Евгений Сухов - Побег
– Малыш, а это я, Алекс! – по-английски произнес Сержант, не обращая внимания на автоответчик. – Сними трубку, надо поговорить!
Механический голос оборвался на полуслове.
– Привет, Алекс! Как успехи? Хотя зачем я спрашиваю – у тебя не бывает сбоев. Клиент остался доволен?
– Клиент остался очень доволен, – глухо произнес Сержант. – Но у меня возникла непредвиденная проблема.
– Какая? – с тревогой поинтересовался «Малыш».
– Сегодня в новостях услышишь. К нам это не имеет отношения. Это моя проблема. Слушай, ты можешь… – Сержант запнулся, раздумывая, как бы закодировать свой вопрос, потому что он не доверял телефонам и никогда не говорил открытым текстом самые важные вещи. – Ты можешь свой подарок, который ты для меня приготовил, передать мне завтра же и не дожидаться моего дня рождения?
На линии повисла тишина. Видно, его собеседник что-то соображал.
– Ну, это, конечно, неожиданная просьба. Я-то рассчитывал вручить тебе подарочек как раз в памятную дату – через неделю. Ну да ладно, по старой дружбе не буду тебя долго томить. Ты, наверное, об этом давно мечтал, дружище. Уверен, тебе понравится. А почему такая спешка? Ты, никак, собрался уехать отдохнуть?
– Догадался, Малыш, – ответил Сержант. – Хочу на недельку сгонять в… Лас-Вегас. – Это было первое, что ему пришло в голову.
– В Лас-Вегас? Но ты же не азартный, ты же не играешь. На хрена тебе Лас-Вегас? Телок пощупать – так для этого незачем ехать в такую даль. Выходи вечерком на Голливудский бульвар – и щупай всех подряд!
– Ну, не знаю, – Сержант решил не спорить с тем, кого он назвал «Малышом». – Я еще не решил. Может быть, в Сан-Диего. Не знаю.
– Ладно, завтра увидимся. Захвати с собой большой мешок – подарок громоздкий!
Повесив трубку, Сержант задумался. Так, теперь новый «серпастый и молоткастый» паспорт. Чистый. Не чеченский фальшак, а выданный честь по чести каким-нибудь воронежским УВД. Егерь должен помочь. Егерь всегда делал ему паспорта. Может, попросить его на этот раз выправить на какого-нибудь Михаила Самуиловича Кацнельсона… Хотя нет, рожа не та: русак типичный. Сержант усмехнулся.
Он прошел в кухню. Лидка стояла у плиты и что-то жарила. Наверное, вырезку с грибами, как всегда. Она не обернулась. Заметив, что круглые часы на стене показывают ровно восемь. Сержант включил радиоприемник. Передавали новости. «Сегодня в ресторане в Санта-Барбаре около часу дня убит некий Питер Смайли, коммивояжер из Филадельфии. По словам местной полиции, выстрел был произведен из армейской винтовки с крыши соседнего десятиэтажного здания. Очевидно, стрелял снайпер-профессионал. На крыше также найден труп одиннадцатилетнего Виктора Волкова, единственного сына недавних эмигрантов из России, проживавших в том же доме. Мальчик был убит наповал выстрелом из револьвера 38-го калибра. Вероятно, он оказался случайным свидетелем убийства Питера Смайли. Скорее всего, в него стрелял напарник снайпера. Никаких иных следов на месте преступления полиция не обнаружила».
Лидка резко выключила радио и всплеснула руками.
– Ну какие же гады, какие гады паршивые! За что нашего мальчишку русского убили? Представляешь, сами, сволочи американские, свои грязные делишки обделывают, друг дружку подкарауливают, подстреливают. Ну и черт ними. Но детишек-то за что? Да еще нашего… Каково его матери, а! Ух, нашла бы этого гада – зенки бы ему выцарапала… – Она с удивлением посмотрела на него. – Что с тобой, Лешечка?
– А что? – пробурчал он.
– Глаза какие-то…
– Какие?
– Как у загнанного зверя… – Сержант сглотнул слюну.
– Да ну тебя…
Больше не сказав ни слова, Сержант вышел в коридор и посмотрел в настенное зеркало. Долго изучал свои глаза. Ему вспомнился хохол-таксист, сказавший обидные слова про «виноватый взгляд». Сержант мотнул головой. Врешь, хохол, никакой не виноватый взгляд. Взгляд загнанного зверя. В этом все и дело…
Засиделся ты в Штатах, Сержант, на грязной работе. И пришла пора действовать!
ГЛАВА 9
Охранник грубо, с силой толкнул Светлану в спину, так что она, влетев в комнату, чуть не упала. Громко лязгнул задвигаемый засов.
– И чтоб сидела тихо, тварь! – рявкнул из-за двери раздраженный голос охранника. – Теперь в сортир пойдешь только вечером, поняла? И не зови больше! Достала!
Она уже привыкла к подобной грубости и не испытывала, как раньше, острого чувства унижения. Единственное, что постоянно мучило ее в эти последние дни, опасение за Олежку. После неудавшегося побега у нее отняли без всяких разговоров сына, перевели в отдельную комнату, и она постоянно терзалась страхом за него…
Светлана часто возвращалась мыслями в тот черный для нее день прошлого месяца. Боже мой, думала она, как же глупо все тогда получилось. Какая же я была дура! Ведь спасение было так близко! По собственной глупости все испортила!
Еще с зимы Светлана вынашивала мысль о побеге. Хотя и понимала, что в таких условиях побег – чистой воды безумие. Дверь в их комнате была дубовая, с прочным засовом снаружи. Когда ее выводили в туалет, она всегда внимательно украдкой осматривала засов – мощный стальной рельс! Единственное окно снаружи закрывалось массивными ставнями, а изнутри прочной стальной решеткой. Отсюда просто так не убежишь. Вырваться можно разве что хитростью. И она в конце концов придумала как.
…В то утро с дачи неожиданно сняли охрану. Вернее, сняли двоих парней и оставили одного. Опять приехал тот, со шрамом во все лицо. Она его рассмотрела сквозь щель в ставне. Он походил по двору, даже в дом не зашел, потом переговорил с охранниками, забрал с собой двоих, сел и уехал. В доме остался один Павел: она поняла это по его характерным мягким, как у кошки, шагам.
За долгие недели сидения под арестом Светлана до мелочей изучила повадки всех, кто находился на территории огромной загородной дачи, и прежде всего охраны. Батон – этот всегда гулко топал, громко разговаривал, шепелявил. Второй, Родик, каждое утро занимался на улице зарядкой, кажется, поднимал какие-то тяжести, потом обливался холодной водой из шланга. А третий, Павел, был из всех, похоже, самый приличный. Она даже иногда через дверь заводила с ним беседы – беседы ни о чем. Ей просто хотелось поговорить хоть с кем-то. Не все же общаться с пятилетним сынишкой. От нехватки общения можно было сойти с ума… Ей как раз и требовалось, чтобы в доме остался один Павел. Этого увальня она смогла бы провести.
В тот день все случилось именно так, как она хотела. Черный «джип» увез двоих охранников. Остался Павел. Через час она постучала в дверь и сказала, что сын захотел в туалет. Павел открыл замок и отодвинул засов. Когда он вошел в комнату, Светлана выскочила из-за двери и изо всех сил ударила его по голове деревянным мольбертом. Парень от неожиданности закрыл лицо руками, и тут она нанесла ему второй удар – по затылку. Павел упал без сознания.
Светлана схватила сына за руку. У мальчика от ужаса были широко раскрыты глаза, но он молчал, заранее предупрежденный матерью. Они побежали по коридору мимо двери в туалет на веранду. Там она осмотрелась – никого. Правда, во дворе находилась здоровенная овчарка, но собака уже привыкла к постояльцам и давно их не облаивала… Светлана несколько раз, под охраной, гуляла по двору и надеялась, что собака признает ее и Олежку… Сейчас овчарка мирно лежала у будки. При виде женщины и мальчика она лишь подняла голову. Делая вид, что не обращает никакого внимания на сторожевого пса, стараясь вести себя естественно, без суеты, чтобы, не дай Бог, не передать собаке своего нервного возбуждения, Светлана двинулась к воротам.
Теперь ей надо преодолеть всего лишь тридцать метров. Там за спасительной калиткой, которую она тщательно осматривала во время последней прогулки, за забором в лесу шла грунтовая, хорошо укатанная дорога. Судя по тому, что по этой дороге сюда приезжали люди на дорогих машинах, дорога вела на автостраду, возможно, где-то совсем рядом находился хоть какой-то населенный пункт. Только бы добраться до этого населенного пункта…
Она замерла на мгновение. Все тихо. С бешено бьющимся сердцем, заставляя себя идти как можно медленнее, Светлана прошла через двор к закрытым воротам.
Оказавшись у калитки, она также с преувеличенным спокойствием, не глядя на оставшуюся за спиной собаку, отодвинула щеколду и тихонько толкнула калитку. Калитка мягко поддалась. Светлана крепко сжала руку сына и выскользнула наружу. Закрыв за собой калитку, она просунула руку сквозь тонкие планки, исхитрилась закрыть щеколду изнутри, и беглецы скрылись в лесу. Там, подхватив сына на руки, она побежала по густой мокрой траве. Сквозь листву деревьев слева виднелась грунтовая дорога, которая была пока ее единственным ориентиром.
Сердце колотилось так, что едва не вырывалось из груди. Ей не верилось, что они свободны. Хотя нет – какое там свободны, пропасть неизвестности. Сколько им предстоит еще пройти по лесному бездорожью, по оврагам и болотам, она даже представить себе не могла.
