Михаил Нестеров - Легендарный Араб
С 1997 года Халед Валили перешел на спокойную и прибыльную работу — возглавил отдел по охране древних монументов Гизы. Основная работа подчиненных Халеда противоречила коренным задачам и состояла в том, чтобы незаконно взимать с туристов деньги за восхождение в предутренние часы на пирамиды. Разовый пропуск стоил порядка ста американских долларов.
Радзянский оставил машину в километре от основного монумента и остальной путь проделал пешком, обходя дамбу, нависшую над поселком Назлет-эль-Самаан.
Халед уже поджидал старого знакомого. Радзянский отметил и изменившийся взгляд, и сам облик «технического курьеза». Форменная рубашка с блестящими пуговицами туго обтягивала выпуклый живот, усы с проседью обостряли снисходительную ухмылку, а пот, проступивший на благостном лице араба, казался елеем. Радзянский улыбнулся, ибо Халед напомнил ему великого комбинатора, шарахнувшегося от рукопожатия компаньона: «Нет, нет, не обнимайте меня. Я теперь гордый... Теперь я командую парадом! Чувствую себя отлично».
— Халед, старина! — Лев похлопал его по плечу. — Годы идут тебе на пользу. Скажи честно, это пирамиды так действуют на тебя?
— Они, они, — правдиво ответил Историк. — Давно приехал?
— Мог бы и не спрашивать. Сразу к тебе. Как здоровье, Халед?
— Благодаря всевышнему. — Валили обратил пылкий взор к вершине золотоносной пирамиды и вежливо осведомился о самочувствии собеседника.
— Отлично! «Два неба идут ко мне», — ответил Араб «мертвым» текстом. — Знаешь, Халед, ведь я привез тебе денег.
— Хочешь забраться на пирамиду? — Валили принял деловой вид.
Лев рассмеялся:
— Вот уж действительно: у кого чего болит. Да я там каждый камень знаю! Нет, мне от тебя потребуется услуга иного рода. Нужно найти одного человека, русского, здесь проживает нелегально.
Последнее слово особо не понравилось стражу. Он насупился и покачал головой:
— Нет, Лев, я уже давно не занимаюсь такими вещами.
— Сначала спроси, сколько я тебе заплачу.
— Сколько? — сорвалось с языка араба.
— Три тысячи долларов.
— Хм... — Валили потеребил ус. Он жил в стране, где торг был едва ли не основой существования. Но прежде чем продолжить, осведомился: — Могу я спросить, на кого ты работаешь?
— Тебе ли не знать ответа... Но я скажу: это частное дело.
Капитан с сомнением покачал головой, зная, однако, что большего не добьется.
— Пятнадцать, — заявил он.
— Пятнадцать чего, — спросил Лев, ничуть не удивившись, — египетских фунтов? — Не дав собеседнику ответить, ибо прекрасно знал курс на рынке иностранных валют, продолжил: — Окончательная цена четыре тысячи... Десять?! Побойся бога, Халед! Он слышит тебя. Четыре с половиной.
— Пять, — завершил торги Валили.
— По рукам.
— Но я ничего не обещаю, — предупредил араб.
— Вот это здорово! — снова рассмеялся Радзянский.
— Заметь, Лев, я не спросил, кто этот человек и зачем он тебе понадобился.
— Я это заметил. Ты сразу перешел к денежному вопросу. Даже не спросил о сроках.
Историк нахмурился еще больше.
— Ладно, я попробую. У меня есть нужные люди. Но, — он выдержал паузу, — придется раскошелиться и на них. Как насчет дополнительной суммы?
На курсах разведчиков посвятили в непреложную истину: «За деньги можно завербовать любого человека, дело только в количестве». В случае с Халедом, которого Лев решил держать в определенных рамках, ни о какой дополнительной сумме речи быть не могло. Разве что премиальные. О них придется сказать, что, в общем-то, будет походить на послабление.
— Это твои проблемы, — ответил Радзянский. — Сделаешь работу, отчитаешься — кому и сколько. Может быть — повторяю: может быть, — я соглашусь поделиться расходами. В разумных пределах, естественно. Теперь о сроках. Человек мне нужен максимум через семь дней.
— Хорошо, я согласен. — Халед, часто кивая головой, выслушал все, что было известно Радзянскому об Игоре Белокурове. Работа сложная, прикинул он, хотя за неделю рассчитывал справиться. Пожалуй, опорной точкой может послужить счет о переводе полутора миллионов долларов в один из коммерческих банков Египта и номер факса, с которого по неосторожности, а скорее по причине злобы на партнеров беглец так или иначе дал знать о себе. Факс мог оказаться общедоступным, например, Белокуров мог дать его с телеграфа, в этом случае работа Халеда усложнялась.
Для Радзянского этот момент также был важен. Данные, полученные им от Левина и Хачирова, были известны не только ему, но и частному сыскному агентству, которое занималось установкой местонахождения Игоря Белокурова, и в них отсутствовала важная деталь: с одного ли факса были посланы сообщения на имя Кургаева и Иванова, представляющие две противоборствующих стороны. Хотя... С другой стороны, этот момент был не так уж и важен, все по своим местам расставит время.
Лев вручил капитану задаток — две тысячи долларов, и они распрощались.
* * *Халед действительно уложился в неделю. При очередной встрече араб выглядел заметно осунувшимся. А может, искусно напустил на лицо усталость, уже своим видом рассчитывая на премиальные.
— Ну и работу ты мне задал, — посетовал Валили, облаченный на этот раз в цивильный костюм: серую рубашку с короткими рукавами и кармашками на груди и брюки такого же цвета. — Начну с главного и обрадую тебя: нашел я человека, которым ты интересуешься. Во-первых, поначалу он жил в Луксоре. Установили по оплате за факс, телефонным счетам местного телеграфа и гостиницы. Кстати, он до сей поры пользуется отелями.
— Сейчас он в Каире?
— Да, проживает в гостинице «Карбункул», номер комнаты 418.
— Я знаю этот отель. Если мне не изменяет память, он находится неподалеку от посольства Италии.
— Да, в паре кварталов от него. — Халед Валили надел загадочную улыбку. — Тебе нужна фотография этого молодого человека?
— Не бесплатно, разумеется, — усмехнулся Радзянский, подумав, что на лишнюю тысячу капитан может рассчитывать.
— Дарю, — самодовольно отозвался Халед, вынимая из нагрудного кармашка фотографию молодого человека со стрижкой, наполовину закрывающей уши, и черной короткой бородой. На снимке Белокуров был запечатлен выходящим из дверей отеля: одна рука на взлете, другая держит кейс; смотрит в сторону, густые брови нахмурены. — Снимок сделан с расстояния примерно в двадцать метров, — пояснил Валили.
Лев внимательно рассмотрел деформировавшуюся от влаги пропотевшей рубашки Халеда фотографию, но в руки не взял.
— Комната с телефоном? — спросил он.
— 339-44-19. Еще какие-нибудь подробности интересуют? Могу сказать, что он связан с немецкой строительной компанией — что-то вроде посредника. Делает пожертвования в местную организацию религиозного толка.
— Что за организация? Расскажи подробно.
Лев слушал, поигрывая брелоком-отмычкой, разработанной для секретных агентов, и думал, что этот Белокуров не так уж и глуп — не беря в расчет его бездарную выходку с факсом. Впрочем, его можно было найти и без этого, просто поиски заняли бы больше времени.
Организация, куда делал пожертвования беглец, называлась «Спутники РаАтума», или, более правильно, — «Апостолы РаАтума», божества, которое вначале создало само себя, а затем стало царем над царями и богами. Последний перевод, сделанный Радзянским, по смыслу был ближе этому движению. Оно не было очень влиятельным и большим, но его члены ревностно относились к людям, за чей счет они существовали.
Когда Валили закончил, Радзянский вручил ему четыре тысячи и еще раз поблагодарил:
— Хорошая работа, Халед. С меня еще и ужин в ресторане.
16
Прежде чем открыть замок в гостиничном номере Игоря Белокурова, Радзянский тщательно обследовал дверь. Порой между дверью и косяком прикрепляют метки-сторожки в виде волоса или тонкой нитки, первоначальное положение которых нарушается при открывании двери. Вряд ли Белокуров пользуется таким способом, однако Араб учел все. Не обнаружив ничего подозрительного, он вошел внутрь.
Гостиничный номер претендовал на полулюкс: гостиная с бордовым ковром в центре, спальня, душевая кабинка, отделанная песочного цвета кафелем, крохотный балкончик по ширине двери, встроенные платяные шкафы. В середине гостиной, но ближе к балконной двери, — массивный стол, у одной стены два кресла, разделенные торшером и узким журнальным столиком, на котором стоял телефонный аппарат. Спальня оказалась небольшой; кроме кровати, заправленной зеленым покрывалом, тумбы и пары стульев, там ничего не было.
Окно выходило на ту же сторону, что и балкон в гостиной.
Обследовав номер, Радзянский устроился в кресле и пододвинул к себе телефонный аппарат фирмы «Панасоник». Разобрав его, Араб присоединил к печатной плате базовую электрическую схему. На ней, в отличие от телефона, не стояла марка страны изготовителя, поскольку не в привычке Радзянского было клеймить собственные творения. Однако этому произведению он дал имя собственное — «Черная пелена», имеется в виду — перед глазами, которой предшествуют чрезмерные перегрузки. По сути, эта схема представляла собой определитель номера, но несла в себе и другие функции и была укомплектована миниатюрным импульсным взрывателем и комочком пластиковой взрывчатки; а сама схема после срабатывания взрывателя переходила в режим самоуничтожения. Этим разработчик «Черной пелены» преследовал две цели: невозможность определить истинный тип взрывного устройства, и второе, вытекающее из первого: невозможность определить номер абонента, с которого был послан сигнал.
![Андрей Ильин - Обет молчания [= Маска резидента]](/uploads/posts/books/243679/243679.jpg)
