Петр Катериничев - Иллюзия отражения
Александр Арбаев не стал дожидаться, когда «набьют портрет». «Порше» успел изящно развернуться, когда на ступеньках трейлера появился Ален Данглар. Одним взглядом окинул он «поле битвы», сделал выводы, блеснул значком и рыкнул громко и отчетливо, насколько позволял поломанный нос, к которому барон прижимал платок:
– Именем закона – остановитесь и выйдите из машины!
Арбаев воспроизвел губами оскал, мало походивший на традиционный европейский «cheese»; загорелое лицо с раскосыми глазами степняка излучало привычную угрозу. Странно, но отчего-то именно такими во всех компьютерных играх европейцы изображают русских.
Арбаев отжал сцепление и дал газ. «Порше» – это даже не «мерседес»: по хорошей дороге за пять секунд он укатился метров за сто... Но и Данглар эти секунды не потерял: в руке его воронено блеснул длинноствольный пистолет; Данглар прицелился, широко расставив ноги, сморгнул слезу боли и – выстрелил!
Легенды о незаурядном искусстве Данглара оказались не вымыслом, а чистою правдой! Баллон лопнул, «порше» боком слетел с дороги, смел хлипкое заграждение, свергся в кювет, вытряхнув пассажиров, как мелких блох, и – закрутился в кульбитах по высокому, метров в двенадцать, пологому склону.
– Два человека в ауте. И – полмиллиона баксов – в металлоломе, – прокомментировала Кински.
– Высокий класс, – согласился Вернер.
– Хороший выстрел, – сдержанно похвалил Диего.
Промолчал один я. Ибо молчание – золото.
– А вы что скажете, Дронов? – гнусаво, продолжая зажимать нос платком, спросил Данглар.
Что сказать? Доброе слово и кошке приятно, а доброе слово интеллектуала и прозвучать должно по-особенному. Я и ответил:
– В жизни всегда есть место подвигу.
Глава 24
– Префект, у вас все такие? – невинно спросила Бетти, кивнув на начинающих приходить в себя карабинеров.
Данглар покраснел.
– И «скорпионы» им зачем? – поддержал насмешливо Диего.
– Для психологического воздействия. Патронов у них нет.
А я лишь вздохнул. Видимо, чистая психология в двадцать первом веке уже не работает. Слишком бурными и противоречивыми были девяностые. С легкой ностальгией вспомнил я вдруг мои семидесятые: подросток был, понятное дело... Никогда я не видел у милиции никаких стволов, да и избегали они пистолетов, как черт ладана: замучаешься отчитываться за каждый патрон или гильзу. Любой выстрел из огнестрельного оружия в городе был происшествием чрезвычайным и расследовался досконально. А нашему брату, шебутному подростку, тоже было ясно: ножик в кармане, даже перочинный – статья, срок и отбитые почки – в виде довеска. Вот и обходились чем есть: руки—ноги—голова. Лучше, если голова, причем чтобы думать, а не носы противникам расшибать.
И вспомнилось почему-то еще, как году в девяностом увидел я впервые в подземном переходе на Тверской милицейских сержантов в брониках и с «АКСУ» наперевес, и что-то защемило тогда под сердцем... Когда в центре столицы империи появляются вооруженные люди, империя рушится. Ибо защитить ее «на дальних подступах» уже некому.
Потому-то, мне кажется, я и понимаю ход мыслей барона Данглара: остров Саратона, с пятидесятитысячным населением «сервов» и пятитысячным – господ, очень уязвим; и сдается мне, Данглар понимает: если на улицах курортного города появится оружие – это крах всего строя жизни, какой формировался здесь на протяжении полустолетия.
Данглар тем временем достал миниатюрную рацию:
– Я «Омега-первый». Вызываю две группы «Гром» в квадрат семнадцать, немедленно.
– «Пусть сильнее грянет буря!» – не удержался я от цитаты.
– Не знаю, Дронов, как вас терпели в том ведомстве, где вы некогда служили.
– Нигде я не служил.
– Не лукавьте.
– А вы давно на Саратоне, господин Данглар? – сменил я тему.
– Семь лет.
– Раньше тут были притоны? Гангстеры? Бандиты?
Данглар поморщился:
– Притоны и сейчас есть, только называются они элитными салонами.
– Люди, прожигающие жизнь, перестают быть элитой.
– Одни прожигают жизнь, другие – ее пережигают. Войной. Вам не кажется, господин Дронов, что вы излишне категоричны? Впрочем, как все русские.
– Русские люди трудолюбивы и терпимы.
– О, я это вижу по лицам. – Данглар кивнул на только-только начинающих приходить в себя атлетов.
Никакой опасности они уже не представляли. Фредди, Диего и Бетти, пока мы с бароном развлекались умными речами, быстро спеленали нападавших капроновым шнуром. Учитывая прошлый опыт моих коллег, такие путы были надежнее наручников.
– Сюда приезжают новые русские. К людям в России они не имеют никакого отношения.
– Но они господствуют в вашем обществе, господин Дронов, не так ли? Если вы позволяете им господствовать, что можно сказать о вас самих?
Ответить мне было нечего.
Группа «Гром», как и положено при таком названии, появилась с вертолетным грохотом, лихо вынырнув со стороны моря прямо из-под обрыва; один припарковался на сухом пятачке в двадцати метрах от наших трейлеров, другой – прямо на дороге, у места, где слетел в кювет автомобиль Арбаева. Из второго вертолета к месту аварии споро спустились четверо с чемоданчиками оказания первой помощи; вертолет завис над самим местом падения «порше», двоих пассажиров – беспамятных или мертвых – погрузили в вертолет, и он убыл.
– Один мертв, один – ранен, – доложили Данглару.
– Приметы раненого?
– Лет около пятидесяти, лысоват, скуласт, раскос... – Это были приметы Александра Алиевича Арбаева.
– Насколько серьезны повреждения?
– Сказать трудно. Перелом руки, ключицы, возможно, повреждение шейных позвонков. Без сознания. Болевой шок.
– Доставьте в госпиталь и примите все меры...
– Есть.
Бойцы, выскочившие из вертолета, отличались от пришедших в сознание карабинеров разительно. Все – загорелые, сухощавые, с выверенными и скупыми движениями, они быстро подобрали связанных людей Арбаева и забросили в подъехавший фургон. Старший группы, мельком взглянув на меня, подбежал к Данглару:
– Яхта. Эти ребята пришли на яхте.
– Она на якоре?
– Нет. Дрейфует метрах в трехстах.
– Задержите. Хотя, я думаю, вряд ли они куда-то исчезнут без своего патрона. Выполняйте.
– Есть.
Командир с бойцами скрылся в чреве машины, вертолет снова взмыл, нырнул под обрыв и понесся низко над водой к яхте, стоимостью миллионов в пятьдесят, не меньше.
Данглар брюзгливо опустил уголки губ, наблюдая за полетом. Потом произнес надменно:
– Как видите, на Саратоне есть кому поддержать порядок и закон. Железные парни.
– А кто спорил? Что хорошо, то хорошо, – отозвался я, тоже провожая глазами геликоптер и переживая лишь об одном: как бы с борта судна не полыхнула неяркая вспышка и какая-нибудь ракета класса «земля—воздух» не превратила железных легионеров Данглара вместе с винтокрылой машиной в груду паленого металла.
Вроде обошлось.
– Что-то вы невеселы, господин Данглар. С такими янычарами вы живо всех супостатов прижмете к ногтю, – сказал, подходя к нам, Фредди Вернер.
– Вы не хуже меня знаете, господин Вернер: там, где нужны мозги, сила не поможет.
– Объясните это господину Арбаеву, – бросил я.
– Если он останется жив.
Признаться, меня несколько даже озадачила невозмутимость Алена Данглара. Александр Алиевич Арбаев пусть и не был фигурой «первого ряда», но он и не «атлет» какой-нибудь... За его безвременную кончину можно и ответить.
– Господин Данглар, а вы не боитесь... – не удержался я от вопроса, но префект оборвал меня на полуслове:
– Мести? Нет, не боюсь. Он нарушил правила. А правила созданы для того, чтобы их выполняли. Всегда. Кажется, я разъяснил это вам недавно. Но вы были невнимательны, господин Дронов.
– Из всякого правила делают исключения, – с сомнением произнес я.
Барон промолчал. Дошел до поданной ему машины – горе-карабинеров уже увезли, – плюхнулся на сиденье, разлепил губы и сказал:
– Исключения? Делают. Но не для всех.
Глава 25
И мы остались вчетвером. Сидели за дощатым столом перед чашками с остывающим кофе. И – молчали.
– Славное выдалось утречко, – нарушила тягостное безмолвие Бетти.
– И ночка насыщенная, – в тон ей отозвался Вернер.
– А день будет жарким, – кивнул Гонзалес.
Я обвел всех взглядом и промолчал.
– А хорошие ребята у Данглара, – наконец произнес я.
– Группа «Гром»? – спросила Кински.
– Здесь их называют «пажеский корпус». Или «белые гуси», – пояснил Диего.
– «Гуси» – понятно, почему – «белые»? – спросил я.
– Их база в самой восточной точке острова, в крепости Ла-Гросса. Ее еще называют Белая крепость. Или Белый город.
Мне почему-то вспомнился фильм моего детства – «Город мастеров». При чем здесь мастера?
– Поэтому мыс и крепость закрыты для туристов, – сказал Диего.
– Подготовка у ребят хорошая, – сказала Бетти.
