Сергей Самаров - В горах пощады нет
Дозор шел медленно, стараясь выбирать для тропы участки, прикрытые для взгляда снизу. Бурлаков на ходу вытащил бинокль, но к глазам его еще не приложил, поскольку местонахождение банды мог определить только по повороту головы старшего лейтенанта и дышащих ему в спину пулеметчиков. Вообще-то пулеметчиков обычно вперед выпускают, но в данном случае отступление от нормы осторожности было оправданным, поскольку командир взвода производил наблюдение и через «подснежник», коротковолновую миниатюрную рацию малого радиуса действия, предназначенную для координации действий внутри группы, направлял передвижение двух групп обхвата, возглавляемых двумя другими командирами взводов. Коротковолновые радиостанции на весь отряд подполковника Бурлакова имелись только у командиров взводов и командира роты. Сам подполковник посчитал, что для оперативного взаимодействия им связь важнее, чем ему, и для себя «подснежник» не оставил. Эта радиостанция, имеющая хождение чаще всего среди отдельных мобильных офицерских групп, то есть в элите элит спецназа, в линейных частях еще не вошла в обиход, хотя войти давно уже должна бы была. И спецназ любой, даже относительно слаборазвитой страны подобными средствами связи бывает обычно обеспечен, в отличие от российского спецназа. Но приходилось мириться с тем, что в России в современные времена каждый министр обороны занимается очередной реформой армии на свой извращенный вкус и чаще всего не понимает, что делает. И уж тем более не знает того, что делать следует. Иначе и быть не может, когда такой большой армией руководит человек не военный. Это в нейтральной Финляндии министром обороны спокойно может быть и женщина. И ничего страшного, потому что армия там по численному составу уступает даже силам Министерства внутренних дел. А у нас всегда большие дела с оглядкой на кого-то делают, но смотрят часто не в нужную сторону. Смотрели бы лучше на экипировку спецназа любого потенциального противника и сравнивали с экипировкой российского спецназовца. Тогда в голове министра обороны другие мысли появлялись бы, может быть, иногда даже умные…
Мысли эти привычно мелькали в голове подполковника, как они мелькают у многих армейских офицеров, но они почти не мешали ему оценивать ситуацию. Впрочем, оценивать ему пока еще было нечего.
– Где они? – спросил Александр Григорьевич.
Старший лейтенант через плечо коротко посмотрел, показывая, что вопрос слышал, и отключил «подснежник».
– Сейчас, товарищ подполковник, спустятся на дно ущелья и к ручью выйдут. У них еще один объявился, девятый… Впереди шел. Разведчик. Мы раньше его не видели. Он сейчас у ручья сидит. За кустами не видно. Из этого делаю вывод, что у ручья банда намерена устроить привал. Сейчас наблюдаю, выставят или не выставят охранение. Чтобы наши нечаянно не наткнулись. Вот… Идут… Из-за деревьев выходят…
Подполковник Бурлаков поднял бинокль. Тот у него был сильный. Тоже не отечественный. Таких мощных в российской армии не держат. Этот бинокль он захватил здесь же, в Чечне, у какого-то попавшего в плен арабского наемника. Боевой трофей, который положено, вообще-то, согласно положению о трофеях, сдать. Сданные трофеи, если они чего-то стоят, распределяются, как слышал Бурлаков, среди начальства. И он посчитал, что ему, участвующему в боевых операциях, бинокль необходим больше, чем какому-нибудь генералу из интендантов на охоте. И сейчас лишний раз убедился, что был прав. Рассмотреть бандитов в такой бинокль можно было хорошо. И не просто рассмотреть, но и оценить, что более важно. А оценка показала, что в банде только двое – люди опытные, возрастные и, наверное, немало на своем веку повоевавшие. Остальные же были совсем молодые парни, которым заморочили головы. Молодежь, пополнившая ряды боевиков уже после того, как основные военные действия на Северном Кавказе были завершены, как показывала практика, мало на что годилась. Современные джамааты[15] не имели в своем распоряжении баз, где возможно было бы проводить долговременную и качественную подготовку. И потому молодые бандиты в бою часто терялись и не могли противостоять подготовленным бойцам. Хотя упорства и характера молодежи было не занимать.
– Я семерых насчитал… – сказал Бурлаков.
– Да, одного, видимо, оставили в охранении, – согласился старший лейтенант. – Значит, еще одного вперед вышлют. На склоны они обычно охранение не выставляют.
«Подснежник» в нагрудном кармане Аношина замигал красной лампочкой и подал слабый звуковой сигнал.
– Вызывают, товарищ подполковник… – старший лейтенант словно извинялся за необходимость продолжать боевую работу вместо разговора с начальником штаба. – Я передаю координаты бандитов обеим группам… Поговорить надо…
– Поговори… – подполковник Бурлаков словно бы даже удивился такой скромности своего офицера. – А мы пока со снайпером через прицел часового поищем. Нахимов!
Снайпер, как привидение, возник ниоткуда. Только что его не видно было, а теперь уже рядом. Умеет маскироваться даже в простейшей обстановке.
– Я здесь, товарищ подполковник.
– Слышал задачу?
– Я готов…
Нахимов показал, что уже снял с тепловизорного[16] оптического прицела «винтореза» фирменный кожаный чехол…
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Бессарион старался держать предельную скорость даже тогда, когда они вынуждены были покинуть дорогу, к сожалению, не сумев это сделать скрытно, поскольку машин в одну и в другую сторону шло все больше и больше. Тем не менее ехать дальше по дороге было уже опасно. И, не доезжая до очередного населенного пункта километра три, как определил подполковник Тамаров, заглядывая в карту, выбрали место, где склон ближайшей горы был не слишком крутым, свернули с дороги, перебрались через неширокий и неглубокий кювет и двинулись напрямую через высокую траву и низкорослые кусты. По сути дела, ехать пришлось вслепую, и, попадись в траве глубокая канава или большой камень, машину могло бы основательно встряхнуть, хотя подвеска у «уазика» к подобным встряскам приспособлена больше, чем у любого импортного внедорожника, включая и пресловутый расхваленный «Хаммер». Правда, любой импортный внедорожник имел другое преимущество – в мягкости той же подвески. «Уазик» же при езде по пересеченной местности славился тем, что никому не мог позволить уснуть, и не только за рулем.
– Дальше ельник вплотную к селу подступает… – сообщил Артем Василич. – И не понять по карте, густой он или можно проехать…
– А в объезд? – поинтересовался Бессарион.
– Может быть, есть возможность, может быть, нет… На карте дорожные знаки не ставят… Но по противоположному склону идет проселочная дорога. Давай попробуем!
– В любом случае, – решил Бессарион, – если через ельник не проехать, машину придется бросать, причем бросать на виду у всего села. Это будет след… Если бросать ее в стороне, на горе, там когда еще найдут…
– Мы и так на виду всего села едем… Начнут спрашивать, расскажут. Хорошо бы, спрашивать не начали. А народ здесь такой, что сами рассказывать не побегут. Здесь федералов, насколько помню, любовью не балуют.
– Так куда ехать?
– Забирай правее. Сначала круча будет – видишь… Потом, похоже, более полого пойдет. Кручу эту ты взять должен, она не длинная. Разгоняйся… Как разгон кончится, тормози и пониженную передачу врубай, если не потянет, включи блокировку дифференциала… Заберемся… Должны забраться…
Чтобы разогнаться, грузинский подполковник не сразу вверх поехал, а сначала наискосок по склону, но потом, похоже, решил и дальше так ехать, хотя это направление было прямо противоположным тому, по которому двигались перед этим. Видимо, опыт езды по горам у него был более основательный, чем у подполковника российского спецназа. И так, под острым углом, хотя и с сильным боковым уклоном, с которым «уазик», находясь на грани переворачивания, все же справился, Мерабидзе доехал до более пологого места и только там вырулил, чтобы сменить направление почти на обратное.
– Если правее заберешь, можем выбраться, – глядя в карту, сказал Артем Василич. – Только в самом конце, перед проселочной дорогой, каменный «язык» сверху спускается. Но его можно, кажется, объехать… Конечно, там слегка крутовато, но на «уазике», пожалуй, можно, если тормоза нормальные. «Ручником» в крайнем случае придержишь…
– У нас в Грузии говорят, что с тормозами только трусы ездят… – чуть свысока усмехнулся Мерабидзе.
– У нас так же в деревнях говорят пьяные мужики, – спокойно парировал Тамаров. – Дави на «газ», не теряй время…
Место в самом деле было почти ровное, и скорость здесь можно было добавить. Хотя и ненадолго. Скоро пошли какие-то канавы, и явно рукотворные.
– Здесь что, пахали когда-то? – спросил грузинский подполковник.
– Здесь все в свое время перепахали… Окопы уже осыпались… В первую чеченскую кампанию здесь большие бои шли. Тяжелая артиллерия работала. Но земля свои шрамы быстро заживляет. Быстрее, чем мы с тобой свои…
