Фридрих Незнанский - Одержимость
— Так не включайте дворники.
— И повороты?
— Угу.
— Как, интересно, можно ездить по Москве зимой без дворников и круглый год без поворотов?! Вы будете чинить или нет?
— Надо смотреть всю электрику…
— Надо, — согласилась Женя. — Ключи оставлять или вы в электрике как раз не специалист?
— Я ее к себе в гараж перегоню, — наконец решился мастер. — Завтра-послезавтра позвоню.
19— Добрый день! — коротко поздоровался Гордеев с Заставнюком, не желая отрывать его от работы.
На часах — одиннадцать, трудовой день в разгаре, но Брусникиной не видно и куртка ее на вешалке не висит. А Савелий Ильич сосредоточенно перелистывал распухшие скоросшиватели и колотил по клавишам. Похоже, корпел над бумагами он уже давно и, увидав Гордеева, с радостью оставил свое занятие.
— Ну, как успехи?
— Вот к вам пришел навеки поселиться… — Гордеев свалил на выделенный стол картонную коробку со всякими полезными мелочами из разоренного офиса.
Дело в том, что в юрконсультации на Таганке начался ремонт.
Более неподходящего для этого времени трудно было себе вообразить. Почему не летом, когда все в отпусках и клиентов минимум? Но любимый шеф Генри Афанасьевич Розанов объяснил подчиненным, что оплату один из серьезных клиентов осуществил стройматериалами и рабсилой, а значит, надо ремонтироваться. И поскольку время горячее, ремонтироваться будут по частям. Конечно же, Гордееву повезло попасть в первую половину, кабинет нужно было освободить в 24 часа.
Никакие возмущения и протесты не помогли. Розанов, не смущаясь, заявил, что Юрию Петровичу есть где поработать. Дескать, Воскобойников найдет ему местечко с компьютером и кофеваркой. Более того, уже нашел.
Юрий Петрович был в бешенстве. Он пытался устроить сидячую забастовку, изо всех сил пробовал сосредоточиться под стук отбойных молотков. Но, в конце концов, вынужден был сдаться.
В принципе можно было бы работать и дома. Но только в смысле мыслить, принимать посетителей дома нельзя. А значит, хочешь не хочешь, приходилось-таки временно обживаться по соседству с Заставнюком и Брусникиной.
Часть бумаг из кабинета он по дороге завез домой, но орудия труда: бумагу, писчие принадлежности, коробки дискет, несколько справочников нужно было иметь и на рабочем месте.
— Навеки?
— Не навеки вообще-то, — поморщился Гордеев, — но недельку с вами поживу. Или до окончания дела, если оно раньше завершится.
Заставнюк скептически улыбнулся.
— Думаете, так быстро управимся?
— Не знаю. Но очень надеюсь. Савелий Ильич, вы меня не просветите насчет таких замечательных шахматистов, как Климук и Бойков?
— Думаете, кто-то из них мог довести Болотникова до самоубийства?
Юрий Петрович неопределенно пожал плечами.
— Да, насколько я помню, какие-то конфликты там были. Заочные в основном, вживую Болотников ни с кем не скандалил. А что именно вас интересует?
— Все. В рамках нашего дела, естественно.
— Ладно, в прошлом году Климука арестовали в Испании, в Линаресе, слышали?..
— Нет.
в Линаресе Гордеев бывал. Маленький городок в Андалусии, где живут всего полсотни тысяч необыкновенно приветливых испанцев. Каждый год на стыке зимы и весны Линарес становится шахматной столицей мира. И если Москва, например, гордится своим «самым открытым» и самым грандиозным турниром «Аэрофлота», то Линарес славится «самым закрытым» и самым элитным супертурниром. Видимо, Климуку это было не особенно в радость.
— Его арестовали, — продолжал Савелий Ильич, — за управление автомобилем в нетрезвом виде в окрестностях… Валенсии, и это притом, что расстояние между двумя городами составляет около четырехсот километров. Дело было ночью, а утром следующего дня он должен был играть партию против Мельника. Климук разогнал «феррари», принадлежавший его другу, индийцу Бэю, до двухсот километров в час, когда его стала преследовать полиция. Эту погоню потом показывали все крупнейшие телеканалы мира. Когда его наконец остановили, самостоятельно выйти из машины Климук не смог, равно как и не смог объяснить, кто он вообще такой и почему у него при себе оказался только женский паспорт на имя некоей Натальи Кашенцевой, уроженки города Краматорска. Два дня Климука продержали в местной тюрьме и, по его словам, всячески унижали. В конце концов шахматной гордости Украины предъявили обвинение в порче тюремного имущества (в карцере, чтобы хоть как-то согреться, он забрался в тюремный матрас), в неподчинении офицерам полиции и приговорили к тысяче долларов штрафа. Чуть позже Климук написал об этом инциденте тоненькую книжку с поэтичным названием «Я был замучен в тюрьме Валенсии», каковая брошюра была продана крупному английскому издательству за сто девяносто тысяч долларов. Кроме этого ареста, никакого настоящего криминала за Климуком не значится. Молодой шалопут, к шахматам у него талант, а в остальном вряд ли его стоит воспринимать всерьез. По-моему, Болотникова Климук мог раздражать, нервировать, даже бесить своей безалаберностью, но чтобы из-за Климука Болотников покончил с собой? Не верю.
— А Бойков?
— Бойков — абсолютный фанатик шахмат. Про него говорили, что, если во время игры запустить прогуливаться рядом с ним обнаженную женщину, Бойков даже не поднимет головы. Говорили еще, что, когда Бойков сражался за шахматную корону, он якобы попал в лапы какой-то религиозной секты. Как выяснилось позднее, слух был оправдан: еще в начале 90-х он присоединился к организации, называвшейся «Апокалипсис был вчера», объяснявшей, что конец света уже наступил, просто мы его проспали. Стоит ли после этого удивляться тому, как небрежно отнесся Бойков к своему чемпионству и как легко уступил его более молодому конкуренту? После проигрыша Бойков переселился в австрийский город Тироль, где располагалась штаб-квартира секты, и полностью отказался от участия в каких-либо турнирах, сосредоточившись на научных исследованиях. А между тем предложения поступали. Иранский шах предлагал Бойкову за игру в своей стране два миллиона долларов, ливийский президент — три миллиона, испанский миллионер — четыре, и на все эти предложения тот ответил «нет». Кроме того, он сделал ряд не свойственных ему прежде агрессивных заявлений, суть которых сводилась к тому, что ведущие шахматисты (преимущественно российские) играют «заказные игры», когда счет будущей встречи известен еще до ее начала. «Они вконец разрушили шахматы своей безнравственной, заранее спланированной игрой, — заявил Бойков. — Эти парни — настоящие шакалы, и если бы люди знали о них правду, они бы презирали их. И они узнают правду, когда я напишу об этом книгу». Впрочем, никакой книги не последовало, зато летом 2002 года Бойков выступил на презентации новой, изобретенной им шахматной игры, названной автором «бойковрендом» (составлено из двух слов: «Бойков» и «рендом» — случайный) — «случайные шахматы Бойкова». От обычных они отличаются тем, что в начале игры вместо строгого порядка фигуры на крайних горизонталях располагаются случайным, но зеркальным по отношению к противнику образом. Таким способом Бойков увеличивал комбинаторику «зашедших в тупик уже сыгранных игр» шахмат более чем в девятьсот раз и сводил вероятность «заказной» игры к минимуму. Время шло, и конец света, «который был вчера», по-видимому, ничего не изменил в личной жизни Бойкова. Тогда болгарин покинул секту, заявив, что ею управляют нечестные люди, которые только и думают, как отнять у шахматиста его честно заработанные деньги. И вернулся к активной шахматной деятельности. стал снова участвовать в турнирах, в которых играли по традиционным правилам, и писать шахматные учебники…
— Ясно, — вежливо прервал нескончаемый монолог Гордеев. У старика и в самом деле не голова, а Дом Советов. — А Болотников как к Бойкову относился, не знаете?
— Без должного почтения. Авторитет он не признавал. А у вас, Юрий Петрович, успехов, выходит, пока никаких, раз вы за Климука с Бойковым хватаетесь?..
— Вы так говорите, будто я принародно брал какие-то повышенные обязательства. «Пятилетку — за три дня!»
— Ну, Болотников хоть не клинический шизофреник?
— Нет. Таких данных я не обнаружил. — Вчера Гордеев просмотрел медицинские освидетельствования Болотникова за последние несколько лет. По крайней мере, на бумаге гроссмейстер был психически здоров.
О том, что вчера, расставшись с Брусникиной, он вызвонил Щербака и попросил его еще раз обследовать квартиру Гуревича, а заодно выяснить, что за «милиция» туда приходила, Юрий Петрович рассказывать Заставнюку не стал. Не сказал он также и о том, что Щербак взялся проверить Болотникова и его семью по муровским каналам: не водилось ли за ними каких-нибудь грехов криминального характера. Он только поинтересовался иронично:
