Сергей Зверев - Странник выходит на связь
– Тут такое дело, Митяй… Есть к тебе одно предложение.
– Какое предложение? – «Хозбык» покосился на охранников.
– У тебя имеется возможность заработать немного денег, – сказал Никонов и достал из кармана тысячную купюру, которую приготовил для этого случая еще ночью.
Глаза Митяя загорелись, но он все еще сомневался.
– Ну, так что? – спросил ротный, помахав купюрой перед носом «хозбыка».
– Что делать-то надо? Если что-то запретное – я пас. Мне мое место дороже. У нас с этим делом строго. Чуть что, сразу на зону загремишь. А там таких, как я, не любят… – стал объяснять Митяй, но ротный перебил его:
– Да успокойся ты и слушай меня. Менты вынудили нас выйти на эту работу, а нам по положению не следует этим заниматься. Вот я тебе и предлагаю сделать это за нас. Ну так что, договорились?
– И это все, что надо сделать?
– Конечно, все.
– Так это я враз, – обрадовался Митяй и, не говоря больше ни слова, стал носиться как метеор, таская тюки с грязным бельем.
Так как машина стояла близко к зданию, понять, что происходит за ней, охранникам не представлялось возможным, и поэтому ротный мог не переживать, что их «сделка» с работником прачечной будет замечена кем-то из них. Когда все было закончено, Роман подошел к Митяю и, положив руку тому на плечо, заговорщицки сказал:
– А скажи-ка мне, Митяй, можешь ли сообразить нам что-нибудь поесть?
Почувствовав новый легкий заработок, Митяй оживился, несмотря на видимую усталость:
– Что, плохо кормят на киче?
– Не то слово… Ну, так как?
– Прямо сейчас не смогу, а вот завтра могу достать сала, хлеба, зелени какой-нибудь.
– Договорились.
– Только не бесплатно, – тут же напомнил Митяй.
– За это не переживай, все будет в ажуре. Бабки есть.
– Добро, – успокоился лысый и, выглянув из-за машины, крикнул: – Командир! Всё закончили! Можно отъезжать!
Сопровождающий старшина появился вместе с шофером. Ротный сразу оценил будущую жертву. Шофер был щупленьким невзрачным мужичком.
– Вперед! – приказал старшина, лишь покосившись на загруженную машину.
* * *Когда ротный и Тенгиз вернулись в карцер, то увидели, что в их отсутствие здесь уже навели порядок. Полы в камере были сухими, а о недавнем проведении «дезинфекции» напоминал только едва уловимый запах хлорки.
– Да-а, этот капитан Пономарев знает, как добиться своего, – осматривая камеру, высказался чеченец.
– Так всегда было и будет. Еще с тридцатых годов, когда начались сталинские репрессии и людей вынуждали подписываться под делами, какие они не совершали. – Увидев, как удивленно посмотрел на него чеченец, Никонов добавил: – Я в книгах раньше читал об этом, а вот теперь пришлось самому с подобным столкнуться. Если менты чего-то захотят – они обязательно добьются.
Удивленное выражение лица чеченца сменилось на задумчивое.
На самом деле Роман не случайно завел этот разговор. Ему надо было как-то убедить брата боевика совершить побег. И это нужно сделать как можно скорее. Здесь была тюрьма, и все могло измениться в любую минуту. Ротный отлично понимал, что от них здесь ничего не зависит. К примеру, завтра Пономареву может прийти в голову мысль отправить их в камеру, или отремонтируют «прачку» и их перестанут выводить на работу в тюремный двор. А этого Никонов никак не мог допустить, поскольку тогда весь разработанный план полетел бы к чертовой матери. Сегодняшняя прогулка многое прояснила для него, и он уже подумывал о том, что побег можно будет осуществить прямо завтра. Единственное, что ему надо было решить, – это вопрос с чеченцем.
– Что такой хмурый? – продолжил ротный обрабатывать Тенгиза.
– Да вот, над твоими словами задумался. У меня ведь такая ситуация, что ментам выгоднее повесить все на меня, нежели досконально разобраться в этом моем непростом деле.
– Слушай, Тенгиз, а ты ведь мне так и не рассказал, за что попал сюда. Может, поведаешь? Время до обеда у нас еще есть.
Увидев неподдельный интерес в глазах ротного, чеченец начал свой рассказ:
– В тот день мы открыли новый филиал в Новгороде да к тому же заключили очень выгодный контракт с одной западной фирмой. Как полагается, решили это дело отметить в местном ресторане. У кабака этого, кстати сказать, была неплохая репутация, там всегда собиралась приличная публика. Короче, половина вечера прошла нормально. Да что там нормально – все было отлично. Но тут за соседним столом стали раздаваться пьяные выкрики типа: «Официант, подойди сюда! Принеси нам водки! Сегодня братва гуляет», и так далее. Естественно, такое поведение никому не нравилось, но все присутствующие только оглядывались на их столик, не пытаясь возражать. Наступил момент, когда братки вконец распоясались и стали приставать к сидящим рядом молодым женщинам с предложением присоединиться к ним. Одна из женщин оказалась не робкого десятка и на очередную грубость одного из братков выплеснула ему в лицо бокал шампанского. Я, как и все остальные, следил за происходящим, и вот, когда бандит замахнулся на женщину, я подскочил к нему и перехватил его руку. Естественно, его дружки поднялись со своих мест, и в следующую минуту могла бы начаться драка, но я не дал им этого сделать. Выхватив пистолет, я выстрелил в воздух. Это подействовало. Они отправились за свой столик, а я вернулся к своему. Мои коллеги и подчиненные просили меня тогда сразу же покинуть ресторан, но я посчитал это бегством и сказал, что никуда мы не пойдем, а будем продолжать отмечать свой успех. Но, естественно, праздника не получилось. Буквально через десять минут все началось сначала, и в конце концов все-таки началась драка. Основная масса посетителей быстренько ретировалась, так как там начался настоящий погром. Летели столы и стулья, билась посуда… Ну сам, наверное, знаешь, как это бывает при драке…
– Знаю, знаю. Продолжай, – ответил Никонов, внимательно слушавший Тенгиза.
– Сколько это продолжалось, не могу сказать. Помню только, что, когда приехала полиция, зал ресторана напоминал побоище.
Тенгиз замолчал – видимо, на него нахлынули воспоминания о том вечере, когда он в один миг из успешного бизнесмена превратился в убийцу и оказался на тюремных нарах.
– Что же было дальше? – спустя пару минут спросил ротный.
– А что дальше? Когда всех развели по разные стороны зала, на месте нашей драки остался лежать один из братков. Вначале все подумали, что он просто в отключке, бутылкой по голове ударили или еще что… Но когда один из полицейских повернул его на спину, все увидели у него в груди дырочку, из которой струйкой стекала на пол кровь. «У нас тут огнестрел», – крикнул тогда полицейский, и я сразу схватился за карман. Пистолета не было. А потом выяснилось, что как раз из моего пистолета и был убит этот авторитет.
– Скажи, Тенгиз, а тебе в последнее время не поступало предложений поделиться бизнесом или платить какие-нибудь проценты с прибыли? – поинтересовался Никонов, начиная понимать подоплеку этого действительно непростого дела.
Немного подумав, чеченец вскинулся:
– Ты думаешь, что это все было спланировано заранее? А ведь мне действительно приходили на электронную почту письма с требованиями перечислять ежемесячно определенный процент с продаж. Но тогда я не придал этому должного внимания; сейчас не девяностые, чтобы платить кому-то дань. А вот теперь я, кажется, начинаю понимать, что к чему…
– Да тут и понимать нечего, – отмахнулся ротный. – Это был своеобразный заказ. И, скорее всего, он исходил от полицейских чинов.
– Действительно может быть, – задумчиво сказал чеченец.
– Попал ты, Тенгиз. У тебя просто решили отобрать твое успешное дело, а чтобы ты не мешал им это сделать, тебя засунули в тюрьму. И не по какому-нибудь обычному обвинению, а сразу за убийство, чтобы уж наверняка. А тот спектакль в ресторане был разыгран, как в театре. У каждого была своя роль. Не удивлюсь, что и те молодые женщины, к которым приставали братки, тоже были подставными. Так что надеяться на то, что кто-то разберется в твоем деле и тебя оправдают, – глупо. Не для того тебя упрятали сюда, чтобы потом какой-нибудь адвокат смог отсюда вытащить твою персону, – добавил для острастки Никонов.
Немного подумав, Тенгиз спросил:
– Что же мне теперь делать, Роман?
Ротный ждал этого вопроса – ведь именно для этого он и затеял весь этот разговор – и поэтому не задумываясь ответил:
– Бежать.
Сказать, что чеченец удивился, значило не сказать ничего. Его глаза полезли на лоб, а лицо меняло одно выражение за другим. Наконец, когда первые эмоции прошли, чеченец смог выдавить из себя два слова:
– Как бежать?
– У меня есть кое-какой план, – спокойно ответил Никонов, внимательно следя за реакцией чеченца.
