Логика выбора - Корецкий Данил Аркадьевич
Сердце мое сжалось.
– Что за вздор! Кто тебе это сказал?
– Трега, наша воспитательница.
– Тебя немного подлечат, и ты вернешься в дом опеки.
– Я не хочу туда возвращаться.
– Ты пока об этом не думай. Тебе надо быстрее вылечиться, а там будет видно. Подожди меня. – Я поднялся.
– Ты придешь?
– Конечно!
– Только быстрее, а то меня отправят в долину…
– Я сейчас же приду.
Я быстро шел по пахнущим безысходностью коридорам. Меня душила жалость к этому никому не нужному ребенку и ненависть ко всем, кто его окружал. Борца с болезнями на месте не было, и я без стука, распахнув дверь с табличкой «Сепа Се», вошел в кабинет начальника центра. Хозяин заметно напрягся.
– Что стряслось? Кто вы? Что хотите?
– Поговорить насчет маленького мальчика…
– У нас много маленьких мальчиков.
– Его имя Борк, Борк Де.
– Возможно. Вы официальное лицо?
– Нет.
– Это ваш родственник?
– Нет.
– Кто он вам?
– Да никто. Я просто видел его в группе дома опеки. Он был такой слабенький… И вот я узнал, что ребенок у вас…
Главный борец с болезнями покачал головой.
– Не понимаю! Увидели постороннего мальчика на улице и пришли за ним в центр?
– Да, именно так. Что с ним?
– Как, вы сказали, его зовут?
Через несколько минут копаний в бумагах, Сепа Се вновь покачал головой и произнес:
– Увы, этот ребенок обречен.
– Что с ним?
– Если просто, то сердечная недостаточность.
– Его можно вылечить?
– Теоретически да. Практически…
– Меня интересует практическая сторона дела.
– Необходима операция, малотравматичная, но сложная. У нас ее не делают. Нужно везти в детский центр народной борьбы с болезнями. Но…
– Что но?
– Его отец был шпионом Агрегании. А за операцию надо платить. Но государство не платит за детей своих врагов. Вы меня понимаете?
– Сколько?
– О, это действительно очень дорого.
– Сколько?!
Главный борец с болезнями аккуратно вывел на листочке несколько цифр. Потом сожалеюще развел руками, явно ожидая, что странный посетитель немедленно уйдет.
– Хорошо!
Я полез в карман, вынул чековую книжку, вписал сумму, расписался и положил чек перед Сепой Се.
– На предъявителя. Здесь вдвое больше. Прошу вас взять на себя все необходимые хлопоты и дать гарантию…
Доктор расслабился и подобрел.
– Гарантии дает только Комитет. Я могу обещать, что приложу все старания. Этого будет достаточно?
Я кивнул, и чек исчез в кармане медицинской куртки, а рука с желтоватой кожей потянулась к телефону. После короткого, изобилующего непонятными медицинскими терминами разговора с неизвестным собеседником Сепа Се положил трубку и довольно улыбнулся.
– Завтра мы переведем мальчика в хорошую клинику, – пояснил он. – Я говорил с лучшим хирургом, он производит операцию без рассечения грудной клетки: зонд вводится через вену и пациент через неделю выписывается здоровым. Так что не волнуйтесь…
– Спасибо.
Я вновь заглянул к маленькому Борку. И он снова вцепился в мою кисть как в спасательный круг. Мы сидели так достаточно долго, почти ничего не говоря. Я просто не мог выдернуть руку из цепких пальцев малыша. Наконец я сказал:
– Мне пора.
Хватка малыша ослабла, и я аккуратно освободил руку.
– Ты уже не придешь? – спросил мальчик.
– Приду. Обязательно приду. Борец с болезнями заверил меня, что ты скоро поправишься.
Выйдя на улицу, я подумал, что нарушил все правила. Проявил эмоциональную слабость, совершил поступки неоправданные выполняемыми задачами и привлекающие ненужное внимание. Воспитательница удивилась интересу чужого человека, доктор ошалел от суммы, которую посторонний выделил незнакомому мальчику, сам факт лечения одинокого сына врага нации, которого все списали в расход, тоже станет широко известен… Слишком много навойцев смотрят на меня с недоумением, слишком много вопросов возникает у них после общения со странным торговцем картинами… К тому же теперь я не могу бросить ребенка, надо продолжить общение и помочь ему, чем смогу. Но… Это все равно, что привязать ядро к ноге бегущего марафонца! Нет, к черту сомнения! Я поступил, конечно, неправильно. Но верно! И жалеть тут не о чем. А маленький Борк… Кто сказал, что его нельзя отправить на Навою-2? Ограничения предусматривались для стариков, но не для детей!
Через два дня маленькому Борку сделали бескровную операцию, а еще через неделю он вернулся в дом опеки. Я несколько раз приходил к нему в парк и радовался, что теперь он стал гораздо живее и почти не отставал в играх от других детей. А меня он встречал, как родного отца. И даже косые взгляды воспитательниц не могли испортить радости наших встреч.
Но сегодня я ехал в этот парк не для встречи с мальчуганом.
Вывод кандидата – один из самых напряженных и опасных моментов в нашей работе. Поэтому за рулем сидит Клив в форме народного защитника. Он и есть народный защитник, хотя сейчас он работает не на полицию Стакки, а на меня – своего куратора. Я завербовал его так, как учили «злые книги»: создал для него безвыходную ситуацию, сам же вытащил из нее и всячески помогал в дальнейшем – как в службе, так и в житейских, личных делах. И разумеется, материально. Книги были правы: Клив действительно стал верным и преданным помощником.
– Зетт Ге у нас не числится, – сообщил он, как только я опустился на сиденье рядом с ним. – В кадровых списках нет такого десятника. Среди начальства более высокого уровня его тоже нет. И среди рядовых…
– Как такое может быть? Ведь он регулярно приходит ко мне, задает вопросы, интересуется моей личностью…
Клив пожимает плечами.
– Возможно, он из тайной полиции. Они часто прикрываются нашими должностями.
Вот тебе раз! Я неприятно удивлен. Неужели меня разрабатывает тайная полиция?! Надо срочно переговорить со Стасом…
Мы подъезжаем к парку. Он находится на границе с «черным» микрорайоном и изрядно запущен. Кусты давно не стрижены, ветки деревьев не обрезались, нормальному человеку не придет в голову гулять здесь в сумерках. И хотя сумерки еще не наступили, здесь пустынно даже возле неработающего фонтана у входа. Но я иду дальше, к известной мне скамейке в отдаленной аллее. Она уже занята худощавым молодым навойцем с длинными, до плеч, волосами. Такие прически в Таго не приветствуются, их позволяют себе только фрондирующие личности из творческой интеллигенции.
Это и есть Темус Гоц. Он увлеченно листает какую-то газету, у ног стоит компактный баул – весь его багаж. Я думал, что он возьмет с собой несколько картин или, по крайней мере, наброски… Он согласился сразу и даже не попросил взять с собой молодую жену. Честно говоря, мне это показалось странным. Очень странным. Хотя кто его знает, какие у них отношения. Может, эвакуация для него – способ избежать нервной процедуры развода? Но ведь при разводе жену не сжигают в пламени сверхновой звезды, а он делает именно это… И сейчас ведет себя странно: даже не поднимает голову на приближающиеся шаги, хотя находится в пустынном месте и обычный инстинкт самосохранения требует поинтересоваться – кто и с какой целью приближается к беззащитному художнику…
– Здравствуйте! Я принес вам свежий номер журнала «Художники-патриоты»! – сказал я, опускаясь на противоположный край скамьи.
На самом деле никакого журнала у меня нет. Это пароль, потому что видел меня он с другим лицом.
– Здравствуйте! – расплывается в сладкой улыбке Гоц. – Спасибо, я читал только предпоследний…
Ведет он себя совершенно естественно. Но что-то настораживает. Все-таки он действительно скользкий тип… И какая-то тревожность разлита в воздухе… А о чем он думает?
Вот тебе раз! Кандидат в переселенцы хочет есть и думает о татуре, которую молодая супруга поставила в жарочный шкаф! А ведь предстоит ему путь в неизвестное и вряд ли в ближайшее время он может рассчитывать на вкусный ужин… Значит, на самом деле он не собирается в дальнее путешествие! Может, передумал и решил отказаться? Но тогда зачем багаж?
