Валерий Горшков - Кобра
Я приподнялся на локтях, секунду молча изучал содержимое подноса, а потом выдал невероятно оригинальную фразу:
– Доброе утро.
– Доброе. Хотя вообще-то уже день. Одна минута первого, – сообщила малышка, лукаво кивнув на электронный будильник. – Как спалось?
– Без задних ног. В смысле – хорошо. Кажется, только мгновение назад отрубился.
– Спасибо тебе за розы, Кент. – Она поставила поднос мне на ноги и, нагнувшись, чмокнула меня в щеку. – Почему ты не подарил их вчера?
– Когда я вернулся из магазина, ты уже спала, солнце мое. Не хотелось тебя будить ради такой ерунды. Ну, а потом… хм… уже не до цветов было. Спасибо за завтрак. Мне еще никогда не приносили кофе в постель. Даже как-то неловко. В старом кино обычно все происходит с точностью до наоборот – это делают для своих любимых только мужчины.
– А, ерунда какая, – пожала плечами очаровашка. – Условности, штампы. Подумаешь – несколько кусочков жареного хлеба со сгущенкой. Я все равно уже час назад проснулась, так что делать было нечего. Вот и решила похозяйничать на твоей кухне.
Я хотел уже что-то ответить и даже открыл для этого рот, но вдруг мне в голову пришла одна интересная мысль, да такая потрясающая, что я сначала расплылся в широченной улыбке, потом всхлипнул, не в силах сдержать смех, а секундой позже уже вовсю гоготал, совершенно не способный остановиться,
– Э-эй! С тобой все в порядке? – спросила девушка. – Что тебя так прокололо? Поделись секретом.
– Просто… я… Ой, погоди, дай чуток отдышаться, т я вытер рукой выступившие на глазах слезы, сделал глубокий вдох-выдох и только после этого вновь обрел способность нормально говорить. – Мне стало смешно оттого, что я поймал себя на мысли… В обшем, у нас с тобой все произошло в точности, как в том бородатом анекдоте: «Хорошо-о-о, Маша! Я не Маша! Все равно хорошо-о-о!!!»
– Ах, вот ты о чем, – смущенно улыбнулась очаровашка. – Это я сама виновата. Я знала, как зовут тебя, но мне даже в голову не пришло, что ты… М-да. Попали.
– Не то слово! Я провел ночь с женщиной, предварительно не узнав даже ее имени! Надеюсь, это недоразумение случилось со мной в первый и последний раз. Ну, раз так… может, мы все-таки познакомимся?! Лучше поздно, чем никогда!
– Да уж, самое время, – она обвила руками мою шею и поцеловала в губы. Потом отстранилась и сказала: – Меня зовут Катя. Фамилия вообще просто замечательная – Зайка. Ровно три дня назад мне исполнилось восемнадцать лет и теперь я – взрослая и совершеннолетняя. Что тебя еще интересует? Спрашивай, не стесняйся. Обещаю отвечать честно.
– Хорошо. – Я посмотрел Кате в глаза и жестко спросил: – Что тебя связывает с Браташем? Как давно вы вместе?
– Со Стасом меня связывает то, что до вчерашнего дня я в течение полугода была его любовницей, – ничуть не смутившись, ответила девушка. – Но сегодня ночью все изменилось. Я поняла, что влюбилась. С первого взгляда. В тебя, Дэник. Или тебе больше нравится, когда тебя зовут Кент?
– Называй как хочешь, мне все равно, – я был ошарашен ее откровенным признанием и пребывал в растерянности. Нужные слова как-то не находились. Я налил себе и Кате кофе, дотянулся до лежащих на тумбочке сигарет и закурил. Девушка выжидательно смотрела на меня, и я не нашел ничего более умного, чем сказать:
– Красивое у тебя имя. Так звали мою первую любовь.
– Интересно! Расскажи мне про нее, – моментально оживилась Катя.
– Да, собственно, нечего рассказывать. Мы познакомились во время моей службы в твоем родном городе Мурманске, в Доме офицеров Флота. Встречались до самого ДМБ… А затем расстались в зале ожидания аэропорта «Мурмаши». Я закончил выплату долга перед Родиной и вернулся в Ленинград.
– И, конечно же, обещал несчастной девушке жениться, и навешал на уши кучу другой лапши?! Ладно, признавайся, чего уж тут. Все вы, мужики, в такой ситуации одинаковую пургу метете.
– А вот здесь ошибочка вышла, – я покачал головой. – Все было гораздо проще. Мы ничего друг другу не обещали и тем более – ни в чем не клялись. Мы оба знали, что эта встреча – последняя и никаких продолжений не будет. Я бы ни за что не променял Питер на долбаную столицу Заполярья, а она… она к тому моменту уже имела вполне конкретные планы на будущее, в которых ни для меня, ни для замечательного города на Неве не было места. Ее отец, как и твой, тоже носил форму. Только сухопутную. На его красивых погонах сияла одна большая генеральская звезда и через пару месяцев после моего ДМБ должна была появиться вторая. Одновременно с присвоением очередного звания товарища генерал-лейтенанта повышали в должности и отправляли на пять лет служить военным атташе в российское посольство в Великобританию. Вместе с семьей. Вопрос был уже решен.
– Она планировала остаться в Англии? Насовсем?
– Вот именно. Они все хотели там остаться. Включая папу-генерала, знающего много чего интересного для передачи английской разведке МИ-8 в обменна обеспеченное будущее.
– Но ведь тогда были совсем другие времена. Зачем рассказывать чужому человеку такие опасные секреты? Ты ведь мог запросто донести в Особый отдел и все сорвать.
– Теоретически – конечно, мог. Но она верила мне. Просто знала, что я не стану ломать ее жизнь. К тому же, по большому счету, мне было уже на все наплевать. Включая военные тайны СССР. Бывший старший сержант морской пехоты Краснознаменного Северного флота Стрельников снимал берет с гнутым «крабом» и в цивильной одежде улетал домой. Навсегда. – Я положил сигарету на край пепельницы, с удовольствием укусил вымазанный сгущенкой тост и запил его глотком крепкого кофе.
– Вот такие вы, мужики! – со вздохом произнесла Катя и прижалась ко мне щекой. – За что мы вас только любим? Непонятно…
– Не бросайся такими словами. Я ведь и поверить могу.
– Как раз именно этого я от тебя и добиваюсь, – обезоруживающе улыбнулась маленькая бестия. – Кстати, а почему ты не спрашиваешь, когда я успела обратить на тебя внимание?
– Мы виделись всего дважды, – вспомнил я. – Так что либо-либо.
– Я обратила на тебя внимание в первую нашу встречу. Ты весь вечер сидел возле стойки в гордом одиночестве и, в отличие от всех остальных мужиков в зале, не раздевал меня глазами.
– Надо же. А я, наоборот, думал, что Браташ уже готовится отдать меня на растерзание своим амбалам за то, что я слишком сильно выворачиваю шею в твою сторону.
– В тебе, милый, умер Штирлиц, раз ты обладаешь таким прирожденным талантом вести скрытое наблюдение, одновременно оставаясь на виду у всех! А если честно… – Катя чуть понизила голос, – конечно, я вру. Я сразу заметила, какими глазами ты на меня смотришь. И ты мне сразу понравился. Это – правда…
Она осторожно сняла поднос с завтраком с моих ног, поставила его на пол, решительно отобрала у меня сигарету, затушила ее в пепельнице, откинула одеяло, вскарабкалась мне на колени и, прямо как минувшей ночью, легким движением плеч сбросила с себя рубашку. Уговаривать меня, разумеется, не пришлось. Я уже был готов. Мы снова занялись любовью, причем с таким самозабвением, что, живи я не в старом дореволюционном доме, а в типичной блочной «хрущевке», соседи сверху и снизу имели бы полное основание стучать по батарее и требовать тишины в воскресный день…
Усталые, но довольные, мы с двойным аппетитом принялись за жареный хлеб, сгущенку и успевший остыть кофе. А попутно продолжили прерванный на «сексуальную паузу» разговор.
– Значит, ты узнала мое имя, адрес и вчера специально разыграла весь этот спектакль с промокшей одеждой? – спросил я.
– Я была уверена, что ты сам об этом догадаешься. Без подсказки. Но – уже на утро. Так и случилось. Какая я умница!
– Это было не трудно. Особенно после твоего ночного визита в спальню.
– Я умышленно пошла на этот безобидный обман. Ну, поставь себя на мое место, Денис. Не могла же я, подкараулив тебя у двери, повиснуть у тебя на шее и вот так прямо взять и сказать: «Кент, ты такой замечательный парень, что я немедленно хочу лечь с тобой в постель!» За кого бы ты меня принял? Вот именно… А так все получилось естественно, как бы само собой.
– А если бы я вчера не пришел ночевать? – спросил я, выискивая в. пепельнице хабарик подлиннее. Пачка сигарет была пуста.
– Не знаю, – честно призналась Катя. – Пришлось рискнуть. Мне повезло. Ты клюнул прежде, чем окончательно разобрался, в чем дело. Не жалеешь?
– Брось. Ты тоже мне сразу понравилась. Я о другом думаю. Нам нельзя нигде появляться вдвоем. Слишком опасно. Если Браташ узнает, что ты ему изменяешь, не пройдет и суток, как меня подвесят за… хм… на собственной кухне. А тебя… даже думать об этом не хочется.
– Ты всерьез считаешь, что у нас нет будущего?
– Оно слишком проблематично, – я попытался найти самый деликатный, и вместе с тем правдивый ответ. – Извини, но это – реальность.
