Александр Тамоников - Чемпион тюремного ринга
Отец не знал, что и думать. Хвататься за тонкую нить надежды, держаться за нее? Сын и его ребята покрошили в том бою кучу карателей. Неужели укропы простят? Может, они уготовили ему что-то особенное, такое, что жизнь покажется адом, а смерть – самым дорогим подарком?
Глава 5
Закон подлости работал точно и бесперебойно. Укропы увезли Илью из Паленого за несколько часов до атаки ополченцев.
Ему казалось, что был поздний вечер. В сарае царила тьма. Он пришел в себя на сыром полу, куда-то полз, натыкаясь на стонущих людей. Дверь была заперта снаружи. Щелей в стенах, в отличие от смежного помещения, не было.
Ткач пытался сломать доску, прибитую к стене. На это ушли последние силы. Мысли о побеге пока стоило спрятать подальше.
В последующий час он узнал, что в сарае держат две семьи, жившие в хате, оборудованной под штаб. Четыре человека: чета пенсионеров, женщина средних лет и ее шестнадцатилетний сын. Эти люди чем-то не угодили карателям. Их били несколько часов, потом швырнули в подвал и вот уже сутки не давали ни еды, ни питья, ни лекарств с перевязочными материалами. У пенсионера Юрия Ивановича начиналось внутреннее кровотечение.
– Потроха ни к черту, – хрипло пошутил он, ворочаясь в углу.
Его супруга постоянно плакала. Она не могла помочь своему мужу, даже не видела его.
Женщина средних лет временами разражалась ругательствами в адрес фашистов и их зондеркоманды, старалась держаться поближе к сыну. Тот тоже неважно себя чувствовал, кашлял, но уверял мать, что с ним все в порядке.
Женщина разоткровенничалась с «новеньким», призналась, что ее муж служил в ополчении, погиб четыре месяца назад. Каратели об этом пронюхали – сдали соседи.
Разговор не затянулся. Заскрежетал ключ в замке, нагрянули охранники, светя фонарями.
Вскинулась пожилая женщина, стала умолять принести лекарства, отвезти ее мужа к врачу. Дескать, вы люди, в конце концов, или бессердечные твари?! Вопрос не требовал ответа, все было предельно ясно.
Охранник загоготал, толкнул женщину. Она упала, ударилась затылком. Закричали остальные, им тоже досталось. Автоматчики ходили по сараю и пинали людей.
Илья начал подниматься. Он надеялся, что вполне способен треснуть кого-нибудь по черепу.
– Опаньки, вы уже встали, ваше сиятельство? – Сержант загоготал и отвесил узнику тяжелую затрещину.
Илья качнулся, но не упал. Рой сердитых пчел зазвенел под черепушкой. Второй удар вышел не слабее первого. Он и тут устоял, но понял, что явно переоценил свои способности насчет кого-нибудь треснуть. Рука сжималась в кулак, а судорога не давала размахнуться.
– Да ты что? – потешно изумился каратель. – Бить сержанта украинской армии? – Он перехватил руку Ильи и с силой вывернул ее.
Земля ушла из-под ног, он упал лицом вниз.
«Это конец, – мелькнула мысль. – Сейчас погонят на расстрел или на виселицу».
– Поднимайся, падла! – Сержант врезал пленнику ногой по бедру. – Повезло тебе, мерзавец. К стенке хотели поставить, но ротный по-другому решил. В Беленск поедешь с обозом, в оздоровительный центр. Нервишки подлечишь, здоровье подлатаешь, сможешь осмотреть местные достопримечательности. Хотя знаешь, дружок, там их немного, всего одна. Вставай, чего разлегся! В машину бегом марш!
Илья догадывался, о какой достопримечательности идет речь. Информация о тюрьмах и иных подобных заведениях, действующих на территории современной демократической Украины, до офицеров ДНР иногда доводилась. Это был реальный концентрационный лагерь, созданный по образу и подобию нацистского. Данное «исправительное заведение» располагалось на окраине райцентра Беленск, находящегося в семидесяти километрах к западу от линии разграничения.
Сам райцентр был мирный, живописный, располагался в благодатном природном уголке, но учреждение, на которое намекал Косарь, пользовалось дурной славой. Оно находилось на территории бывшего оздоровительного лагеря областного значения, крупного, солидного, принимавшего детей и подростков со всего Донбасса. Там тренировались и отдыхали после состязаний команды юниоров – футболисты, лыжники, баскетболисты.
Но уже два года в заведении не было ничего оздоровительного. Лагерь перестроили, обнесли сплошной оградой, опутали ее колючей проволокой, наставили вышек. Охранялся объект подразделениями карателей-добровольцев.
Контингент заключенных составляли ополченцы, лица, заподозренные в сепаратизме, просто неблагонадежные. Обращались с ними хуже, чем со скотом.
Его схватили за шиворот, толкнули к двери. Очередной мордоворот принял эстафету, перехватил пленника и метко вписал его в проем.
Илья стиснул зубы и терпеливо сносил унижения. Ничего, он поквитается. Он затруднился бы ответить, откуда взялась такая уверенность, просто знал, что спецназ не сломать.
Беженцев ушел. Этот парень треснет, но дойдет до своих. Они не будут копаться, акция возмездия вот-вот грядет.
Илья должен был подумать о себе, напрячься, выжить.
Грубая сила куда-то поволокла его. Он старался смотреть на это дело со стороны, а в голове надрывно хрипел Высоцкий: «Меня схватили за бока два здоровенных мужика…»
Илья плохо помнил, как его везли. Железная будка грузового автомобиля ходила ходуном. Он катался по полу, бился о борта, потом вцепился в какой-то кронштейн на месте выломанной лавки, сделал попытку зафиксироваться. Минут через пятнадцать грузовик съехал с проселочной дороги на асфальт, тряска уменьшилась.
Илью мутило, периодически рвало. Случались моменты, когда его состояние делалось совершенно омерзительным. Он даже жалел о том, что выжил. Дело принимало затейливый и непредсказуемый оборот.
Пару раз машина останавливалась на блокпостах. Кузов распахивался, луч света брезгливо ощупывал скорченное тело.
– Хлопцы, и охота вам бензин жечь ради этого ватника? Пристрелили бы лучше. Вон канава пустая.
– Нехай лежит, – возразил кто-то из сопровождающих. – Есть приказ доставить колорада в Беленск. Нам велено – мы выполняем. В Котовском заберем других таких же, будет полный загон.
– Тоже верно, – согласился постовой. – Надо же кому-то работать. Вольным зарплату платить положено, а этим она вроде ни к чему. Ладно, хлопцы, везите.
Ткач отлетал за грань, приходил в себя, снова терял сознание.
Грузовик шел в колонне. Иногда его обгоняли мотоциклы. Люди, сидящие в них, орали кому-то, чтобы освободили дорогу.
Илья смутно помнил, что была еще одна остановка. Распахнулись створки кузова, загомонила толпа.
– Ускорьте их, хлопцы, а то квелые они какие-то, – взывал молодой голос.
– Грузи багаж! – выкрикнул другой. – До встречи, колорады. Счастливо вам оздоровиться в «Олимпике»!
Илья машинально вспомнил, что спортивно-оздоровительный лагерь под Беленском назывался именно так – «Олимпик».
В кузов со стонами и руганью карабкались люди, падали на пол.
– Братцы, что вы делаете? – прокричал молодой парень, лица которого Ткач не видел. – Я не сепар, на войне никогда не был. Хлопцы, отпустите. Я в депо на маневровом работаю. Это ошибка, вы не того взяли.
Солдаты смеялись, им было начхать, того или не того. Пусть радуется, что к стенке не поставили. Конвоир ударил прикладом, несчастный схватился за бедро, покатился по железному полу.
Двери захлопнулись. Затарахтел мотор, машина покатила, болтая разболтанными бортами.
Парня, похоже, и впрямь взяли по ошибке. Он жаловался, стонал, взывал к какому-то Ваньке, который точно знает, что он, Федька Жмыхов, никогда не участвовал в террористической деятельности, не сочувствовал сепаратистам и вообще в политике разбирается так же, как в квантовой механике. У него жена и две дочки, которые теперь останутся сиротинушками.
– Да ладно, Жмыхов, уймись, – увещевал парня какой-то мужик со спокойным норовом. – Не повезло тебе, да и нам всем. Я в ментуре служил, в войне не участвовал. Единственный грешок за душой – колонну ополченцев сопровождали, когда они раненых из-под Волопасовки вывозили. Да хватит уже скулить, Федька, прекращай! Нам по барабану, что ты не сепар, а воякам тем паче. Думаешь, кто-то будет разбираться? Им рабы нужны, а ты бык здоровый, работящий, вот и сделали из тебя врага нации.
Душа Ильи противилась такому бесславному будущему. Илья пытался сесть, прислониться спиной к вибрирующей стене кузова. В машине было душно, воняло потом, сортирными нечистотами, видимо, от кого-то из «новоселов».
Створки дверей в задней части кузова прилегали неплотно, их болтало. Между ними был зазор, в который проникало немного воздуха. Ткач начал перебираться туда, прополз по чьей-то ноге, отдавил кому-то руку.
Водитель набрал скорость и проглядел глубокую яму на дороге. Машину безбожно тряхнуло. Арестанты смешались в кучу. Кто-то с болью в голосе проорал, что у него сломана рука.
Илья удержался, успел схватиться за кронштейн. От тряски оторвалась скоба на дверях, и створки с пронзительным лязгом распахнулись. Ткач на миг ослеп от яркого света. Буквально по пятам катила машина сопровождения. Лучи ее фар били прямо ему в лицо.
