Александр Белов - Бригада 15. Тень победы
Сергей был уже готов. Он надел красные двенадца-тиунциевые перчатки; тренер залепил их у запястий скотчем. Назимов принес халат, помог продеть руки в рукава и завязал пояс. Савин, вопреки обыкновению, молчал. И в этом молчании таилось что-то зловещее. Он будто обдумывал какую-томысль, и было видно, что эта мысль тяжела для него, но он предпочитал ни с кем не делиться своими соображениями.
И Назимов — тоже молчал. Они в последний раз обнялись все трое, в раздевалке. Затем доктор подхватил «боевой» чемоданчик. В термосе лежали лед и бутылки с водой. В соседнем отделении — флакон коллодия, чтобы заклеивать рассечения, и банка с вазелином, помогающим этих рассечений избежать. Перекись водорода — останавливать кровь, и ватные тампоны, накрученные на длинные палочки — для той же цели.
Тренер взял большое белое полотенце и повесил на плечо. В перерывах между раундами он будет обтирать Сергея, удаляя лишний пот, и обмахивать его, давая легким хорошенько подышать, а разгоряченному телу — немного остыть. Все. Они были готовы. Из них троих только один человек знал, как пойдет бой на самом деле.
Белов с Лайзой шли по длинному узкому проходу. Белов держал билеты; он предъявлял их очередным секьюрити. Те расступались, освобождая дорогу, и потом сразу же смыкались снова, оттесняя наседавшую толпу. По мере того, как Саша с Лайзой приближались к рингу, охранников становилось все больше и больше; все-таки безопасность VIP-персон прежде всего.
Играла громкая музыка. Саша, не отрываясь, смотрел на выход, откуда должен был появиться Сергей Степанцов. Но его пока не было. Белов и Лайза добрались до своих мест в тот самый момент, когда распорядители и организаторы, раздвинув канаты, дружно, гурьбой повалили на ринг. Фотокорреспонденты обступили его периметр плотным кольцом; охранники сосредоточились и напряглись. И тут Белов увидел, что их с Лайзой ожидает неприятный сюрприз...
Буцаев не сомневался в исходе боя. Или точнее — почти не сомневался. Он отводил несколько ничтожных процентов на то, что дело повернется совсем не так, как ему надо. Роман Остапович считал, что избрал правильную тактику: давить не на бойца, а на его наставника. «Он не станет поднимать лишний шум, — думал Буцаев. — Это у боксера все еще впереди; он молод и полон сил. А для тренера воспитать второго такого чемпиона — проблема. Годы поджимают. Он — старый, поэтому упорнее цепляется за жизнь. А жизнь — сочится у него меж пальцев. Уходит и уходит, как песок из горсти. Молодому никогда не поздно начать сначала. Поставить на карту все, и... Выиграть или проиграть. Когда бьешься, об этом не задумываешься, главное — упрямо гнуть свою линию».
Им удалось заманить Савина в ловушку — с помощью одной из танцовщиц местного варьете, бывшей соотечественницы. Девушку содержал все тот же Эдик Маципуло, поэтому не составило особого труда убедить ее сделать то, что требовалось. Танцовщица наплела Савину целую историю: оказывается, ее мама неоднократно о нем вспоминала, и, вполне возможно, сам Савин хорошо ее знает. Вадим Анатольевич, совершенно сбитый с толку, некоторое время отнекивался. Но, видимо, расчет оказался верным: тренер в годы бурной молодости был тот еще ходок.
Он согласился сходить с девушкой на ее съемную квартиру и посмотреть альбом с семейными фотографиями.
— Это совсем недалеко. Много времени не займет, — щебетала длинноногая блондинка, и Савин купился, как последний идиот.
А когда он вошел в квартиру и обо всем догадался, было уже поздно. Хасан не дал ему времени опомниться и провести серию разящих ударов; выскочил из-за спины и двинул битой по почкам. Потом на Савина надели наручники и в багажнике лимузина вывезли в пустыню, в какое-то заброшенный дом.
— Мои ребята следят за твоим парнем. Если он вдруг вздумает дернуться, ему конец, — внушал Буцаев.
Это было чистейшей воды блефом, но, как часто бывает, примитивная ложь сработала. Тренер и впрямь подумал, что Сергей подвергается еще большей опасности, нежели он сам. Поэтому в коротких телефонных разговорах он убеждал Степанцова ничего не делать и просто ждать его возвращения.
Эти два дня, проведенные в полуразрушенном домике в пустыне, были ужасными. Гога и Хасан свирепствовали вовсю. Вся поясница Савина превратилась в один огромный синяк. Но самым, страшным было другое. Буцаев нащупал правильный психологический ход. Нашел убедительную мотивацию и самое слабое звено в отношениях «учитель-ученик».
В перерывах между побоями он втолковывал эту мысль тренеру и, похоже, сумел сломить крепкого мужика. Объяснить ему, что к чему. Теперь он сидел в первом ряду и внимательно-наблюдал за происходящим. Эдик Маципуло смог достать только один би-
лет; подручным пришлось занять места на галерке. Но Буцаев считал, что и одного его присутствия будет достаточно. Его место было неподалеку от синего угла, А в синем углу будет сидеть русский. И в синем углу будет Савин.
Два стула в первом ряду были не заняты. Точнее, не совсем два. Один стул был свободен, а на втором — лежала широкополая белая шляпа. Слева от нее, ближе к синему углу ринга, небрежно развалившись, сидел набриолиненный черноволосый красавец. Он крутил на безымянном пальце массивный перстень с сапфиром — как показалось Белову, несколько нервно. Впрочем, это можно было списать на общую атмо-сферу ожидания, царившую в зале.
— Я так понимаю, это наши места? — спросила Белова Лайза.
— Да, — ответила он.
Мужчина в белом костюме, услышав русскую речь, насторожился. Он подался вперед, и лицо его стало еще более напряженным. В этот момент раздались приветственные крики, свист и шум.
Из выхода, ведущего к раздевалкам, показался Сергей Степанцов. Он шел с открытым лицом, гордо подняв голову. Капюшон болтался на спине. Рядом с ним шел тренер, позади, в некотором отдалении — врач с чемоданчиком в руке.
— Похож, — сказал Белов. — Он действительно очень похож...
— Что? — не поняла Лайза.
— Да нет, ничего, это я так, — Саша провел рукой по лицу, словно смахивал с глаз невидимую паутину.
Он пока не собирался садиться, иначе из-за людских спин ему было не разглядеть боксера. Черноволосый красавец в белом, напротив, даже не шевельнулся. Видимо, русский боксер его не сильно интересовал. Лайза пыталась привстать на носочки и вытянуть шею, но, как ни старалась, не могла ничего увидеть. Она потянула Белова за рукав легкого летнего костюма.
— Саша, давай сядем!
— Конечно, — Белов развернулся к мужчине в белом и обратился к нему на английском. — Простите, это наши места.
Прилизанный брюнет смерил его презрительным взглядом.
— Здесь лежит моя шляпа, — ответил он по-русски.
Лайза замерла в ожидании чего-то нехорошего. Зная характер Белова, ничего другого ожидать и не приходилось. Да и лицо черноволосого мужчины показалось ей знакомым. Где-то она его определенно видела. По телевизору? А может, он просто похож на опереточного итальянца — этакий «дон Корлеоне». В любом случае этот человек не внушал никакого доверия.
«А этот шелковый шейный платок кричащей канареечной расцветки — он просто отвратителен!» — подумала Лайза.
Но то, что произошло дальше, удивило ее еще больше. Белов не стал возражать или спорить. Он пожал плечами и посадил ее на свободный стул. Лайза не ожидала от него такой покладистости, это было не в его духе. Но Саша тут же развеял ее сомнения;
— Пускай лежит! — весело и даже как-то беззаботно продолжал Белов. — Надеюсь, мы с ней друг другу не помешаем? — и сел прямо на шляпу.
Буцаев взвизгнул и вскочил со стула, намереваясь задать обидчику хорошую трепку. Но нахал, поднявший... скажем так, — руку на его любимый головной убор, оказался куда более проворным. В тот момент, когда Роман Остапович только собирался нанести удар, этот наглец коротким тычком в грудь отбросил его метра на два назад.
Буцаев очень пожалел о том, что рядом нет ни Го-ги, ни Хасана. Он снова бросился на противника, но вдруг почувствовал, что его кто-то крепко схватил сзади за плечи и легко приподнял над полом и аккуратно опустил. И теперь этот кто-то придерживал его за предплечье. Буцаев с усилием повернул голову. Позади стоял чернокожий гигант-охранник. Рука Романа Остаповича в его широкой ладони выглядела, как карандаш в руке ребенка. Охранник покачал головой и показал на выход.
— Сегодня здесь другой бой. Если вы придерживаетесь иной точки зрения, мне придется вывести вас из зала, — сказал он и отпустил Буцаева.
— Хорошо! — Роман Остапович нервно одернул пиджак и с ненавистью посмотрел на русского соседа, потом также внимательно изучил его спутницу.
Белов хорошо знал этот взгляд. Обычно так смотрели братки среднего пошиба; это должно было означать — я тебя запомнил. Но на него подобные вещи давно уже не действовали. Он достал из-под себя пострадавшую шляпу, с вежливой улыбкой протянул хозяину:
