Максим Шахов - Бомба под президентский кортеж
Установка камер в пределах перемещения президента на территории фермерского хозяйства проходила успешно. Кораблев остановил машину возле заброшенного фундамента какого-то строения. Отсюда открывался прекрасный вид на ферму и загон для скота, отсюда уходила в сторону трассы накатанная грунтовка, отсюда виднелись пышные стога, заготовленные этим летом.
– Хорошее место, – довольно сказал он в коммуникатор и заглушил двигатель. – Шуруй, Француз, а я буду посматривать.
Колыванов откатил дверь и спрыгнул на траву, изображая, что он разминает затекшее тело. Одновременно он окинул взглядом окрестности. Антон выбрал место отличное. Одну камеру можно установить где-то вон на тех деревьях, метрах в пятнадцати от входа в животноводческий комплекс. Президент же его посетит, ему в коттедж фермера идти незачем. А вторую камеру надо где-то поставить у самого входа. Причем в таком ракурсе, чтобы был виден подъезжающий кортеж.
Обменявшись с напарником понимающим взглядом, Колыванов в очередной раз провел руками по карманам своего комбинезона. Камеры есть, крепеж есть, чем замаскировать, найдется на месте. На дерево можно повесить прибор побольше, а вот на стену надо вешать самую «микропипельную», как любил говорить Тоша. Там и охват нужен не очень большой. Там, на стене, главное незаметность.
Колыванов затрусил к деревьям, для начала изображая, что ему нужно по естественной надобности. Он не шутил, когда предлагал изображать экологов. И за сорок минут, пока они ехали сюда, напечатал на принтере вполне сносный документ, подтверждающий, что они сотрудники экологической лаборатории Забайкальского филиала АН РФ. В соответствии с этим документом они с Кораблевым значились кандидатами биологических наук. Правда, в отместку за постоянные насмешки Колыванов сделал Антона младшим научным сотрудником, а себя старшим. Наверное, все это в глазах настоящих специалистов выглядело бы чушью несусветной, но для простого смертного и полиции вполне сошло бы. Тем более что он с максимальной точностью сканировал все печати и штампы из Интернета.
Кораблев стащил с головы коммуникатор и зажал его в кулаке. Он смотрел, как Колыванов «справлял нужду» и успевал осматривать окрестности, чтобы вовремя подать сигнал опасности. Колыванов походил среди крайних от дороги деревьев, выбрал нужный ракурс и вытащил складной нож. Отколупнув на стволе молодого дубка жесткую кору, он с помощью тонких гвоздиков укрепил в выемке камеру, а потом по кусочкам восстановил кору, приклеивая их эпоксидным быстросохнущим клеем. Все! Теперь, если не знать, где установлена камера, ее практически невозможно найти.
– Тоша, порядок! – сообщил Колыванов по коммуникатору. – Как обстановка?
– Нормально, – поднеся кулак к лицу, ответил Кораблев. – Дуй ко входу, пока никого нет.
Колыванов, засунув руки в карманы, небрежной походкой пересек грунтовую дорогу, прошел, аккуратно ставя ноги между коровьих лепешек, ко входу в комплекс. Новое кирпичное здание с окнами из стеклоблоков и широкими воротами с торцовой части для въезда мини-техники. Фермер, видимо, хозяйствовал успешно. Ворота новые, кирпич новый, замаскировать кнопку камеры практически негде. Она хоть и размером меньше ногтя мизинца, а все равно на ровной гладкой поверхности может быть замечена.
Нижняя часть двери, да и стены тоже забрызганы грязью, местами на поверхности насохли целые комки. Ненадежно. А если отвалится вместе с комком. Можно припечатать специальной липучкой и измазать грязью. Но! Это извечное гадкое «но». Ворота могут открыть нараспашку во время визита президента, и тогда камера будет закрыта створкой. А если она была в этот момент на воротине, то смотреть она будет в стену. Да и низко слишком, ниже уровня колен.
На петлю? Та же история. В щель между… нет, не пойдет… Светильник! Идея! Вполне приличный светильник над входом, прозрачное защитное стекло. Его задача от повреждений защищать лампу и выполнять требования пожарного надзора о применении пожаробезопасных, защищенных светильников. Подставить перевернутый железный бак, взобраться на него и маленьким, размером с толстую авторучку, шуруповертом отвернуть четыре винта. Так, теперь на внутреннюю часть укрепить камеру и завернуть.
Колыванов сунул инструмент в боковой карман и полюбовался своей работой. Порядок, камеру даже и не видно, а качество изображения электроника подкорректирует. Главное – обзор отличный и угол… Порадоваться своей и идее до конца Колыванов не успел, потому что в этот момент дверь, врезанная в створку ворот, распахнулась, ударив его по ногам и по перевернутому баку. Не удержавшись, Колыванов полетел на спину, пытаясь в воздухе сгруппироваться.
Упал он на бок, но упал грамотно – с отбивкой рукой по земле, чтобы смягчить удар тела. И от этого удара, а особенно удачно он шлепнул ладонью, в лицо ему полетели брызги свежего навоза. Человек, появившийся из двери, стоял перед Колывановым и смотрел на него пристально и совсем не дружелюбно. Одет он был в обычные джинсы, летнюю куртку, прическу имел короткую и челюсть сильную. Ничем, короче, не примечательный человек.
Интуиция почему-то сразу подсказала, что это не фермер. Наверное, Колыванов представлял себе наших фермеров как-то по-особенному, и во внешности этого человека было что-то не соответствующее, не сразу сформулировавшееся в его мозгу. И вести себя нужно было в рамках легенды серьезно. Тут не скажешь, что хотел водички набрать, чтобы в радиатор налить. Там в сторонке хоть и стоит потрепанный «Соболь», но все равно это вам не 21-я «Волга», не «Победа» и задрипанный 412-й «Москвич», куда практически с самого начала эксплуатации лили воду, а не тосол и не антифриз.
– Тебе чего, землячок? – спросил человек, глянув на перевернутый бак.
Срочно нужно было выпутываться, чтобы не вызвать подозрений. И выпутываться правдоподобно. Колыванов угрюмо принял вертикальное положение, насколько это было возможно в его положении, то есть попросту сел. Осмотрев свою правую руку в навозе, а заодно и ногу, потому что он все-таки умудрился наступить в одну из лепешек. Это было кстати!
– Вот, – глядя на свою руку, сказал Колыванов, – хотел бачок взять, водички налить да ботинок отмыть. Не тащить же в машину эту гадость. А теперь вот…
Человек снова посмотрел на бак, потом на уличную поилку для коров, в которую тонкой струйкой текла вода, потом на ноги Колыванова.
– Теперь тебя точно в машину сажать нельзя, – заключил он без улыбки. – Теперь тебе пешком идти до дома. А что за машина?
– Хорошая машина, чистая, – проворчал Колыванов, с кряхтением поднимаясь и делая вид, что не понимает повышенного любопытства этого странного человека.
– А ты кто такой, здесь зачем?
– А тебе-то что? – изобразил негодование Колыванов, пытаясь оценить статус незнакомца и степень внимания, которое он вызывал у Кораблева. – Я у тебя красть ничего не собрался. Только ботинок помыть! А ты тут… как слон. Мог бы вообще убить меня дверью.
– А ты не ходил бы под чужими дверями, вот и не пострадал бы. Твоя машина? А это кто с тобой? Водитель?
– Что-то ты много вопросов задаешь! – огрызнулся Колыванов, пытаясь направиться к машине. – Тут что, режимный объект? Развелось вас, кулаков-мироедов, приличному гражданину не подойти! Сразу дверью…
– Ну-ка, приличный гражданин, – незнакомец отработанным движением выдернул из кармана куртки служебное удостоверение.
На Колыванова особого впечатления не произвело, что на корочке четко виднелась надпись «ФСБ России». Мало ли в наше веселое время откуда можно взять такое удостоверение. На хорошей аппаратуре денежные купюры делают такого качества, что банкоматы их глотают не задумываясь. А тут всего лишь удостоверение! Голограмма там, видите ли!
– Документы есть? – снова поинтересовался незнакомец, опуская удостоверение и вставая так, чтобы Колыванов оказался между ним и машиной, возле которой топтался с невозмутимым видом Кораблев.
– Точно режимный объект, – сквозь зубы процедил Колыванов. – Ты что, фермером подрабатываешь? Пошли, предъявлю тебе документ. Дурдом какой-то! Коровы гадят, фермеры фээсбэшниками работают, фээсбэшники дверями дерутся…
Продолжая ворчать, он пошел к машине, мысленно советуя напарнику не горячиться. Если тут есть один сотрудник ФСБ, то могут оказаться и другие. Все-таки подготовка к визиту президента. А могут эти ребята быть и «липовыми». Правда, кое-какие признаки Колыванова устраивали, есть такие мелочи, по которым оперативники узнают своих, узнают специфическую подготовку и сложившиеся привычки. У этого они выдавали своего. Правда, не было гарантии, что этот свой не «бывший». Чего греха таить, ренегаты всегда были и всегда будут.
Так «гуськом» они подошли к машине. Кораблев стоял, засунув руки в карманы, и смотрел пристально на незнакомца.
– Вот, Тоша, – торжественно доложил Колыванов, – товарищ к нам! Извалял меня в дерьме, а теперь документы требует.
