Никита Филатов - Пираты Сомали
– Не понимаю.
– Чего же тут непонятного? Все, в общем, элементарно. Для того чтобы моим ребятам там, на месте, изготовить настоящие маскировочные костюмы, вроде «лешего» или «кикиморы», времени уже не останется. А в приличных цветочных салонах здесь, я сам видел, – огромный выбор искусственной растительности: какие-то пальмы, папоротники, ягоды, цветочки, лишайники… Остается только подобрать то, что максимально соответствует местности и сезону, купить все это, а потом использовать по мере необходимости.
– Сам придумал?
Подполковник Иванов снисходительно посмотрел на собеседника:
– Нет, не сам. Этот способ маскировки применяли наши российские снайперы еще в Нагорном Карабахе, пятнадцать лет назад.
– Остроумно.
– Между прочим, искусственная зелень не вянет и не портится, а чтобы закрепить ее даже на гражданской одежде или на оружии, вполне достаточно крепких ниток, скотча и канцелярских резинок.
– Обязательно учту на будущее.
– Хорошо бы еще с кем-нибудь из местных жителей пообщаться заранее. Знаешь, иногда возникают такие вопросы и ситуации, что…
– Это есть в плане подготовки операции, – кивнул Виноградов. – Я тут уже пытаюсь организовать тебе встречу с одним человечком… он может быть очень полезен.
– Что за человек?
– Сам увидишь.
– Ладно, гражданин начальник…
Попрощались мужчины в каком-то тенистом и чистеньком скверике, обменявшись напоследок крепким рукопожатием:
– Ну, как я понимаю, вечером увидимся?
– Правильно понимаешь. До вечера!
Как только Владимир Александрович ушел в направлении Карлова моста, подполковник сделал два шага в сторону и прижался спиной к стене – сразу же за воротами, через которые они только что попали за ограду.
Ждать пришлось недолго.
Адвокат удалился всего метров на пятьдесят, когда вслед за ним с улицы в парк заскочил какой-то субъект очень среднего роста и неприметного телосложения. Одет он был тоже во что-то не слишком бросающееся в глаза, но расходовать время на изучение подробностей чужого туалета Михаил Иванов не стал. Пока преследователь, торопливо озираясь, пытался сообразить, куда же делся второй объект наблюдения, подполковник обхватил его поперек шеи, выдернул, развернул на себя – и коротким движением припечатал безвольно обмякшее тело к забору из шероховатого камня.
– Тихо… тихо! – прошипел он на ухо незнакомцу.
Тот, впрочем, даже не пытался вырваться, испуганно хлопая глазами.
Следующим движением подполковник Иванов легко оторвал мужчину от земли и по воздуху перетащил немного в сторону по аллее, к ближайшей скамейке. Убедившись, что теперь их обоих от чужих взглядов укрывает живая зеленая изгородь, он задал первый вопрос:
– Ты кто такой? Отвечай, быстро!
Даже если незнакомец понимал по-русски, разговаривать на этом языке он не имел никакого желания.
– Нет, мы так никогда не договоримся…
Продолжить практические изыскания в области филологии подполковнику не пришлось.
Заметив, что через ворота на территорию скверика втягивается большая группа усталых туристов, только что совершивших обязательное восхождение на Пражский Град, человек, стиснутый в его объятиях, сделал попытку высвободиться и позвать на помощь.
– Ах ты, дрянь такая…
Стальные пальцы Михаила Иванова сдавили шейные позвонки незнакомца, что-то противно хрустнуло под затылочной костью, бедняга дернулся пару раз – и затих.
Однако на странную пару в кустах уже обратили внимание.
Следовало срочно что-то предпринимать…
Подполковник развернул к себе голову сидящего рядом мертвого мужчины, набрал в рот побольше воздуха – и припал своими губами к его губам, изображая страстный поцелуй.
Краем глаза он видел реакцию проходящих по парку туристов: супружеская пара средних лет срочно принялась отвлекать какими-то глупостями внимание своих детей-подростков, кто-то громко хихикал, кто-то сплевывал под ноги и отворачивался с брезгливой гримасой…
Большинство, впрочем, просто-напросто отводило в сторону взгляды, не желая продемонстрировать окружающим вышедший из моды консерватизм по отношению к сексуальным меньшинствам.
В конце концов, невольные и ненужные зрители прошли по дорожке, а затем скрылись за живой изгородью. Подполковник Иванов с нескрываемым облегчением прервал затянувшийся поцелуй, вытер губы рукавом рубашки и немного ослабил объятия. Мертвое тело тут же начало заваливаться на траву.
– Перестарался… – вынужден был признать подполковник.
Ничего другого не оставалось, как обыскать незнакомца и быстрее уносить ноги. В чужих карманах обнаружилось довольно много интересного: мобильный телефон, вполне профессиональная цифровая фотокамера, бумажник – и, самое главное, заграничный паспорт гражданина Украины с недавно проставленной чехами многократной шенгенской визой. Сигареты и зажигалку тоже пришлось прихватить – не из жадности, а для того, чтобы никто не мог снять отпечатки пальцев с пластика или целлофана.
Убедившись, что больше ничего интересного покойник с собой не носил, подполковник Иванов приподнял его обеими руками и как можно аккуратнее усадил на ближайшую скамейку:
– Спокойно… теперь-то что дергаться?
Однако незнакомец и после смерти вел себя довольно глупо: клонился из стороны в сторону, не хотел держать голову, то и дело сползал куда-то вниз… Через некоторое время Иванову все-таки удалось придать мертвому телу более-менее естественное положение – такое, чтобы мужчина хоть издали напоминал разморенного весенним солнышком пьяницу.
Для достоверности следовало бы рядом со скамейкой поставить или положить пустую пивную бутылку. Но вокруг, на пешеходных дорожках и на газонах, подходящего мусора не было, а времени на то, чтобы рыться по урнам в поисках реквизита, не оставалось.
Подполковник закончил работу и огляделся по сторонам. Как-то надо бы предупредить адвоката…
Идти напрямик, через парк, вслед за туристической группой было нельзя – по вполне понятным причинам…
Поэтому он вернулся обратно, к воротам, вышел на улицу и быстрым, но не торопливым шагом направился в обход, вдоль трамвайных путей, мимо церкви Святого Фомы и одноименной пивоварни.
* * *Ракетный фрегат «Табан» шел по ночному Средиземному морю на скорости в двадцать узлов.
Совсем недавно за кормой корабля остался Гибралтар. Движение здесь оживленное в любое время суток, особо не расслабишься – вот и сейчас курс «Табана», только что разошедшегося по всем правилам судовождения со встречным сухогрузом, опасно подрезала прогулочная яхта какого-то богатого бездельника.
Волны с пенными брызгами разлетались по сторонам из-под форштевня фрегата, то и дело вдоль борта мелькали при свете луны серебристые спины дельфинов, а крупные звезды неопытный наблюдатель вполне мог бы перепутать с огнями плавучего маяка. Однако в данный момент капитан второго ранга Прабхакар Кумар Сингх не имел ни возможности, ни желания любоваться красотой средиземноморской ночи.
– Да, благодарю вас… – Военно-морской атташе посольства Индии, возвращавшийся на «Табане» домой из России в качестве почетного гостя, поблагодарил хозяина каюты и принял из его рук фарфоровую чашку.
В воздухе распространился пронзительный запах имбиря.
Командор Нирмал Чандра Видж положил себе ложку сахара, размешал и пригубил получившийся напиток:
– Кажется, необходимые пропорции соблюдены.
Чай был заварен по северной традиции, на небольшом огне, с молоком и пряностями.
– Великолепный вкус.
Собеседники разговаривали на хинди, хотя ни для кого из них этот язык, один из пятнадцати основных, перечисленных в конституции Индии, не был по-настоящему родным. Капитан второго ранга родился в штате Керала, в семье сикхов-беженцев из Пакистана, которые между собой разговаривали на пенджабском диалекте. Командор Видж был коренным уроженцем Бомбея и поэтому в раннем детстве общался на языке маратхи.
Впрочем, офицеры прекрасно понимали друг друга.
– Приходится справляться самому. Жена плохо переносит качку и еще не до конца поправилась после шторма в Бискайском заливе. А доверять вестовому приготовление чая нельзя ни в коем случае…
Атташе в знак согласия склонил голову:
– Надеюсь, что дальше прогноз погоды будет более благоприятным.
На борту фрегата в этом походе, кроме двухсот шестидесяти военных моряков, находилось еще несколько гражданских лиц, в основном – жены офицерского состава. И почти все они сейчас лежали по койкам, постепенно приходя в себя.
– Я также надеюсь, что атмосферные явления окажутся единственной проблемой на нашем пути…
Каюта, в которой расположились собеседники, ничем не отличалась от комнаты в гостиничном номере средней руки – если, конечно, не принимать во внимание глухую вибрацию корпуса и едва заметный крен палубы при смене курса. Из украшений в каюте имелись только государственный флаг, портрет премьер-министра в рамочке и картина маслом, изображающая последний подвиг командира сторожевого корабля «Кукри». На полотне художник с документальной достоверностью запечатлел момент, когда национальный герой Индии, капитан первого ранга Мулла, покидая тонущий сторожевик, передает свой спасательный жилет раненому юноше-матросу.
