Владимир Гриньков - Пирамида баксов
Я-то думал, что переборщил. А на самом деле я взял неверный тон. Изначально. Ошибочка вышла.
Пи-пи-пи. Короткие гудки. Не хочет со мною разговаривать. Ну не с мужчинами же в принципе она не хочет общаться! Это со мной конкретно, с сюсюкающим обладателем бархатистого голоса она отказывается идти на контакт. Я бы плюнул на все, если бы речь шла всего лишь об амурных делах. Но на самом деле это касалось Демина. Сохранности бестолковой башки этого влюбчивого павиана. И я решительно набрал телефонный номер.
– Милая! – грубым тоном сказал я. – Я с тобой не шутки шучу! Тебе такой человек, как Илья Демин, известен?
– Известен, – пискнула враз присмиревшая Косинова.
Мне показалось даже, что испытанный ею испуг течет по телефонным проводам – так он был осязаем.
– Поскольку я хочу, чтобы этот идиот остался в живых, мне необходимо с тобой встретиться.
– А если я откажусь? Вы его убьете?
– Дура! – рявкнул я. – Не мы убьем, а мужик твой его прикончит! Косинов Эдуард Петрович – твой муж?
– Мой, – не стала отпираться женщина.
– Вот он его и прикончит! Поняла?
– Да.
– Ты где сейчас?
– В салоне.
– В каком салоне?
– Массажном.
– К черту массаж! Ровно в пятнадцать ноль-ноль я жду тебя на Тверском бульваре!
– А как я вас узнаю?
– В руке я буду держать журнал. Какие ты журналы знаешь?
– «Космополитен».
Ну какой еще журнал она могла бы знать! Не «Науку и жизнь», ясное дело. И не «Новое время».
– В руке у меня будет «Космополитен».
Мужик с «Космополитеном» в руке смотрится полным идиотом, конечно. Но зато и ошибиться будет трудно. Я там один-единственный такой буду, на Тверском-то бульваре.
* * *Ровно в три часа дня я прохаживался по Тверскому бульвару. В руке у меня был откровенно выпячиваемый для всеобщего обозрения «Космополитен», а мои глаза прикрывали большие черные очки совершенно шпионского вида. По моим представлениям, такие очки в обязательном порядке выдаются всем рыцарям плаща и кинжала как необходимый в работе технический инвентарь – наряду с шифровальными таблицами, пистолетом и ампулой с цианистым калием. Наверное, если бы я в таком виде прохаживался где-нибудь поблизости от Кремля, мною заинтересовались бы уже на второй или третьей минуте, но на Тверском бульваре я продержался значительно дольше и благополучно дождался появления Анны Косиновой. Она стремительно шла мне навстречу, обшаривая беспокойным взглядом руки прохожих – не обнаружится ли вдруг «Космополитен», – а когда наконец увидела журнал в моих руках, так резко сбросила скорость, словно у нее вдруг ни с того ни с сего что-то сделалось с ногами и следующим этапом ухудшения ее физического состояния могла быть только жизнь в инвалидной коляске. Чтобы этого не случилось, я одарил ее улыбкой и вполне приветливым голосом осведомился:
– Вы – Анна?
– Да.
– А фамилию свою назовете? – проверил я ее.
– Косинова.
Все совпадало. Да и женщина действительно оказалась «очень даже ничего», как отрекомендовал ее Демин, и это тоже добавило мне положительных эмоций.
– Анна, я благодарен вам за то, что вы согласились со мной встретиться, – сказал я. – Илье Демину угрожает опасность. Но и ваш муж в опасности. Они связаны между собой так прочно, что они или оба пострадают, или оба избегнут неприятностей.
То ли мои слова так ее впечатлили, то ли мой внешний вид, но по ее глазам я угадывал – гражданочка готова к правильному восприятию информации. Все, что я сейчас скажу, она донесет до своего благоверного в наилучшем виде.
– Ваш муж, – сказал я ей таким спокойным тоном, каким обычно говорят о чем угодно, но уж никак не об убийстве, – нанял киллера. Нанял, чтобы убить Илью Демина.
– Ой! – испугалась Анна.
Я многозначительно кивнул ей в ответ.
– Это еще не все, – подготовил я ее. – Покушение состоялось. Но по ошибке киллер убил не Илью, а внешне похожего на него человека, случайного прохожего.
– Ой!!!
– Может, присядете? – участливо предложил я, указывая на лавочку.
– Да, а то меня что-то ноги не держат!
Она сказала об этом и тут же о своих словах забыла – в таком пребывала состоянии. Она хотела знать, что же там было дальше. И мы даже не присели.
– Следствию уже известно, что заказчиком убийства является ваш муж, – сказал я. – Уже завтра Эдуарда вызовут в прокуратуру и допросят. Пока что как свидетеля. Они там в прокуратуре будут старательно делать вид, что на самом деле в Эдуарде заказчика не видят. На самом деле у них пока что не хватает улик против него, и они ждут.
– Чего? – почему-то шепотом спросила Анна.
А глаза у нее были распахнуты так широко, как это случается у детей, когда те собираются открыть дверь, за которой – это они знают совершенно точно! – их ждет черная-черная рука.
– Они ждут, когда киллер исправит свою промашку, – деловито пояснил я. – То есть убьет наконец Демина. Убить ему, конечно, не дадут. Но улики против вашего мужа у следствия уже будут железные. И его арестуют…
Очки у меня были замечательные. Если скосить глаза, то на поверхности стекла как в зеркале можно было видеть, что происходит сзади. Я, направляясь на встречу с Анной, эти нелепые очки не просто так надел. Как говорит в подобных случаях Демин, я не тупой на самом деле, это просто лицо у меня такое.
Их было четверо, и они приближались ко мне стремительно, почти что бегом. Еще не будучи уверенным в том, что это за мной, я резко обернулся. Точно – за мной. По выражению их лиц я понял, что спешат они совсем не за моим автографом. Будут или бить, или убивать. Оба эти варианта мне категорически не нравились. Я выхватил из кармана похожую на бесствольный пистолет «игрушку» и выстрелил в ближайшего ко мне мордоворота. Две иглы, соединенные с «игрушкой» тончайшими проводами, впились в тело моего недоброжелателя, а все остальное доделало электричество. Человек, который продал мне это чудо американской технической мысли, говорил, что этот электрический разряд способен на время парализовать даже быка средних размеров. А поскольку мордоворот уступал быку по массе и объему как минимум вчетверо, ему хватило. Он упал и внешне вроде бы даже умер. Его подельники остановились как вкопанные. Думали, что я перещелкаю их по очереди. Я бы и рад был, конечно, но этот электрошокер предназначался для одноразового применения.
– Ну что? – на всякий случай нагло спросил я. – Кто следующий?
Я всегда говорил, что самое главное при столкновении с превосходящими силами противника – это умение быстро бегать. Я бы и рад был сейчас воспользоваться этим правилом, но не мог. Потому что тут еще была Анна, а я не знал, за кем именно эти ребята пришли – за мной или за ней. Я бы при своем росте убежал от них, конечно, но вот Анна на каблучках – ни за какие коврижки.
– Вы на машине? – спросил я у нее.
– Да.
– Далеко она?
– Вон там, – показала Анна рукой.
– Бегом туда – и уезжайте. И помните, что я вам сказал.
Она не стала отнекиваться, потому что изрядно перетрусила. Перебежала через дорогу. Ее машина была припаркована совсем рядом. Я подстраховывал ее, целясь в этих злобных ребят из совершенно бесполезного сейчас «пистолета». Когда Анна уехала, я сказал своим подопечным:
– Вам вообще чего?..
Но они не успели мне ответить. На дороге вдруг резко затормозила машина милицейской патрульной службы. Я отвлекся. Злополучная троица тотчас же бросилась наутек, неблагородно бросив своего пострадавшего товарища на произвол судьбы.
Я успел поднять руки даже несколько раньше, чем клацнули затворы милицейских автоматов, и когда мне крикнули: «Милиция! Руки вверх! Бросай оружие!» – я уже был готов сдаваться. Просто любо-дорого посмотреть. Будь у нас все преступники такие покладистые, как я, работа милиционеров стала бы совсем уж необременительной.
– Это он убил! – завопила какая-то бабулька, указывая на меня. – Он! Я видела!
Она рвалась в свидетели.
– Вы будете разочарованы, бабушка, но он жив, – огрызнулся я. – У нас тут не Америка, слава богу, чтобы людей средь бела дня на улице убивали.
* * *Носом в землю я лежал минут пять. Сначала меня обыскали. Потом занимались тем бугаем, которого я свалил. Думали, наверное, что тот отдал концы. Когда выяснилось, что он все-таки жив, снова переключились на меня. Я все это время лежал на земле и даже не пытался что-то предпринять – после того, как в ответ на мое шевеление стерегущий меня сержантик заорал: «Лежать! Пристрелю!» Он кричал так истошно, что я понял – это первое настоящее задержание в его жизни, он жутко волнуется и с перепугу запросто изрешетит меня из своего автоматика – гордости отечественного военно-промышленного комплекса. В конце концов эти ребята все же добрались до моих документов, где было написано: Колодин Евгений Иванович. Ну и фото мое, соответственно. Того человека, который был изображен на фотографии, служивые, конечно же, знали. Телевизор у нас смотрят все. Но лично я на того парня на фотографии мало походил. Из-за грима.
