Максим Шахов - «Боинг» идет на таран
– Не зевайте тут. Если что услышите, сразу зовите меня.
Бывший десантник с культуристом кивнули, Виктор прошел к проему и нырнул в бар. Скуластый террорист лежал на спине на полу посередине. Виктор присел и ткнул его в подбородок стволом «глока». Голова скуластого безвольно качнулась. Он все еще был без сознания.
Виктор поднял голову и почти сразу же увидел бутылку с водой. Привстав, он сунул пистолет в карман и отвинтил колпачок на бутылке левой рукой. Бросив его на стол, Виктор взял бутылку, повернулся и тонкой струйкой начал выливать воду на лицо скуластого.
Когда бутылка опустела до половины, террорист пошевелил головой и тут же застонал. Виктор хлебнул воды и поставил бутылку на стол. Скуластый снова простонал и моргнул.
Виктор присел возле него и негромко сказал:
– С добрым утром, Айад!
На него уставились полные боли и недоумения глаза террориста.
– Кажется, тебя так зовут, я не ошибся? – холодно ухмыльнулся Виктор.
Террорист хотел было приподняться, однако боль тут же пронзила его тело, и он зашипел, прикрыв глаза и откинув голову.
– Тихо, тихо, – сказал Виктор. – В твоем положении лучше не дергаться.
– Ты кто? – хрипло спросил террорист, снова открыв глаза.
Вопрос дался ему нелегко, он едва выдавил его из себя сквозь сцепленные от боли зубы.
– Я Мать Тереза! Помогаю болящим и убогим, только при условии, что они отвечают на мои вопросы. Ты готов отвечать?
– Я не разговариваю с жалкими кафирами! – процедил скуластый и даже попытался плюнуть Виктору в лицо.
Получилось это у него не очень. Вязкая слюна, едва отделившись от губ, сразу плюхнулась на подбородок террориста. Логинов усмехнулся:
– Это было впечатляюще. Ты крутой парень, да, Айад? Настоящий воин Аллаха! И ничего не боишься.
– Да, собака!
– Ну-ну! – сказал Виктор. – Сейчас проверим… Кстати, просто для общего сведения: вопрос у меня всего один – зачем вы пытались захватить самолет? Ответишь – я позову тебе врача. Нет – буду разбирать на запчасти, пока не отправишься вслед за своими дружками в ад!
– Собака! – прошипел террорист. – Ты врешь! Равиль и Джан закрылись в кабине. Ты до них не доберешься!
– Я до них уже добрался. Они мертвы.
– Врешь!
– Можешь не верить, – пожал плечами Виктор. – Мне это все равно. Ты запомнил, что меня интересует?
– Со… – хотел было сказать террорист, но Виктор неожиданно ударил его растопыренными пальцами по глазам.
Террорист инстинктивно дернулся, отчего его тело пронзила дополнительная боль из-за переломанных ключиц. Скуластый буквально заскулил от боли, суча по полу ногами. Виктор пристально смотрел на него. Когда черты лица террориста слегка разгладились, он проговорил:
– Так зачем вы хотели захватить самолет, Айад?
– Пошел прочь, собака! – всхлипнул террорист.
Виктор тут же снова ударил его по глазам. Никаких лекарств, которыми можно было бы поддерживать террориста во время пыток в сознании, под рукой не было. При ударах же по глазам в кровь выделялся адреналин в лошадиных дозах. Поэтому Виктор через время повторил процедуру еще раз.
Когда скуластый перестал корчиться, он спросил:
– Ну что, ты мне ответишь или перейдем к следующему этапу?
На этот раз скуластый промолчал. Он явно был фанатиком, из-за чего довольно стойко переносил боль. Однако боли оказалось слишком много даже для него. Это говорило о том, что нужно спешить. Пережитый болевой шок вкупе с такой дозой адреналина могли в любой момент прикончить террориста.
– Ну, как знаешь! – сказал Виктор и, перекинув ногу, сел скуластому на грудь.
При этом он прижал ногами руки террориста к корпусу, что отозвалось жуткой болью в сломанных ключицах террориста. Скуластый замотал откинутой головой и легонько завыл. Логинов выждал, когда он придет в себя настолько, чтобы воспринимать голос, и снова спросил:
– Так зачем вы хотели захватить самолет, Айад?
– Собака-а-а! – провыл террорист. – Собака!
– Ты лучше скажи, – посоветовал Виктор. – А то двое твоих дружков уже сдохли, и ты скоро сдохнешь. И никто так и не узнает, зачем вы хотели его захватить.
– Мы его захватили во имя Аллаха! И сделаем то, что задумали, во имя Аллаха! И ты, собака, нас не остановишь! – вдруг приподнял голову террорист.
Это заставило Виктора поторопиться. Учитывая, какую чудовищную боль испытывал скуластый, жить ему оставалось недолго. Не больше нескольких минут. И Виктор, зафиксировав растопыренной левой рукой голову террориста, начал медленно вдавливать большой палец в его глаз, при этом повторяя:
– У вас ничего не получится! У вас ничего не получится! Ничего! Не получится! Ничего…
Скуластый задергался и затряс ногами от боли. Однако Виктор зажал его словно в тисках, и в конце концов террорист заскулил, как угодивший в капкан волк.
41
Борт самолета «Боинг-737»,
кабина пилотов
Равиль, откинувшись на спинку, сидел в кресле убитого бортмеханика. Джан, расстелив у задней стенки кабины найденный в одном из шкафов плед, усердно молился. В двух метрах от его опущенной к полу головы находился край огромной лужи крови, натекшей из перерезанного горла бортмеханика.
Равиль повернулся к пилотам. Те после показательного убийства их коллеги притихли и почти не шевелились в своих креслах. Равиль перевел взгляд на передние стекла «Боинга».
Стекла были залиты бескрайней синевой. Где-то там, в этой синеве, находились скрытые от глаз простых смертных сады Аллаха. И Равиль вдруг словно увидел себя в них. Он шел по изумрудной зелени травы к голубому озеру. По сторонам тут и там росли кусты с огромными цветами и невиданными плодами. На этих кустах щебетали райские птицы. Они словно приветствовали его…
От этого видения черты лица татарина невольно расслабились. Рука с пистолетом свесилась с подлокотника. От осознания того, что он уже сегодня попадет в рай, Равиля залила волна тихого восторга. Однако блаженствовал татарин недолго.
Справа в стенке кабины пилотов вдруг раздался приглушенный щелчок. Он был не очень громким, однако резанул по слуху расслабившегося Равиля словно взрыв гранаты. Татарин мгновенно встрепенулся в кресле. Пилоты сидели в прежних позах, и Равиль быстро повернулся.
Окинув взглядом ближайшую панель, он сказал:
– Тут что-то щелкнуло!
– Что?.. – выглянул из-за второго пилота командир.
– Тут что-то щелкнуло! Только что! – махнул головой Равиль.
Командир недоуменно смотрел на него.
– Что это было? – спросил Равиль.
– Реле какое-то, наверное… – пожал плечами командир.
Летчика сообщение о щелчке ничуть не обеспокоило. Скорее удивило. Равиль облегченно вздохнул и отвернулся от панели. В тот же миг в стенке щелкнуло снова. Татарин невольно вздрогнул и оглянулся.
Еще один щелчок здорово обеспокоил его. Чувство тревоги неожиданно почти захлестнуло Равиля. Он нервно сказал:
– Опять щелкнуло!
Командир молча смотрел на него.
– Я говорю – опять щелкнуло! Что это?
– Я же ответил, наверное, какое-то реле…
– Да я понял, что реле! Но почему оно начало щелкать?
– Не знаю, – сказал командир, окинув взглядом приборы. – Все показания вроде в порядке…
– Мне не нужно вроде! Мне нужно точно! – стал заводиться Равиль.
Он испугался, что в этой чертовой панели могло что-то испортиться. Его тон заставил Джана прервать молитву и поднять голову.
– Что такое, брат? – спросил он, схватив лежавший сбоку стилет.
– Да в стенке что-то щелкает! – ответил ему Равиль и, переведя взгляд на командира, велел: – Посмотри, быстро!
– Я в этом не разбираюсь, правда, – пожал плечами летчик. – Это работа бортмеханика.
42
Борт самолета «Боинг-737»,
пассажирский салон
– У вас! Ничего! Не получится! Ничего! – повторял Виктор, медленно вдавливая большой палец левой руки в глазное яблоко скуластого.
Одновременно он крепко прижимал ладонью откинутую голову террориста к полу. Террорист уже не скулил, а выл. Вены на его шее вздулись, губы мелко дрожали.
– Ничего! Не получится! – проговорил Виктор.
По мере того как его палец опускался в глазную впадину, глаз террориста, наоборот, медленно выпучивался из нее сбоку – словно его раздувало изнутри воздухом.
Так продолжалось, пока соединительные ткани не лопнули. Впадину мгновенно залило кровью, палец с чмокающим звуком погрузился в разорванную плоть.
– Хр-р! – вырвалось из глотки скуластого, и по его телу пробежала судорога.
– Ничего! – повторил Виктор. – Не получится! Ты сдохнешь зря!
Вывалившееся глазное яблоко вдруг забилось и задрожало, как оторванная лягушачья лапка. Террорист же вдруг перестал хрипеть и, тяжело дыша, проговорил:
