Анатолий Гончар - Бомба мощностью в один гигабайт
– Ай, ай! – запричитал Кравчук, лежа на животе, его левая голень оказалась вывернута под неестественным углом.
– Мать твоя женщина! – чтобы понять, что произошло, Кислицыну хватило одного взгляда. – Сказал же: делайте, как я. Семен! – окликнул Андрей засевшего за ближайшими кустами Кротова. – Наблюдай! – а сам направился неспешным шагом к корчившемуся от боли товарищу. А что спешить? Уложить поаккуратнее ногу и наложить шину он, конечно, может, но избавить от боли – это к командиру. Да и шину накладывать лучше, когда обезболивающее уже подействует.
– Ты как? – спросил он, присев на корточки подле Кравчука.
– Больно… – просипел тот.
– Старших надо слушать, а не проявлять нездоровую инициативу! – назидательно проговорил Кислицын.
В этот момент за спиной послышались шорохи, топот ног, раздался приглушенный возглас Ухтырцева:
– Какого лешего? – спросил он у занятого наблюдением Кротова и получил быстрый, но невнятный ответ:
– Там Кравчук лежит что-то.
Вновь тяжелые от усталости шаги, и к сидевшему на корточках Кислицыну подошел группник.
– Что тут у вас случилось?
– Кравчук ногу сломал, – спокойно ответил Кислицын-младший.
– Вот невезуха! – Ухтырцев теперь и сам увидел неестественное положение голени.
– Пойду санинструктора позову. У него шина должна быть. Заодно кого-нибудь носилками озадачу. – Андрей поднялся и отправился на поиски рядового Прудина – внештатного санинструктора второй группы. А Ухтырцев упер руки в боки и, не проявляя ни малейшего сострадания, принялся ругать травмированного разведчика.
– Ты, скотина, нашел тоже время! Что, аккуратнее идти не мог? Хорошо хоть тащить тебя недалеко. Еще и промедол на тебя тратить. – На этой фразе он сообразил, что бойцу и впрямь неплохо бы сделать укол обезболивающего. – Не пищи, сейчас легче станет! – и достал из оранжевой коробочки пластмассовый тюбик промедола.
Когда наконец с медицинской сумкой в руках появился рядовой Прудин, промедол уже начал действовать.
Повязку наложили быстро. К этому времени подошли с самодельными носилками озадаченные их изготовлением Талин и Непоседов.
– Взвалили! – скомандовал группник и, глядя на пыхтящих бойцов, выдохнул: – Хорошо, с запасом времени шли, а то бы колонне ждать нас пришлось. Эй, Хлапотников! – окликнул он бродившего неподалеку радиста. – Запроси: «Вектор» к месту эвакуации через сколько подъедет?
– Сейчас, товарищ лейтенант, – бодро отозвался радист, но буквально минут через пять озадаченно проговорил: – Товарищ старший лейтенант! Не отвечает никто. Связи нет. Сигнал не проходит.
– Низина, – без всяких эмоций отозвался командир, будто и ожидал нечто подобное. – Хорошо, собирай шарманку, и двигаем. И скажи Кислицыну, чтобы себе в тройку Бутырина взял. Понял? Нечего головняку в неполном составе идти. Дуй!
Хлапотников кивнул и «дунул» выполнять отданные указания. А группник повернулся к бойцам с носилками:
– Идете в конце строя перед тылом. Мамину скажете: меняетесь с его тройкой.
– Я так и знал, дерьмо собачье! – в сердцах выругался Непоседов.
– Да ну, на хрен! – поддержал его Талин.
– Не ныть, Левка, не ныть, Бовка! – Ухтырцев назвал бойцов по именам. Левка – это Леонид, а Бовка – и вовсе Бонивур. Это кликуха рядового Талина, по паспорту он вообще-то Борис, а вот прилипла. – Без вас не уедем, дотащите.
– Кисляк, сволочь! «Вам только носилки сделать, только носилки сделать»… – скривился Талин. – Тварь рыжая!
– Э нет, ты не прав, это вы его благодарите, – кивнул на беспомощно взиравшего на них Кравчука группник, – можете даже попиночить слегка. А Кислицын молодец, проявил смекалку и находчивость. Да вы на него пургу не гоните, я бы и сам как минимум одного из вас сюда назначил. Не пулеметчиков же со старшими троек на носилки ставить. Или того же Шматько, – упомянул он худющего как жердь автоматчика первой тройки ядра, – сам-то еле ползет.
– Это точно! – согласился Непоседов, с тоской в глазах признавая правоту группника. – Что, Борь, поперли?
– Поперли. – Товарищи по несчастью нагнулись, подхватили носилки, кряхтя, выпрямились и поволокли благоразумно помалкивающего Кравчука к бойцам тыловой тройки, с угрюмым видом дожидавшимся их появления. Мимо, убыстряя шаг, прошествовал Ухтырцев, старший лейтенант спешил в центр людской цепочки. Когда он уже миновал тыловую тройку, до него донеслось:
– Группник сказал, – начал было Тулин, но его перебили.
– Слышали…
До финальной точки боевого задания оставалась самая малость.
Колонна все еще пребывала где-то в пути. Такой вывод Андрей сделал из того, что на связь с их радистом никто не вышел, а это почти безошибочно означало, что колонны на месте еще нет. С тех пор никаких звуков приближающейся техники до разведчиков так и не донеслось. Между тем спецназовцы подошли к ручью, подмывавшему склон, по которому им надлежало подняться, прежде чем оказаться близ древнего могильного камня. После ночного дождя воды в ручье значительно прибыло, временно превратив его в небольшую, но бурную речушку. Лезть в холодную мутную воду не хотелось.
К остановившемуся и пребывающему в раздумьях Кислицыну подошел рядовой Бутырин, «приданный» в головную тройку.
– Много еще? – спросил он и, задрав голову, принялся разглядывать поднимающуюся над ручьем крутизну.
– Метров сто вверх, и на сегодня все, – ответил Андрей и, немного подумав, предостерег Бутырина: – Слишком близко ко мне не подходи. Мало ли!
– Шагов пять? – уточнил боец, имея в виду разделяющую их дистанцию.
– Восемь-десять. – Внеся корректировку и мудро рассудив, что мокрый воды не боится, Кислицын шагнул в ледяную речную муть.
В берцах хлюпало, но быстро согревшаяся в движении вода, похоже, не мешала ни бодро шагавшему впереди всех Андрею, ни столь же бодро взбирающемуся следом за ним Бутырину. До заветной вершины оставались считаные метры. Пожалуй, единственные сейчас, кто не ощущал прилива сил, – это Талин, Непоседов да «приданная» им тройка Мамина. А тут еще при переходе через ручей шедший сзади Талин поскользнулся и сверзился, уронив застонавшего от боли Кравчука и опрокинув носилками не ожидавшего такого подвоха Непоседова. И вот теперь, пока группа спокойно взбиралась вверх, несчастная троица под охраной тыловой тройки, стуча зубами, сдирала с себя мокрую насквозь одежду, пытаясь найти в рюкзаках и надеть на себя нечто чуть более сухое.
– Раскудрит тебя в душу! – выругался Непоседов и громко шмыгнул носом. – Сначала подкузьмил этот. – Носок ботинка уткнулся в носилки, на которых сидел и дрожал укрытый плащ-палаткой Кравчук. – Теперь вот ты. И угораздило же тебя!
– Да камень скользкий попался! – начал оправдываться Талин. – Чуть ногу не подвернул.
– Ага, еще и тебя тащить! Смотри, сколько нам еще топать! Пока влезешь – сдуреешь!
– Мужики, пошли! – поторопил их Мамин. – А то как бы бежать не пришлось. Сейчас колонна подойдет.
– Подождут! – зло огрызнулся Леонид.
– Ага, а то ты нашего Ухаря не знаешь! – помянув командира, Талин скривился, как от зубной боли, и, вперившись в Мамина, нарочито грубо спросил: – А вы что стоите? Берите и тащите.
– Ни фига, ваша очередь, – возразил тот.
– Да вы тащите, мы вас догоним и сменим. Все равно до вершины раз пять менять придется.
– И то верно, – согласился Мамин. – Давай, парни, подняли и понесли!
– А ты? – запротестовал один из бойцов по фамилии Кувалда.
– Я – старший тройки! – гордо заявил тот.
– Ты знаешь чего… – Кувалда напрягся, сжимая кулаки.
– Да шучу я, шучу! Могу и помочь. Кирилл! – позвал Мамин второго бойца, рядового Сидорова. – Хватай, а ты, – вновь повернулся он к носителю столь неординарной фамилии, – чуть впереди иди, если что – поможешь вытянуть. Пошли!
И они медленно поползли вверх.
– Спешить не будем? – укладывая мокрую одежду в рюкзак, Непоседов хитро подмигнул своему напарнику.
– Не будем, – легко согласился тот. И они не спешили. Поэтому, когда наверху загремели выстрелы, они еще только едва отошли от берега.
– Ложись! – вскричал Талин, падая за ближайшее дерево. Высоко над головой засвистели пули.
Не ожидавший ничего подобного Мамин в первый момент даже не сообразил, что происходит. И лишь когда бросившийся вперед Кувалда завалился с раскроенным черепом, до него дошел смысл происходящего. Носилки полетели на землю. На вопль шмякнувшегося на твердую коренюшку Кравчука он не обратил внимания. Впрочем, несмотря на перелом, Кравчук оказался расторопнее своих носильщиков. После первого же выстрела, когда шедший впереди Кувалда был еще жив, он, резво повернувшись, свалился с носилок, стремясь по возможности быстрее оказаться как можно ниже, а затем так же проворно перебрался в промытую дождями рытвину. Сидоров рухнул вниз одновременно с Маминым.
