Максим Шахов - Гвардия президента
Зачем Васян сам неоднократно наведывался в пещеры? Да на свой страх и риск! Вряд ли Симаков мог поручить ему какие-то ответственные действия с кладом во время своего отсутствия. Скорее всего, он и не собирался делиться барышами со своим закадычным корешем. Такой вывод напрашивался бы у любого, изучившего биографию непоседливого Симочки. А Васян, всерьез обеспокоенный длительным отсутствием преданного друга, к тому же подстегиваемый изнутри хронической «жаждой» законченного алкоголика, попытался заняться индивидуальными поисками. А нашли его самого. Да…
Гера поплескался минут пятнадцать под прохладным душем, прогоняя остатки вчерашнего «симпозиума». Ох, и горазды пить местные ребята! Как они после такого еще в шахту лезут и чего-то добывают?! Уж на что организм журналиста был приучен к разного рода ночным «посиделкам» в прокуренных малогабаритных кухнях и «постоялкам» на великосветских раутах, но и для него задушевные беседы в шахтерской общаге оказались серьезным испытанием. Это при том, что вчера Талеев всеми доступными способами лишь изображал питейную неумеренность, недоливая, недопивая, а под конец откровенно сливая в чужие стаканы доброкачественный импортный продукт.
И все-таки количество попавшего внутрь явно превзошло очистительно-восстановительные возможности его многострадальной печени. Слава богу, не настолько, чтобы применять какие-то совсем радикальные методы восстановления. Опохмеляться Талеев не любил, как, впрочем, и пользоваться всякими медикаментозными препаратами без крайней нужды. Предпочитал мужественно, с подобающим его статусу достоинством перетерпеть и стук молоточков где-то в потаенной глубине височных костей, и ломоту в затылке, и раздражающее жжение под набрякшими веками, и странную раздвоенность сознания вместе с замедленным и подозрительно искаженным восприятием окружающей действительности через посредство всех оставшихся одного-двух чувств. Причем главным из них было чувство вины перед самим собой. Ладно, проехали.
Душ был не холоднее комнатной температуры и оттого приятен «на ощупь». Никаких ледяных экстримов типа «освежающего моржевания». Победа над похмельным синдромом должна быть такой же приятной и неторопливой, как и сама алкогольная фаза его приобретения.
Бережно растеревшись большим купальным полотенцем, Гера позвонил по внутреннему телефону в соседние апартаменты и пригласил Гюльчатай зайти к нему в номер. Ну, не вчера же глубокой ночью было обмениваться добытой информацией, в самом деле!
Первые несколько минут Талеев слушал рассказ девушки о ее вчерашнем знакомстве с российской экспедицией не то чтобы вполуха, а просто продолжая обычные хлопоты гостеприимного хозяина. Вскипятил воду в электрическом чайнике, расставил на низком стеклянном столике все принадлежности кофейного сервиза, порезал лимон и распечатал огромную коробку шоколадных конфет, заботливо приготовленную администрацией для особо важных персон. Потом, расположившись в светлом велюровом кресле напротив Галины, сделал приглашающий жест рукой в сторону непочатой банки с растворимой «Арабикой». Девушка кивнула, не прерывая своего повествования, а журналист вдруг почувствовал, как заинтересовался ее словами:
– …такой вот разношерстный получился состав.
– Постой-постой, ты хочешь сказать, что сами руководители экспедиции не знают всех своих сотрудников?
– Да, командир, именно так.
– Нонсенс, однако, – недоверчиво пробормотал Гера.
– Мне тоже показалось это несколько странным, и я навела кое-какие справки по нашим каналам в Москве. И странности, как непременно сказал бы Вадька, «поперли косяком».
Галя положила в миниатюрную чашечку две внушительные ложки кофе, налила кипятка и вопросительно взглянула на Талеева. Тот отрицательно покачал головой и вытащил из кармана тонкую ароматную сигару.
– Позволь мне начать с маленького экскурса в историю Шпицбергена.
– Смотри, Галка, чтобы действительно маленький!
– Клянусь, что не стану ворошить мамонтовое прошлое, а начну сразу с 1932 года. – Талеев картинно вздохнул, смиряясь. – Когда на архипелаге начал действовать государственный трест «Арктикуголь». То есть Россия, а точнее, Советский Союз, как участник Договора о Шпицбергене 1920 года, приступил к осуществлению хозяйственной и научной деятельности. Хотя сам Договор подписал лишь в 1935 году.
– Складно излагаешь!
Девушка игнорировала замечание и продолжала:
– Трест «Арктикуголь» получил в наследство уже работавший в 20-е годы рудник «Грумант», и сам начал разработку еще двух новых рудников – «Пирамида» и «Баренцбург». Так вот, этот самый «Грумант» был законсервирован в 1961 году. Красивое слово «законсервирован». А по-нашему заброшен. Устарел, нерентабелен и пр. Кстати, в начале 1998 года была прекращена добыча угля и на руднике «Пирамида». Дороговато стал обходиться шпицбергенский уголек стране возрождающегося волчьего капитализма! Однако в последние годы появились планы запустить заново эти объекты. Планы планами, но где взять деньги на все это? Ни один наш крупный предприниматель ни о каком Шпицбергене и слушать не захочет. – Девушка быстро приготовила кофе в обеих чашках, не прекращая говорить. – И здесь начинаются совпадения, которых…
– …не бывает! – хором закончили оба, а Гюльчатай продолжила:
– Около полугода назад, – она подчеркнула эти слова, – правительство России объявило тендер на разведывательно-поисковые работы в российской зоне Шпицбергена. Это уже удивительно, потому что соискателей-конкурентов не было вообще! А тут вдруг сразу появился некто – и, естественно, выиграл тендер с блеском. Какое-то ООО «Уголь-нефте-газ-разведка», всех промышленных, экономических и финансовых мощностей которого едва хватало на рытье артезианского колодца на участке бабы Мани, и то не чаще одного раза в год. А на тендере были представлены финансовые документы, полностью покрывающие даже явно завышенную смету расходов, выдвинутую правительством.
– Погоди-погоди. Ведь существует комиссия, которая проверяет…
– Она и проверила, а как же. Все соответствует действительности: наличность, активы, счета в банках.
– А откуда взялось?
Галя с деланым сочувствием посмотрела на журналиста:
– Ох, Талеев! У нас ведь неэтично задавать такие вопросы. А то ты не знаешь, что финансовое невмешательство в частный бизнес – основа нашей государственной политики, с одним только дополнением: если это напрямую выгодно самому государству. Или небольшой группе его граждан. Не надо объяснять, какой?
Гера с грустью отрицательно помотал головой:
– Прости, Галчонок, за дурацкий вопрос! Само вырвалось. Наверно, от обиды за родимое государство.
– Ну, тогда хоть «порадуйся» за частный бизнес, потому что дальше последовало просто феерическое действо воплощения в жизнь грандиозных планов. Судя по датам на документах, приказ о формировании состава экспедиции и оснащении ее всем необходимым имуществом был подписан уже на следующий день!
Талеев даже присвистнул:
– Я не первый год вращаюсь в «тех» сферах, но такого еще не наблюдал. На это уходят долгие месяцы и годы, плюс миллионные взятки…
Алексеева строго отчеканила:
– Я сказала: на следующий день! Еще через три дня спецгруз убыл на Шпицберген, где уже были арендованы приличный офис, два склада и представительский коттедж.
– Радуюсь. Снимаю шляпу. Чувствую себя букашкой у подножья Эвереста. Но… – Гера предостерегающе и назидательно поднял вверх указательный палец, заметив, что девушка явно хочет его пожалеть, – одновременно у меня очень зачесались руки. А еще проснулся дух незабвенного Верещагина: «Мне за державу обидно!! Решено: займемся вплотную этой экспедицией. Немедленно вызываем сюда наших ребят, а то с таким объемом работ нам с тобой просто не справиться. Ты с этими «экспедиторами» познакомишься завтра. Не сосредотачивайся на финансовой подоплеке: нам хватает уже полученных тобой сведений, а полный аудит мы им организуем через Куратора. Твоя цель – люди, руководящая верхушка, внутренняя организация. Действуй! А я пока попытаюсь отыскать кое-какие вещественные фактики, которые можно потрогать руками, сфотографировать, чтобы однозначно подтвердить правильность наших предположений. Займусь спелеологией. Без тебя! – Заметив погрустневший взгляд девушки, Талеев смилостивился: – Но связь по рации у нас будет. Хотя, думаю, эти ледяные катакомбы серьезно мешают радиосигналу. Впрочем, не уверен, надо будет попробовать.
– Тогда «маячок» возьми обязательно. У него сигнал посильнее.
Журналист кивнул.
– До места меня будет сопровождать один серьезный мужчина с грозным именем Арнольд. Кстати, приготовь «маячок» и для него.
Галина подозрительно взглянула на журналиста:
