Борис Бабкин - Мы не мафия, мы хуже
— Не знаю я, — подняв окровавленное лицо, прохрипел полный, — про что вы говорите. Нет…
— Елкин, — сказал Родион, — неужели ты никак понять не можешь — не уйдем мы, пока ты нам все на блюдечке с голубой каемочкой, как говорил Остап Бендер, не выложишь. Давай начнем снова, но это в последний раз. Ты делаешь вазы, фужеры и еще кое-что из хрусталя. Ты же был технологом на хрустальном заводе. Два года назад ушел и организовал свое дело. Работяг у тебя знакомых полно. Им зарплату продукцией отдавали, а ты живой монетой рассчитывался. Вот они к тебе и перешли. Но сейчас, Елкин, — достав сигарету, жестко добавил он, — время конкуренции. И выживают сильнейшие. У тебя все останется, тебе будут привозить продукцию, и все будет по-прежнему. Только ты будешь не зарабатывать на этом, а получать зарплату. Ясно? — спросил он и поднес огонек зажигалки к носу отдернувшего голову Елкина. — Есть другой вариант. Мы тебя просто убьем, и тогда ты ничего получать не будешь. Мертвым без разницы. А ведь тебе всего-то сорок два. К тому же тебе не нужны будут лишние хлопоты. То достать, то расплатиться с рабочими не забудь. Милиции бойся, налоговой полиции. А тут все будет по закону. Будешь бригадиром одного из цехов по изготовлению хрустальной…
— Знаю я вас, — сплюнул кровь Елкин. — Обещать вы горазды. А скажи, где все есть, вы меня сразу и…
— Дурак ты, Елкин, — улыбнулся Родион, — мы же не выбивать из тебя бабки присланы, а сотрудничество тебе предложить. И давно бы уже обмыли наш договор бутылочкой коньячка, а ты на дыбы встал. Да еще этот, — он кивнул на застонавшего у стены рослого человека, — спортсмен вздумал нам свое умение показывать. Ну? — Затянувшись, он выпустил дым в лицо Елкину. — Что решил?
— Кто вас прислал? — снова сплюнул кровь тот.
— А вот это, — покачал головой Родион, — тебя волновать не должно. Я же говорил тебе — все у тебя будет по-прежнему. Твои работяги и знать ничего не будут. Просто вместо того, чтобы искать покупателей или отвозить продукцию куда-то, ты будешь сдавать ее нам. В определенное время будет приезжать человек и привозить деньги. Цену обговорим позже, после твоего согласия. И полуфабрикаты тебе будут поставлять. Ты со своими работягами будешь доводить ее до продажного вида. В деньгах ты, конечно, потеряешь, но совсем немного. Цена закупочная будет вполне приличная. К тому же тебе не придется платить «крыше». Кстати, кто тебя охраняет?
— Да вот, — Елкин, сев, рукавом вытер кровь с подбородка, — моя «крыша». Лежит и дышать боится.
Родион рассмеялся.
— А они меня не того? — Елкин поднялся и, посмотрев в зеркало, тяжело вздохнул. Верхняя рассеченная губа обильно кровоточила. — Ведь я им…
— С ними мы договоримся, — успокоил его Родион.
— Ладно, — кивнул Елкин и, достав платок, осторожно дотронулся до губы.
— Сейчас все сделаем, — кивнул Родион. — Кто у вас здесь специалист по приведению в порядок разбитых физиономий? Вызывай, лечение за наш счет.
Испуганно вскрикнув, женщина попыталась закрыть дверь. С той стороны, с силой надавив, оттеснили ее. В прихожую вошел Харя.
— Узнала? — с насмешливым сочувствием спросил он.
— Что вам нужно? — Отскочив, она прижалась к стене.
— Как что? — усмехнулся он. — Ведь я в прошлый раз говорил — прекращайте свой бизнес. Мешаете серьезным людям делать деньги. А вы… — Он укоризненно покачал головой.
— Так нам тоже жить нужно, — горячо проговорила она. — Ведь зарплату который месяц не дают. Платят…
— Так я вам что говорил, — перебил Харя. — Мы будем платить вам деньги. А вы не то что свое не хотите нам продавать, а еще и у других скупаете и куда-то возите. Ведь сейчас рыночные отношения, а значит, конкуренция, выживает сильнейший. Мы вам не запрещаем получать за свою работу деньги. Даже больше будем платить. Даже если вы где-то сможете взять по более низкой цене, ради Бога, пользуйтесь. Но… — Не договорив, замер.
— Вот что. — Выйдя из комнаты, Виктор направил на него двустволку. — Еще раз появишься — убью. А сейчас, — он мотнул головой на дверь, — исчезли.
— Зря ты так, Орехов, — сказал мордатый. — То, что было, это просто сказка перед сном по сравнению с тем, что может быть. Вот сейчас мы кинемся на тебя, и что? — Он усмехнулся. — Выстрелишь? Так нас пятеро, а у тебя два патрона. Прикладом, может быть, одного свалишь. И что дальше? Ведь у тебя жена-красавица и детишки небось есть. Ты…
— Ты! — рявкнул Виктор. — Если…
— Да я не про то, — торопливо поправился Харя. — Ведь если ты меня или еще кого подстрелишь, не докажешь, что защищался. Посадят. Если, конечно, тебя до этого не убьют. Ты думаешь, что я дурак и строю из себя крутого? Мол, чхать мне на твое ружье? Нет, жить хочется. Но если я не уговорю тебя, то попробую заставить, опять же потому, что жить хочется. Понимаешь? И не окурки собирать, а дорогие сигареты курить. Так что…
— А теперь меня послушай, — жестко перебил его Орехов. — Мне все равно, что со мной будет. Если не исчезнете, буду стрелять. Потому что все равно мои детишки, как ты сказал, с голоду подохнут. А что касается того, что вы нам платить будете, я через это уже проходил. Были у меня такие покровители.
— Таких, как те, — возразил Харя, — кто нас послал, еще не было. Ладно, — увидев затвердевший взгляд Орехова, кивнул он. — Мы уходим. Но подумай о том, что я сказал, и, разумеется, не вздумай искать помощи у милиции. Тогда сдохнешь. — Быстро проговорив это, он выскочил в дверь.
— Витя! — Испуганная женщина метнулась вперед и, закрыв дверь, дважды щелкнула ключом. Накинула цепочку. Повернулась, прижалась к двери спиной. — Что же делать?
— Успокойся, Рита, не сунутся они больше, потому что они…
— Придут, — возразила Рита. — Слышал, как он говорил? Это не ребята с улицы. За ними стоит кто-то. Вон бабы говорили в магазине — кто-то прибирает все, что с хрусталем связано. Хочешь торговать — торгуй. Но по той цене, которую скажут, и еще процент за охрану плати.
— Это рэкет, — усмехнулся Виктор.
— Это другие, — всхлипнула Рита. — Бабы говорили, что тех, кто ходил и обирал их, сейчас нет. Избили их сильно.
— Вот что, — решил он. — Бери пацана и уезжай к родителям. Мне спокойнее будет.
— А мне?! — воскликнула она. — Ты обо мне подумал? — Плача, шагнула вперед и повисла у него на шее. — Как же…
— Перестань. — Поставив ружье, он обнял ее. — Не придут они больше. Все хорошо будет.
— Давай согласимся. — Подняв мокрое от слез лицо/она посмотрела ему в глаза. — Ну подумаешь…
— Я оптовых покупателей в Электростали только нашел, — недовольно проговорил Орехов, — и цена высокая. Завтра поеду. А ты собирайся, я отвезу вас к твоим родителям. Пока там побудете. А приеду, решим, что делать. В конце концов, мы живем в цивилизованном государстве и имеем право на защиту. Я пойду…
— Ты же сам знаешь, — не дала договорить ему Рита, — что нет у нас никакого права. Если уж нам зарплату не платят, то о какой защите говорить можно? — с горечью спросила она. — Меняются министры, а все остается по-прежнему.
— Вот именно потому, — зло проговорил Виктор, — я и не уступлю этим сволочам. Ведь только дело у нас пошло и деньги появились. Ладно бы как раньше, — вздохнул он. — Еле на хлеб зарабатывали. А сейчас…
— Ой, Витька, — жена крепко прижалась к нему, — лучше бы уж, как тогда, на одном хлебе сидеть, только бы эти морды не видеть. А ты бы действительно начал стрелять?
— Не знаю, — вздохнул он. — Конечно, если бы кинулись, выстрелил бы. А так — за вас страшно.
— Знаешь, — Алиса посмотрела на лежащего на кровати Игоря. — Ты действительно удивил меня. И надо сказать, приятно удивил.
— Рад это слышать, — улыбнулся он. — Буду честным — я давно хотел узнать, каково спать с женщиной, которая своим хобби избрала боевое искусство…
— Вот как! — засмеялась Алиса. Подскочив к кровати, упала на Игоря. — Сдаешься?
— Смотря в чем.
— А как же твоя благоверная? Что будет, если она узнает, что ты…
— Ее сейчас нет. К тому же у нас последнее время отношения не те, что раньше. Она меня застукала с одной дамой, устроила скандал. В общем, тебя это не касается. Я бы, наверное, развелся с ней, если бы не сын. Мальчишке скоро будет двенадцать, и я хочу, чтобы мой сын жил с мамой и папой и имел все, что сейчас можно, и даже то, что нельзя.
— Какой ты заботливый папаша, — усмехнулась Алиса.
— А вот этого, — жестко сказал он, — никогда не касайся. Я люблю своего сына и сделаю для него все, ясно?
— Ну конечно, — кивнула она. — Мне все ясно. — Упруго поднявшись, стала одеваться.
— Все женщины одинаковы, — улыбнулся Игорь. — Чуть что не по ним, и все, любовь окончена.
— А любви и не было. — Повернувшись, Алиса пристально посмотрела на него.
— Или ты считаешь, что если я переспала с тобой и мы что-то по-постельному бормотали… — Она засмеялась. — В постели, наверное, даже проститутки, которым платят, и то говорят о любви.
