Максим Шахов - Чумовой сюрприз для Лондона
Дороги немецкие расслабляют — ни кочек, ни ухабов, все на дороге ведут себя корректно, и это притупляет внимание. Недолго заснуть. Благо что приготовил заранее адскую смесь. Она уменьшает боль и не дает уснуть. Две чайные ложки крепкого растворимого кофе на бутылку «Кока-колы». В ней сахара много, кофеина тоже хватает. Сутки спать не будешь.
Время есть. Двигаюсь в потоке. Как все. Начинаю «прогон» памяти. Вспоминаю все, с момента встречи с Потапычем. Помнить все научили — пока не отчитаюсь о задании и оно не будет считаться выполненным, должен помнить все мелочи, вплоть до запахов, чириканий птичек, машин во дворе, красивых девушек. Красивая машина, как и красивая женщина, иногда запускается специально, чтобы отвлечь твое внимание. Ты свернул себе шею, чтобы проводить ее взглядом, а в этот момент «объект» ныряет в припаркованную машину, стоящую за углом. Миг, и все — объект оперативной заинтересованности исчез. Обидно. Этот классический прием показывали на занятиях, и однажды я сам его использовал в Испании. Главное, все просчитать до секунды. То же самое происходит, когда медленно едет красивая машина. Еще лучше — кабриолет с красивой дамой, а то и двумя. Тогда и мужчины, и женщины из бригад наружного наблюдения будут ломать себе шеи.
Что-то я отвлекся, видимо, старею, пора в запас.
Не так. Что не так? Прогоняю еще раз, еще раз. Что не так? Квартира не была оборудована. Или была? Я бы заметил установленные в комнате микрофоны? Заметил. Лазерный микрофон из дома напротив? Вероятность мала. Что же? А второй немец? Второй. Что тебе про него известно? Что он раньше был сотрудником госбезопасности ГДР. И все. Был законсервирован на случай атомной войны. Это если бы Россия стала воевать с НАТО. Почему именно его вытащили из архива? Почему? Да потому, что тот, кто планировал операцию и у кого он был на связи, знал, что с ним можно иметь дела. А не предатель ли он? Предатель-разработчик?
Командир сказал, что разрабатывали какие-то юные дарования, которые и в «поле» не были ни разу. Теоретики-компьютерщики. Эти сейчас в моде — на коне, а я — под конем, и он делает со мной всякие извращенные штуки.
Значит, не разработчик. У нас после ухода ГСВГ на Родину половина населения ГДР ходила в агентах. Немецкие расстояния для русского — ерунда, поэтому любого агента можно перебросить меньше чем за сутки из одного конца страны в другой.
Кто-то подсказал разработчикам расконсервировать именно этого. Почему? У него мог быть микрофон — включенный мобильный телефон. Ланге — не опытный оперативник. У него не было при себе ни сканера для обнаружения объектов негласной аудио— и видеофиксации, ни «глушилок» для звука и видеозаписи. Он и сам действовал как дилетант, дочь на дело притащил вместо того, чтобы спрятать ее в самой глухой дыре.
Дочь вряд ли уехала. Ждет, когда выдадут тело отца, чтобы похоронить. Они гражданские, а значит, могут действовать шаблонно. Уверен, что моего совета она не послушала. Эх, Инна, Инна! Сирота. И родилась черт знает как, и помрешь тоже. Дурочка.
Темнеет. Ночь. Можно и на патруль нарваться. Спать надо. Только вот «зелье» не даст уснуть. Да, и идти в мотель с такой вот походкой — значит засветиться. Эти граждане смотрят телевизор. И привычка сообщать в полицию обо всех подозрительных вещах — инстинкт на уровне генов.
Еду, еду. Перестроил радио и телевизор на местные волны. Про события в Лейпциге упоминают как о второстепенном событии. Без фото. Просто что турецкие контрабандисты наркотиков делят сферы влияния, пострадали иммигранты из Турции, полиция переворачивает кварталы с приезжими. И это хорошо — порядок наведут. Порой встречает сопротивление от проживающих там. Задержано уже несколько подозрительных, в том числе и нелегалов, изъято нелегальное оружие, несколько килограммов наркотиков. Знали бы турецкие мафиози, кто виноват в этой заварухе, так распустили бы на тоненькие полоски.
Под утро добрался до Берлина. Дороги пусты, молодежь уже угомонилась. Это в Лейпциге молодые люди любят куролесить всю ночь напролет, особенно в студенческом городке, в Берлине же публика солидная, неспешная, все по распорядку — подъем-отбой.
Пользуясь случаем, объезжаю квартал, где жила семья Ланге — отец и дочь. В квартале тихо, медленно еду мимо дома Инны. Вот ее машина, значит, не уехала. Людей на улице нет. Можно и сейчас к ней вломиться в квартиру, только где гарантия, что там нет засады? Расположимся неподалеку. Посмотрим, как она будет выходить из дома.
Проходит час, два. Протираю гематомы. Прикладываю тампоны с алкоголем к ранам. От меня уже пахнет, как от спиртовой бочки.
Действие кофеина заканчивается. Адреналин уже давно разложился. Сон и боль накатывают одновременно. Можно сидеть часами неподвижно на месте. Умею. Учили. Боль свербит. Все-таки ребра пострадали и ключица тоже. Сумею ли я оказать сопротивление в случае нападения? Мне только хулиганов не хватало.
Пошел к урне выбрасывать мусор. А вот и гости. Только что-то он слишком демонстративен. Вроде как и прячется от глаз, но так не делают. Отсекает путь к машине. Не хромает, не мальчик, что в меня стрелял, и не девочка, стоит выгодно — фонарь светит ему в затылок, мне — в глаза. Ребра болят, мгновенно ствол не вытяну. Что, поиграем, усыпим внимание. Припадая на одну сторону чуть больше, чем следовало бы, двигаюсь к машине, беру чуть вправо, чтобы скрыть, когда буду доставать пистолет.
Незнакомец развел руки, показывая, что они пусты. Ну, это для малолеток.
— Поговорим, мужчина?
Голос командира. И это его выражение — «мужчина».
Молчу. Поймали меня. Быстро. Если уж генералу меня поручили ликвидировать, значит, все… Кто-то сказал, что смерть — венец жизни. У некоторых он терновый, вот только мне умирать-то не хочется.
— Не танцуй, Барышников из тебя сегодня никудышный. Идем в твою машину.
Стою, молчу, понимаю, что в машине шансов спастись у меня почти не будет. Да и не зайчик я, чтобы всю жизнь бегать. Предприятие мне выдало выходное пособие. «Уход» на пенсию. Не думал я, что так будет. Именно вот так…
— Сядь в машину. Полчаса наблюдаю за тобой. Ты выкурил четыре сигареты. Эта — пятая. Выпил бутылку, наверное, с кофеином. На месте сидеть не можешь, тампоны прикладываешь. Походка как у клоуна на сносях. Если бы я пришел с другой целью, то у меня было много времени. Даже сейчас сел бы в машину, вздохнул, а выдохнул бы у Пети. Ну?
Молча иду к машине. Там у меня еще пистолет.
— Садись на пассажирское сиденье, у тебя ребра болят, поэтому руки держи на панели. Правую руку сверху.
Не говорю ни слова. Обхожу его. Сел, как он сказал. Думай, просчитывай ситуацию. Хочешь умереть? Нет!
Шеф сел сзади за мной.
— Говори, коль за разговорами пришел.
— Ты это мне расскажи.
— В «кондуктора» набрал выпускников ПТУ?
— Не понял.
— Меня тут группа школьников пыталась «уволить».
— Давно?
— Несколько часов назад. Не включай дурака. Не оскорбляй мой мозг. Ты с «билетом» пришел? Выписывай.
— Не за тобой я пришел. Поговорить.
Фраза какая-то недосказанная. Повисла в воздухе.
— И еще что-то?
— Это уже второй вопрос. Он будет вытекать из первого. Зависит от ответа.
— Спрашивай.
— Если коротко, то просто — что за ерунда?
— Не понял.
— Сижу в Париже, пью кофе. Вроде как должен куда-то лететь, что-то делать. Тут телеграмма, звонки, Интернет будто взорвался. Короче, отменяется все, ЧП! На связь не вышел. Информации нет. Разыскивается полицией как наркоторговец. Приказ — разобраться, доставить домой, «хвосты зачистить». В случае невозможности информацию и деньги доставить в Центр, тебя — «уволить» задним числом.
— В анус стрелять будешь?
— Все шутишь?
— Плачу, рыдаю! Давай стреляй. Пистолет с глушителем, выстроились через спинку сиденья, кровь на тебя не попадет. Вытрешь ручку двери, ты, кстати, в перчатках. Потом заберешь коврик из-под ног. Там остались отпечатки ботинок. Коврик — в воду. Концы в воду. У меня есть время выкурить последнюю сигарету?
— Ручки на панели держи. Без сигареты обойдешься. У меня слезы навернулись от твоего эпилога.
— Так чего ты ждешь?
— Правды.
— Тогда слушай. Включи диктофон.
— Рассказывай.
Кратко, внятно, без эмоций, только факты, хронометраж, сухой рапорт. Я рассказал и про Инну, и почему сюда приехал. О том, чтобы встретить исполнителей.
— Вот такие у тебя подчиненные — толком даже выполнить задание не могут.
Немного помолчав, Потапыч ответил:
— Это не мои люди. Таких я не знаю.
Я не видел его лица, но похоже, говорит правду.
— Информация осталась?
— Осталась. Для резервного канала.
— Почему на связь не вышел, почему мобильник заблокирован?
— Я же считаю, что меня списали. Вот и выключил.
— Поехали домой.
