Максим Шахов - Верхом на атомной бомбе
Но внезапно стало происходить что-то непонятное, недопустимое и катастрофичное. Почему-то руки всех задержанных оказались свободными, хотя каждому при аресте на площади добросовестно защелкнули на запястьях наручники. С поразительной быстротой освободившиеся загадочным образом бандиты разоружили конвойных и, угрожая их же оружием, затолкали в приемник. Одновременно из-за полукруглой стойки вытащили двух безоружных дежурных и присоединили к остальным. В первую же секунду нападения подскочивший откуда-то сбоку амбал нокаутирующим ударом кулака отправил на пол самого господина начальника, когда тот лишь попытался открыть рот. Не церемонились и с остальными: при малейшем неподчинении или попытке позвать на помощь следовал удар кулаком или прикладом автомата в голову, надолго отключавший строптивца.
Вооруженный пост у въездных ворот нейтрализовали так же быстро и эффективно, а потом застопорили механизм управления створками. Целую группу полицейских, которые ушли переодеваться, взяли голыми в душе и, прогнав в таком виде по внутреннему двору, закрыли в приемнике. Нападавшие действовали четко, слаженно, без малейшей суеты и… молча. Они ничего не забывали: ни вывернуть все карманы полицейских, прежде чем надеть наручники, ни растоптать личные сотовые телефоны, ни разгромить до винтика весь пункт связи, ни тщательно обыскать каждое помещение участка, выволакивая оттуда не ожидавших нападения сотрудников. Первый выстрел раздался на восьмой минуте захвата, когда двое «героев», закрывшись в самом дальнем кабинете нижнего этажа, открыли пистолетную стрельбу через дверь. В ответ они получили такой ураганный шквал выстрелов от захватчиков, которым теперь нечего было таиться, что непрочная дверь была ими просто снесена, а опрометчивые полицейские убиты. Еще несколько стражей порядка на втором этаже, услышав выстрелы, попытались уйти через окно на задний двор, но были захвачены поджидавшими их снаружи боевиками. В общем, зачистка здания проводилась по всем правилам военно-партизанской науки.
Камеры для заключенных и временно задержанных располагались в полуподвальном этаже. Туда первыми спустились Анатолий с контактером и несколько вооруженных бойцов-курдов. Однако среди немногочисленных задержанных журналиста Талеева не оказалось. Двери всех камер широко распахнули, а их обитателей отпустили на все четыре стороны. Оставались еще несколько не осмотренных кабинетов на втором этаже. Толя «со свитой» ринулся туда.
По коридору продвигались медленно и осторожно, соблюдая полную тишину: а вдруг еще в каком-нибудь кабинете засели «герои»? Однако этаж оказался абсолютно пуст. Толя недоуменно огляделся, еще раз быстренько пробежался вдоль распахнутых дверей и, не обнаружив никого, рванул вниз по лестнице.
Арестованные полицейские безропотно сидели за решеткой приемника. Начальник полиции уже пришел в себя после мощного удара, но на ноги не поднялся, а лишь привалился спиной к одной из стен. К нему-то и подскочил разъяренный Анатолий.
– Где журналист?! – по-английски прорычал он в лицо офицеру.
Тот молчал и лишь ошарашенно хлопал глазами.
– Я спрашиваю, – медленно и отчетливо повторил Толя, стараясь максимально правильно произносить английские слова, – где находится русский журналист, которого к вам доставили больше суток назад?
Ответом ему было еще более глубокое молчание и выкатившиеся в недоумении глаза. Анатолий негромко свистнул, и тут же рядом с ним оказался контактер.
– Спроси у этого борова, где русский журналист. Похоже, он не понимает моего английского.
– Да все он понимает! – уверенно заявил курд. – Просто говорить не хочет.
После такого вступления мужчина, недолго раздумывая, носком сапога ударил начальника по ребрам и проговорил несколько фраз по-немецки. Утробно хрюкнув от удара, полицейский разразился целой тирадой.
– Говорит, что не знает, – перевел курд. – Его якобы сразу же забрали неизвестные ему люди по приказу вышестоящего начальства. Врет, гад! – добавил он от себя и нанес еще один удар ногой. На этот раз в голову.
Начальник завалился на пол, закрываясь руками, и залепетал что-то скороговоркой.
– Ну? – нетерпеливо поинтересовался Анатолий.
– Все то же: ничего не знаю, русского даже допросить не успел.
– Хорошо. Спроси тогда, кто были забравшие журналиста люди.
Контактер по привычке предварил вопрос двумя сильными ударами в область почек. Начальник полиции выгнулся дугой. Такой великолепный шанс курд упустить никак не мог и от души приложился тяжелым ботинком по животу своей жертвы. Вместе с выворачивающим кашлем и соплями немец выдавил несколько маловразумительных слов.
– Говорит, что не знает. И никогда их раньше не видел. Но был приказ. Врет, гад!
И мужчина замахнулся для очередного удара. Толя легко, одной рукой отстранил курда, а второй забрал пистолет из его ладони. Потом стволом этого пистолета он сильно придавил ладонь полицейского к полу. Тот скривился от боли и попытался отдернуть руку. И тут Анатолий нажал на курок. Грохот выстрела чуть не заглушил дикий вопль начальника. Кровь из простреленной ладони брызнула во все стороны. Ее капли попали даже на одежду и лица запертых в «обезьяннике» полицейских, заставив их дружно отшатнуться от решетки и испуганно вжаться в дальнюю стену.
«Ладно, – подумал Анатолий, – издержки производства. Будем считать, что это – моя личная месть за узников Бухенвальда!»
Не отпуская пистолета, он посмотрел прямо в глаза начальнику. И тот наконец заговорил по-английски.
– Действительно, русский был здесь… Но я ничего о нем не знаю! Им занимались люди из военной безопасности, а здесь только временно содержали. Они увезли его не более часа назад… А я даже не посадил его в камеру! Ему выделили отдельный кабинет на втором этаже, кормили…
Толя напряженно размышлял: «Зачем военной безопасности держать своего арестанта в обычном полицейском участке полтора дня? Наверняка здесь есть свои подвалы Лубянки. Спрятать его могли только в одном случае: когда это сделала не вообще военная безопасность, а какой-то отдельный ее представитель. И он не хочет, чтобы об этом знали коллеги!»
– Ну-ка! – грозно перебил Анатолий словоизлияния полицейского. – Сколько денег ты получил за свою услугу от этих людей из военной безопасности? Не вздумай врать!
Начальник назвал сумму, и Толя даже присвистнул:
– Неплохо! Вот это приказ… Сколько было этих людей?
– Один командовал.
– Так. Назови мне имя этого человека, опиши его приметы, сообщи место, где его можно найти. – Свободной рукой Анатолий зажал рот полицейского, когда тот попытался сразу же о чем-то сказать: – Подумай! Не говори ничего, о чем тут же сможешь пожалеть! – Пистолет впервые оторвался от ладони и переместился куда-то в область паха, сопровождаемый панически испуганным взглядом начальника полиции. – Ты веришь, что я, не раздумывая, нажму на курок? – Полицейский часто закивал головой. – Это хорошо. Значит, ты все понял. – Вновь усиленное кивание. – Говори так, чтобы только я тебя слышал!
Через несколько минут Толя знал все, что могло пригодиться в поисках немецкого «чекиста». Теперь он повернулся к своему контактеру, который на протяжении всего допроса не проронил ни слова, а лишь с нескрываемым восторгом наблюдал за действиями Анатолия, и протянул ему пистолет:
– Спасибо. Лейла будет вам благодарна. Ты можешь обеспечить молчание этого индюка по крайней мере до вечера?
– Мы заберем его с собой! – Курд плотоядно посмотрел на свою жертву и тут же осекся под строгим взглядом Толи. – И выпустим утром.
Анатолий кивнул. Больше здесь нечего было делать. Он изобразил замысловатый жест, напоминавший испанское приветствие «Но пасаран!», и направился к выходу. Надо было торопиться к Гюльчатай и вместе с ней обдумать план дальнейших поисков.
В своих разговорах с Анатолием Галя не акцентировала внимание на подробностях событий в аэропорту – задержали, арестовали, препроводили и все, – но для себя сразу же решила при первой возможности разобраться в их подоплеке. Мысль о «потустороннем» вмешательстве не давала ей покоя. Но прежде всего девушка хотела обезопасить всю их группу от возможных неожиданностей.
«Я была недопустимо небрежной в аэропорту! – самокритично признавала она. – Утратила элементарную осторожность, расслабилась, перестала контролировать внешний периметр. В итоге проморгала наблюдателя. – А что он существовал, Галя теперь не сомневалась. – Кто бы он ни был, его миссия никак не могла закончиться простой констатацией факта задержания Талеева. И что тогда? Ну-ка, включай логику», – приказала она себе.
Кому-то жизненно необходимо не допустить журналиста к событиям, которые здесь, в Германии, происходят или будут в скором времени происходить. Жаль, что Гюльчатай не имела пока о них ни малейшего представления, но это неважно! Замысел этого кого-то блестяще сработал в мюнстерском аэропорту. Дальше агент, безусловно, проследил путь журналиста до полицейского участка и… установил постоянное наружное наблюдение! Ему необходимо убедиться, что Талеев изолирован надежно. А тут вдруг он появится освобожденным в обнимку с Толей…
