
Американец тяжело смотрел Фаруху в глаза.
– Я постараюсь выполнить переброску, Джонни, – медленно проговорил турок. Он поднял пустую кружку, заглянул в нее и снова поставил обратно. Фарух был взволнован и не скрывал этого, моментально сообразив, что если он сейчас начнет разыгрывать из себя бывалого «волка» (мол, не волнуйтесь, шеф, все будет окей), то Джонни сразу же поймет неестественность, а значит, и глупость его поведения, и, пожалуй, отстранит от операции. А этого допускать было никак нельзя.
– Ты еще плохо знаешь Северный Кавказ… например, почему все республики здесь мусульманские, а вот Осетия, расположенная прямо в центре региона, православная? Конечно, это не является главной причиной провала, но этот маленький минус показывает на твое отношение к делу. А твоя вторая ошибка – это недооценка противника. Как ты называешь местных жителей? – спросил вдруг Джонни, не поднимая головы и разглядывая тлеющий кончик сигареты. – Туземцами? (Фаруху стало неудобно. Но ведь именно так называл азербайджанцев второй секретарь Посольства на обеде, который он давал для своих сотрудников! И как там еще? Какое-то оскорбительное слово на русском… сейчас… а, вот! «Черножопые»! Фарух это запомнил.)
