Дмитрий Черкасов - Балканский тигр
— Тогда мы тебя до границы проводим, — предложил Срджан.
— А смысл? — Влад поднял бровь. — Чтобы вас погранцы перехватили да поинтересовались, зачем это вооруженные парни в Болгарию намылились? Предложение не проходит. Если у кого-то еще есть похожие мысли — забудьте. Никто меня не провожает, не маленький. Сам доберусь, на поезде…
— Как? — удивился Йован. — Патрули кругом, с поезда тебя снимут.
— Это тебе так кажется, я все продумал, — вдохновенно врал Рокотов. — Сяду на товарняк и с ветерком доеду. Никакие патрули не страшны.
Сербы недоверчиво переглянулись.
— Короче, не вашего ума дело, — встрял дед Марко. — Ваш командир все прекрасно знает. Не слушай их, Влад, поступай как надо. А я послежу, чтобы эти охломоны чего не натворили… Смотрите у меня, — старик погрозил кулаком. — А с тобой, внучек, отдельный разговор будет. Думаешь, я не вижу, как у тебя глазенки-то загорелись? Меня не проведешь.
— Да что я! — завопил Джуро.
— Умолкни! — Дед Марко хлопнул ладонью по столу. — Мал еще со мной спорить. Я тебя насквозь вижу. И остальных, кстати, тоже. Сам Влада куда надо довезу…
— Ну, дед, — подпрыгнул на месте Джуро, — ты же сто лет за рулем не сидел! Давай я!
— Ничего, поеду не спеша, — возразил старик. — Я не в гонках собираюсь участвовать. А мою машину здесь вообще никто проверять не станет… Заодно родственников навещу.
Джуро сник. Характер у деда был еще тот.
— Верно говорит Марко, — солидно заявил Рокотов, — его машину никто досматривать не будет. Так что за меня не беспокойтесь…
Сборы в дорогу заняли час. Владислав взял автомат, десяток магазинов, несколько гранат и три ножа. Старый Марко в тайне от всех презентовал ему тринадцатизарядный пистолет «Чешска Зброевка» калибра пять и шесть десятых миллиметра и сотню патронов к нему. Откуда у фермера дорогой полуспортивный пистолет, Рокотов не узнал, хотя и спросил. Марко в ответ хитро сощурился и выдал нечто невразумительное про «старые запасы». Можно было предположить, что запасы одним пистолетом не ограничиваются.
Солнце склонялось к закату.
Влад обнял своих товарищей и пообещал, что обязательно вернется, когда кончится война. Туристом. Сербы, не стесняясь, вытирали глаза: прошедшие войну мужчины своих слез не стыдятся.
Срджан отвел биолога в сторонку.
— Слушай, — серб вытащил клочок бумаги, — у меня друг в Петербурге. Вот адрес. Если тебе что-то потребуется, он всегда поможет. Только скажи, что ты от меня.
— Ага, — улыбнулся Рокотов. — Да ты не переживай! В родном городе я как нибудь выживу. А к другу твоему зайду, привет передам.
— Адрес-то возьми…
— Я запомнил. Придорожная аллея, дом два, квартира два. Ничего сложного. Найду, не беспокойся… Ну, давай пять!
Они пожали друг другу руки, и Владислав забрался на пассажирское сиденье пикапа, за рулем которого уже гордо восседал старый Марко. Взревел сдвоенный двигатель, Марко бибикнул, и машина, поднимая клубы пыли, двинулась по дороге на Блажево.
Молодые партизаны стояли еще десять минут, пока автомобиль не скрылся за холмом. Когда пикап в последний раз мелькнул на повороте, Джуро всхлипнул…
Проехав два километра, Марко свернул направо. Пикап, подпрыгивая на ухабах, переехал мост через Топлицу и спустя сорок минут достиг пологого склона, заросшего орешником и дикой розой.
Машина остановилась.
— Дальше дороги нет, — с сожалением сказал Марко.
— А дальше — пешком, — Влад положил руку на цевье автомата. — Спасибо вам.
— Не за что, — буркнул старик. — Я не спрашиваю, куда едешь. Бог тебе в помощь. Но смотри, и сам не плошай, на рожон не лезь.
— Не буду.
— Дело то хоть серьезное?
— Серьезней некуда, — кивнул Рокотов. — И кроме меня, сделать его некому. Вот так-то…
— Что ж, надо так надо. Если надумаешь, приходи в любое время.
— Обязательно, — Влад выбрался из машины. — Не поминайте лихом…
Забравшись на вершину хребта, Рокотов оглянулся. Маленькая фигурка рядом с машиной прощально подняла руку. Он помахал в ответ, раздвинул ветви орешника и шагнул под полог леса.
В трех километрах отсюда лежало Косово. Владислав опять начинал свою собственную войну.
Глава 6. СНОВА ТУДА, ГДЕ МОРЕ ОГНЕЙ.
В пять часов тридцать минут утра ракета общего назначения «АS.30L», выпущенная с борта французского истребителя «Мираж F-1», поразила психиатрическую клинику городка Сочаница.
Фугасная боевая часть ракеты массой двести тридцать килограммов прервала жизни двадцати девяти человек из числа пациентов и обслуживающего персонала и уничтожила две стены лечебного корпуса. Ударная волна обрушила забор, окружающий клинику, и те больные, кто не был ранен или контужен при взрыве, разбежались по окрестностям.
Никто их не ловил.
Все силы пожарной охраны Сочаницы были брошены на тушение пламени, что охватило два уцелевших корпуса. Из огня удалось спасти не больше половины врачей и пациентов. Остальные находившиеся в этих корпусах люди сгорели заживо — перепуганные больные прятались по углам, не в состоянии адекватно оценить происходящее, а медперсонал пытался их вытащить — даже ценой собственной жизни.
В полетном задании французского «Миража» было указано, что целью являются казармы югославской полиции. Карты составлялись на основе данных с разведывательных спутников США.
* * *
За сутки Влад преодолел около двадцати километров. Путь его лежал мимо горы Шаторица, и биолог изрядно намучился, обходя отвесные скалы и крутые песчаные осыпи.
В своем решении отправиться на поиски подпольной лаборатории, где проводились медицинские опыты над детьми, Рокотов ни разу не усомнился. Война есть война, и каждый участник ее по мере сил должен способствовать поражению неприятеля. Конечно, можно сказать, что русскому биологу негоже лезть в разборки между Милошевичем и НАТО, но сам Владислав так не считал. Военная машина Запада уничтожала не режим югославского президента, а перемалывала сотни и сотни жизней мирных сербов, цыган, венгров, албанцев, египтян, греков, македонцев, ассирийцев. Всех тех, кто волею судеб оказывался на выбранных для бомбардировки объектах. И не важно, принадлежат объекты военному ведомству Югославии или нет.
Эта война стала войной и русского ученого. Войной за не всегда ясное для цивилизованного мира понятие справедливости. За давным-давно позабытое большинством славянское братство, за ценности православия, за право именоваться порядочным человеком. Войной не против ислама, как пытаются представить американские и европейские аналитики от политологии, а наоборот — за него. За право каждого придерживаться своих собственных религиозных убеждений.
На пути домой ждало очередное испытание…
На рассвете Влад выскользнул из зарослей мисканта и оказался на окраине небольшой деревушки. Стояла тишина, прерываемая лишь далекими криками лесных птиц.
Рокотов достал бинокль.
Пятнадцатиминутное наблюдение за поселком результатов не дало. Улицы были пусты, ни в одном окне не пошевелилась занавеска, над трубами не клубился дымок.
И ни единого звука.
Впрочем, не было видно и следов разрушений — все дома оставались чистенькими, без пулевых отметин, без проломов от попадания снарядов, без подпалин после пожара. Создавалось впечатление, что жители тихо собрались и покинули деревушку, оставив машины, вывешенное для просушки белье и разложенные во дворах инструменты.
Но забрав с собой всех животных.
Владислав осторожно подобрался к крайнему забору и заглянул во двор.
Никого.
Биолог взял автомат наизготовку и обошел дом по периметру. Его шаги были единственным звуком, нарушающим вязкую тишину.
Он подергал дверь. Заперто.
Рокотов пробрался между теплицей и забором, отделяющим один дом от другого, и проник на соседний участок.
Та же картина. Деревня будто вымерла.
«Ерунда какая то, — Влад поскреб пятерней затылок. — Если жителей насильно депортировали, то остались бы следы. Выбитые стекла, узлы с вещами возле домов, собаки, коровы…»
Он осторожно приоткрыл калитку и выглянул на улицу. Метрах в тридцати из придорожной травы торчали подошвы сапог.
«Ну вот! Абориген. Либо набрался, либо его грохнули. Хотя ни то, ни другое странностей этой деревни не объясняет. Если б тут была стрельба, я бы заметил сразу…»
Владислав прокрался вдоль забора к сапогам и увидел тело, лежащее головой в канаве. Человек наполовину погрузился в воду; в волосах на затылке запуталась проплывавшая по канаве веточка. Человек явно был мертв.
Рокотов опустился на корточки, еще раз внимательно огляделся и пощупал труп.
«Уже окостенел. Но непонятно, как этот бедолага погиб… Внешних повреждений не видать… Утонул в пьяном безобразии? Это вряд ли. Давно бы вытащили. Тут что-то другое. А ну, давай, дружочек, мы тебя осмотрим…»
