Олег Алякринский - Большой шмон
В головном джипе, где сидел Фрол Иванович, царил покой и тишина, зато во втором, куда действительно затащили смешливую Дашуню, успевшую только скинуть белый фартучек, озорные шуточки и смешочки не смолкали.
В бане уже все подготовились к приезду важных посетителей. Директор «Сандунов» Иосиф Моисеевич был загодя извещен о прибытии Фрола Ивановича и быстро отправил по домам старичков пространщиков, которые работали тут еще с семидесятых и были признанными мастерами банного дела. Но сегодня вечером, понял Иосиф Моисеевич, гостям потребуются не столько умение держать под нужным углом березовый веник, сколько навык массажа и «контакта третьего рода» — так, перефразируя название знаменитого американского фильма про инопланетян, в мурманских. «Санду-нах» называли элитное обслуживание по высшему классу в отдельных VIP-кабинетах на втором этаже…
В предбаннике, обшитом сосновой вагонкой зале с длинным банкетным столом, покрытым белой скатертью, собралось одиннадцать человек — шестеро, прибывших из боулинг-клуба во главе с Фролом Ивановичем, и еще пятеро, прибывших из областных городов — Оленегорска, Медвежьегорска и Кеми. На столе стоял пыхтящий бокастый самовар литров на двадцать да три вазы с печеньем и вафлями, любимой чайной закуской главного мурманского авторитета.
— Ну, за встречу, бродяги! — провозгласил Фрол и, улыбаясь щербатым ртом, поднял наполненную до краев ароматным чаем гжельскю чашку. — Желаю нам всем с вами славно сегодня отдохнуть душой и, главное, телом… Вы особо не налегайте на печиво… Побалуйтесь пока чайком, а основная закусь будет потом, после парной…
Сегодня в «Сандунах» по приглашению Фрола собрались смотрящие областных городов. Присутствующие были не в теме, потому что Фрол никому ничего не объяснил, зачем вызвал спешно людей со всей округи, но, судя по тому, как таинственно была обставлена эта встреча, догадывались, что на повестке стоит вопрос серьезный. Но, как было издавна заведено Фролом Ивановичем, все серьезные дела предварялись веселой расслабухой. Выпив для затравки по большой чашке чая, распарив застылые на мурманском морозце тела, все двинулись в раздевалку, где, наскоро скинув последние предметы одежды, с гиканьем бросились в парную.
Там уже было все готово: плотный влажный пар стоял стеной, в парком воздухе витали ароматы мяты и аниса. Мужчины привычно расселились по полкам, уставившись на яркие люминесцентные лампы, которые сквозь ватную пелену душистого пара казались размытыми световыми кляксами.
— Ну, как насчет веничков? — громко спросил худой и длинный, как баскетболист, Никита Жабин, личный охранник Фрола Ивановича. — Кто помассирует?
И, словно по команде, из косматых клоков молочного пара выскочили две голые девушки, одинаковые, как близняшки, прикрывая срам березовыми вениками. Мужики стройно заохали, одобрительно оценивая внешние данные VIP-пространщиц. Одну из них, высокую, с осиной талией и аккуратными, как узбекские пиалы, грудями, звали Тоней, а другую — зеленоглазую приземистую толстушку с выпуклым задом и огромными, как два фаянсовых вигвама, грудями вразлет, — Ирмой. Мужики, не сговариваясь, гурьбой бросились к аппетитной Ирме, но Никита, опередив всех, улегся на лавку животом вверх и скомандовал:
— Ирмочка, давай поджарь меня, крошечка!
Фрол Иванович, довольно усмехаясь, мигнул Тоне и, взяв ее за руку, отвел в дальний конец парной…
Ирма оказалась умелицей своего дела. Она ловко охаживала Никиту веником, шумно нахлестывая ему бока, живот и грудь, но умело избавляя от чувствительных шлепков внезапно вымахавший у него между бедер тугой красный столб. Никита только кряхтел и охал, жмурясь от удовольствия. Остальные, чтобы не дразнить себя попусту, разбрелись кто куда по просторной парной — терпеливо дожидаться своей очереди.
Между тем Тоня уже завершила предварительный акт банной услуги Фролу Ивановичу и перешла ко второй фазе — тому, что тут называлось «контактом третьего рода». Она перевернула Фрола на живот, легла на него сверху и стала осторожно елозить грудями по его спине, одновременно запуская кончик проворного языка ему в ухо. Фролу было щекотно и сладко, и скоро он уже не мог себя сдерживать: начал поднимать таз, словно силясь сбросить с себя соблазнительную наездницу.
Юный Дятел, которому посчастливилось сегодня впервые приехать в «Сандуны», изнемогал от желания, напрягая зрение и пытаясь сквозь паркую пелену разглядеть подробности сеанса двойного массажа, проделываемого худенькой, но ужасно сексапильной Тоней и офигенно сексапильной грудастой Ирмой. Вдруг он ощутил, как сзади к нему кто-то тихо подошел, и в следующее мгновение теплая ладонь легла на его налившегося горячей кровью бойца. Он вздрогнул и обернулся: перед ним стояла улыбающаяся Даша, Дашуня Горячий Рот, как выразился Цыганок. Дятел облизал ее похотливым взглядом, зафиксировав стоящие торчком тугие груди с большими коричневыми кругами вокруг крупных сосков, мягкий живот с небольшим пупком и широкие бедра с темным волосистым треугольником между ляжек.
— Ишь ты как возбудился! — с бесстыдной усмешкой прошептала Дашуня. — В первый раз, что ли?
— Что в первый раз? — переспросил устыдившийся Дятел.
— В «Сандунах» в первый раз?
— Ну… — прохрипел паренек, ощущая, как под теплыми влажными девичьими пальцами крепнет и наливается горячей тяжестью член.
— А девки у тебя были? — Дашуня приникла к нему совсем близко, так что ее отвердевшие соски уперлись ему в грудь. — Или я первая буду?
И тут случилось непонятное. Ее пальцы тронули его за самый кончик, провели по набухшему ободку — и тут же он испытал никогда прежде не ощущавшуюся сладкую боль, бедра завибрировали, по ягодицам пробежала волна мурашек, и его пылающий член изверг мощную белую струю прямо девушке на живот.
Дашуня ойкнула и расхохоталась.
— Ну что ж ты, не удержал? А я уже в рот собралась взять! — И она быстро-быстро стала массировать его содрогающийся ствол, причинив ему нестерпимую сладкую муку…
Из дальнего конца парной, где Фрол Иванович получал от Тони свою порцию VIP-обслуживания, раздался низкий протяжный рык. Через несколько минут Фрол вышел из клочьев пара, завернувшись в белую простыню.
— Ну как, Васятка, приобщился к радостям земным? — ощерившись в щербатой ухмылке, поинтересовался Фрол. — Вот так, блин, и жили римские патриции… Термы…
Стервы… Нехило? Да? Пойдем, поплаваем в холодной водичке…
— Не, Фрол Иваныч, я еще попарюсь… — смущенно отозвался Вася, поглядывая на Дашуню, которая присела на лавку рядом с ним и бесстыдно расставила ляжки.
Тот только усмехнулся:
— Ну, как знаешь… Послушай старую грузинскую притчу. У старого отца женится сын. Отцу — шестьдесят, сыну двадцать. После первой брачной ночи сын рассказывает отцу, как все прошло. «Я, — говорит, — смог с ней десять раз. А ты, отец, когда молодой был, сколько мог?» — «Я — два раза в неделю», — отвечает отец. Проходит пять лет. Сын рассказывает отцу: «Я жену могу каждую ночь по три раза поиметь. А ты, отец?» — «А я два раза в неделю». Проходит еще пять лет. Сын говорит: «Я могу только один раз за ночь, а ты, отец?» — «А я — два раза в неделю». Еще пять лет прошло. Сын, грустный, рассказывает отцу: «Я теперь только один раз в месяц, а ты?» — «А я, как всегда, — два раза в неделю», — отвечает старец. Вот так-то… — прищурился Фрол и добавил: — Хотя я с Дашуней и сам не прочь три раза… в неделю!
Когда все попарились знатно и получили сполна все привходящие телесные утехи, собрались в предбаннике, где официантки Иосифа Моисеевича уже успели заново накрыть стол. Теперь на белой скатерти громоздились запотевшие бутылки водки, блюда с обилием рыбных деликатесов, как мурманских, так и норвежских, включая расплодившихся за последний год в Баренцевом море крабов.
Дождавшись, когда все выпьют и закусят, Фрол встал и, враз посерьезнев, начал:
— Ежели кто из вас подумал, что я позвал вас обсудить важное дело, тот не ошибся. Не знаю, в курсах вы или нет. но дошли из Москвы вести, что Варяга мочканули.
— Так уж недели три базарят! — встрял в монолог мурманского пахана Виталик Седой, смотрящий Оленегорска. — Я сам в златоглавой был всю прошлую неделю, третьего дня вернулся. Да, погиб Варяг, всероссийский наш казначей…
— То-то и оно, — продолжал Фрол Иванович, поморщившись: его покоробило, что Седой его перебил, но сейчас было не время заводить разговор про правила хорошего тона. — Об этом мы все уже наслышаны. Но я не о том. Тут вот какие странные дела заворачиваются… После гибели Варяга по Сибири многих старых воров кончили. Стилягу в Красноярске, Вову Махно и Родика Пулю в Новосибирске, Сашу Мингрела в Магадане. Об этом вы тоже слыхали, а, Виталька?
Оленегорский авторитет вроде понял, что выступил не по делу, и сконфуженно пожал плечами.
