Сергей Зверев - Пираты государственной безопасности
– Уйди же с дороги, тазовод! – крикнул я, высунувшись в окно.
Бесполезно. Нашим гопникам на ржавых «ВАЗах» или шахид-такси с водилой-индийцем из Азии глубоко до фонаря, что их подпирает сзади: созданный для стран третьего мира «кореец», или «Майбах» за двадцать пять миллионов. Когда этот несущийся как угорелый всадник апокалипсиса на своем чадящем рыдване подрезает вас, ему глубоко до звезды, какой «шильдик» на вашем капоте. Вот и этот тип с надменной меланхолией игнорировал наше желание совершить обгон, пока отчаянный уголовник не вдавил в пол педаль газа и не жахнул его в корму. Потеряв алюминиевое украшение, «шестерка» завиляла задом и, тюкнувшись носом в дерево, бесславно сошла с дистанции.
Путь был свободен, и мы ринулись уходить от погони…
Дальнейшие события, уложившиеся в пятиминутный отрезок, складывались для нас удачно. «Хонда» прилично оторвалась от «Форда», проносившиеся мимо улицы стали узнаваемы, и где-то впереди маячила сложная развязка. Я нарочно указывал напарнику дорогу к этой развязке, дабы покружить по ней и юркнуть в одно из многочисленных ответвлений. В этом я видел наше спасение.
Все было нормально, пока мы не выскочили на последний перекресток, от которого до вожделенной паутины оставалось не более пятисот метров. На этом везение закончилось.
Если кто-то думает, что в такую жару наши «бухмейстеры» переходят на воду и квас, то его ждет горькое разочарование. Вода – чтоб помыться, квас – для окрошки, а капризы погоды поводом к «завязке» служить не должны. Это их незыблемое кредо.
Так вот именно они – «бухмейстеры» – и вырулили на перекресток в самый неподходящий момент нашей гонки. Два подпитых братана пересекали проезжую часть в обнимку, не обращая внимания на интенсивное движение и палящее над головами солнце.
И тут светловолосый парень снова меня удивил. Видно, в этот день мне суждено было бесконечно удивляться непредсказуемости его поведения: он то безжалостно расправлялся с конвоирами, то спасал меня – совершенно чужого ему человека, то аккуратно объезжал зазевавшихся на дороге старушек, а спустя минуту изощренно матерился и таранил «шестерку» с сидевшим внутри водителем.
И вот очередное перевоплощение.
Оказавшись на пути летевшей «Хонды», пара алкашей даже не думала ускорить движение или повернуть назад. Похоже, они вообще нас не видели. Качаясь и рассуждая о чем-то высоком, чинно шествовали по забитому в автопилот маршруту, не подозревая о приближавшейся смерти о четырех японских колесах.
Уголовнику ничего не стоило раскидать их мозги по мостовой, но он ударил по тормозам и крутанул руль вправо. «Хонда» пошла юзом, закрутилась.
Волосы на моем затылке зашевелились сами собой, сфинктер сжался до величины игольного ушка. В голове проносились обрывки воспоминаний не самых удачных подводных операций, когда моя жизнь и жизни товарищей тоже висели на волоске.
Впрочем, воспоминания утомить не успели. Машина со всего маху въехала левым бортом в осветительную мачту и замерла. Замер и я, приложившись обо что-то башкой…
Сознание вернулось быстро.
Какие-то люди довольно грубо выволокли меня из машины, подхватили под руки.
– Кто вы? – прохрипел я, ощущая на губах кровь.
– Заткнись, – осадил грубый голос.
Голова гудела, но я не понимал, в каком месте она разбита. Она болела вся. Целиком.
Я отплевывался от стекавшей по лицу крови и костерил себя последними словами, вспоминая старенький «пээм», отобранный уголовником у конвоира и благополучно брошенный на месте преступления. Как же я жалел в тот момент, что пистолет не торчал у меня за поясом!
Странности продолжались.
Вместо «уазика» с надписью «полиция» я узрел сквозь размазанную кровь приличную иномарку темной масти с густо затонированными стеклами. Сомнений не было – меня тащили именно к ней.
– Не дергайся, – предупредил тот же невежливый голос.
Дверца распахнулась, и мое тело с ходу сунули во мрак прохладного салона. После залитой солнцем улицы глаза не сразу различили силуэт мужика, сидевшего рядом на заднем сиденье. Да еще эта противная липкая кровь, залепившая всю левую часть лица.
– Возьми, вытрись, – протянул мужчина платок. И скомандовал водителю: – Поехали!
Машина плавно тронулась, влилась в поток и поплыла по московским улицам.
– Вы – мент? – Я ощупывал голову и отирал кровь.
– Я такой же мент, как ты – профессор медицины, – засмеялся мужик. – Да не трогай ты голову – она цела. Это кровь парня, организовавшего побег.
Оставив черепную коробку в покое, я только теперь обратил внимание на кавказский акцент собеседника.
– Откуда вы знаете, кто организовал побег?
– Я знаю все, – серьезно ответил он. И уточнил: – Или почти все.
– Кто же вы на самом деле?
– Можешь считать меня своим спасителем.
– А что с тем… парнем?
– Он мертв. Машина ударилась о столб левым бортом. Так уж получилось…
Ехали долго, трепались ни о чем, я кисло улыбался, пучеглазый кавказец был доволен, то ли мной, то ли собственным странноватым остроумием. В общем, куда-то ехали.
Глаза давно привыкли к полумраку, и мне удалось разглядеть хозяина представительского авто. Он был светлокож, рыжеват и на первый взгляд запросто сошел бы за коренного жителя средней полосы России. Кавказские корни выдавал приличный акцент и свойственная горцам жестикуляция, сопровождавшая почти каждую фразу.
Где-то под конец получасовой беседы он между делом представился:
– Можешь называть меня Заурбеком. Кстати, давай на «ты». Но только наедине! При подчиненных прошу соблюдать субординацию.
– Ладно, договорились, – пожал я плечами. – Я – Евгений. При подчиненных – Евгений Арнольдович.
– Ты мне определенно нравишься, – вновь хохотнул он. – Только представляться незачем – я все про тебя знаю.
– Так уж и все? – недоверчиво покосился я на него.
– Все, кроме личной жизни. Она меня не интересует.
– А что интересует?
– В первую очередь твои профессиональные навыки. Я хочу предложить хорошую работу. Твою любимую работу, которую ты едва не потерял, попав под следствие.
– ?
– Да-да, ты не ослышался. Я готов предложить хорошо оплачиваемую работу, связанную с морскими путешествиями.
Я возразил. Дескать, никогда не занимался круизным бизнесом и вообще остаюсь в душе пионером, ненавидящим анархический капитализм. Однако все мои аргументы, указывающие на то, что пироги должен печь пирожник, а сапоги тачать сапожник, оппонентом были тотчас признаны упадническими.
– Я предлагаю сугубо мирное дело! – всплеснул он руками. – Мирное и хорошо тебе знакомое!
– Советский Союз тоже был мирным государством, но кидать гранаты детей учили со школы, – пробурчал я в ответ.
Собеседник засмеялся и панибратски хлопнул меня по спине:
– Мы сработаемся! Мы снарядим с тобой уникальную экспедицию, отправимся в далекие путешествия и займемся изучением морского дна. Отыщем несметные сокровища и станем самыми богатыми людьми…
Говорил он долго и горячо. Порой уверенность, с которой Заурбек излагал свои фантазии, пугала и настораживала. Но он не останавливался…
«Да-а, – незаметно вздыхал я, поглядывая в окно на проплывающие мимо спальные районы. – Если бы моему новому знакомцу посчастливилось родиться в Индии, то он, несомненно, стал бы живым богом и основателем какой-нибудь секты, наставляя на «путь истинный» других ненормальных. Проповедовал бы отречение от здравого смысла в пользу шизофренических фантазий и банального идиотизма. Уверен, что личным примером он затмил бы все бредни остальных индийских культов про белых слонов, рожающих из костреца демонов».
Часть вторая. Здравствуй, «Фурия»!
Пролог
Российская Федерация,
морской порт Новороссийска
Неделю назад
Никто не знал точной даты выходы из порта торгового судна «Капитан Федосеев». Никто, кроме узкого круга ответственных должностных лиц, по неизвестным причинам хранивших молчание.
«Федосеев» представлял собой старенький твиндекер, с единственной надстройкой в корме и скромными по современным меркам характеристиками. Чаще всего, забив трюм пакетированными грузами, он курсировал по Черному и Средиземному морям, но иногда выпадали и дальние рейсы через Атлантику. Вот и на сей раз заслуженному трудяге предстояло пыхтеть с пакетами алюминиевых чушек в чреве. Куда и когда пыхтеть – никто из малочисленной команды судна точно не знал.
Груз давно пылился в твиндеках трюма, а матросы маялись от безделья. Затянувшаяся подготовка к внеочередному рейсу не баловала разнообразием: сон, прием пищи в судовой столовой, стояночная вахта да редкие сходы на берег. Будничное однообразие лишь дважды всколыхнулось рядовыми происшествиями.
