Майкл Утгер - Охота без милосердия
Малик пожал плечами.
– Чужая душа – потемки.
– Вы ничего мне не хотите сказать, Малик?
– Я хочу поздравить вас с повышением. Газеты писали, что вас назначили комиссаром.
– Газеты врут, как и вы.
– Молодой человек, вы еще не имеете достаточного опыта и полномочий, чтобы тягаться со мной силой. Мне семьдесят один год, а я вас и всю вашу полицию заткну за пояс. Вам очень повезло, что я получил этот мотель и ушел на покой. Я не желаю вам плохого и не желаю вам врагов, особенно таких, как я. Не дай вам Бог! Доживите до моих лет, а потом ставьте силки на крупную дичь. Вы не охотник, вы теоретик. Вам не хватает практики. Идите, капитан, и учитесь жить! Я для вас первый пример, как не надо быть самоуверенным. Прощайте, капитан Чинар, я вас больше не задерживаю.
Кэрр слушал Малика с открытым ртом. Такой наглости он не ожидал. Однако Чинар проглотил эту пилюлю и встал.
– Вы правы, Малик. Я упустил вас, и вы будете трижды правы, выставляя меня за дверь. Прощайте.
Чинар отправился к двери. Кэрр поспешил за ним.
Это не было дружеской солидарностью, Кэрр торопился в управление, чтобы перехватить у Шефидда отчет о похоронах. Он знал теперь, где искать Малика, и знал, что тот никуда не денется. Отчет на данный момент был важнее.
Когда они сели в машину, Кэрр спросил:
– Неужели, Эд, ты веришь в то, что Дэйтлон остался жив и исчез?
– Я ничего не берусь утверждать. Но я знаю одно, патологоанатому не дали сделать вскрытие, он написал отчет о визуальном осмотре. У нас есть копия отчета, и я приводил факты из этой бумаги. Труп находился в ФБР, и я лично его не видел, но это ничего не меняет. На следующее утро приказом губернатора были сняты все посты со всех дорог, и войска вернулись в свои части. Дорога для Дэйтлона открыта.
– Это безумие. Разыграть такой спектакль невозможно! А деньги? Дэйтлон остался без денег! Пять миллионов долларов всплыли в канале. Девять человек утонули из-за жажды ухватить куш.
– Всех остальных выловили из воды и отправили в участок. Изъято около миллиона долларов. Но есть одна маленькая деталь. Деньги фальшивые. Ни одной настоящей купюры.
– Боже праведный! Но тот, кто удирал с этими деньгами в машине, он что, не знал об этом?
– Конечно. Кто бы им дал удрать с настоящими деньгами. Если Дэйтлон мог открывать самые сложные замки, то можешь мне поверить, что и запирал он награбленное надежно. Ты сам-то можешь поверить в то, что двое новичков из его команды смогли облапошить босса на пять миллионов?
– Трудно поверить.
– А теперь сопоставь все факты, и ты поверишь в другое. Есть люди, которым нужно, чтобы Дэйтлон был убит, и они доказали это всему миру. Вчера великого бандита с почестями похоронили. Кому теперь какое дело до разговоров, жив Дэйтлон или провалился в преисподнюю. Старого игрока отправили на заслуженный отдых, оставив его славу в бронзе. Но те люди, которые живут и властвуют, имеют гарантии, что Дэйтлон и его ребята никогда не высунут свой нос наружу. Их не обделят и писаки, такие, как ты, не дадут забыть о них и возведут им еще один памятник. Теперь ты свободен в своих выводах. Пиши, фантазируй, строй версии. Но это уже пройденный материал для нас, материалистов. Его не проверишь, его не пощупаешь. Страшно наследие Дэйтлона, а не он сам, живой или мертвый.
Чинар затормозил у полицейского управления. Они вышли из машины и направились в здание. По дороге Кэрр передумал. Он решил, что отчет о похоронах не самое главное. Об этом протрубят все газеты, и ничего нового он не придумает.
Друзья простились на лестнице и их пути разошлись навсегда. Одного ждал запад, другого – восток.
Кэрр шел по улице и думал о том, что эта история не окончена. Он не нащупывал в ней финала. Он не видел красивого яркого конца с восклицательным знаком. Кэрр ощущал себя сыщиком с ущемленным самолюбием, а не репортером в отставке или редактором крупной популярной газеты.
Кэрр зашел в аптеку, забился в телефонную кабину и долго листал телефонный справочник. Когда он нашел нужный номер, он снял трубку и опустил несколько монет.
По другую сторону провода ответил знакомый голос.
– Послушай, Руди, это Кэрр. Я могу многое понять, но тут ты явно перемудрил. У меня уже мозги набекрень.
– Ладно, парень, по старой дружбе я попью с тобой пивка, но тебе придется прихватить с собой газетку с интервью, которую ты пообещал Натану Эйслеру в одной из забегаловок Чикаго.
– Эйслеру? Но он же…
– Обещание надо сдерживать, дружок! Пора становиться солидным ответственным человеком. Тебя ждет большое будущее!
6. Взлет и падение
Три полицейские машины с воем влетели на летное поле, проскочили две взлетные полосы и остановились в десяти шагах от трапа самолета «Пилот-Итали».
Через секунду на взлетной площадке оказалось двенадцать полицейских в форме с автоматами в руках. Когда команда заняла оборону, дверцы средней машины открылись и на площадку ступила тяжелая нога комиссара. Он вздохнул, обошел машину и открыл заднюю дверцу.
Свору копов украсила дама. Элегантно одетая, в норковой накидке и в черном платье с высоким воротом под горло, она совсем не походила на ту вульгарную кокотку в красном. Водитель с сержантскими нашивками открыл багажник и достал из него небольшой, но увесистый чемодан.
Легерт сунул руки в карманы и, покачиваясь на каблуках, смотрел на Тэй.
Женщина окинула взором взлетное поле, трап, двух стюардов и скользнула взглядом по окнам самолета. После этого она остановила свой взор на усталом лице выбившегося из сил полицейского.
– Это ваш самолет, мисс Кассарес. Трансатлантический рейс Чикаго-Рим.
– Я вам очень признательна, комиссар. Вы оказались джентльменом и выполнили все условия нашего с вами договора. Честно скажу, что не ожидала. Американской полиции есть, чем гордиться.
– Уже нечем. С завтрашнего дня я превращаюсь в обычного смертного. К легавым в отставке в нашей стране плохо относятся. В лучшем случае я смогу работать таксистом. У меня нет профессии, мисс. Ловить бандитов – это не профессия.
– Вы думаете о работе в вашем возрасте?
– У меня нет накоплений, мисс, я транжира, а что касается возраста, то месяц назад мне исполнился сорок один год.
На лице Тэй появилось неподдельное удивление.
– Извините мою бестактность, комиссар.
– Нет, нет, ничего, валяйте! Я должен ко всему привыкать. Завтра любой из этих парней может взять меня за шкирку и отвести в участок, если я не там перейду дорогу.
– Я вовремя улетаю.
– Из-за вас я и задержался в своем кресле. – Легерт сдвинул шляпу на затылок. – Вы оказали большую услугу для Америки. Надеюсь, что Европа встретит вас хорошо. У них нет ФБР. И все же… Вам не жаль покидать Штаты?
– Нет, мистер Легерт. Я устала от этой страны, она требует от людей слишком большого напряжения. Я хочу расслабиться. Деньги, смена обстановки позволят мне забыть эти кошмарные годы. Прощайте, мистер Легерт!
– Счастливого полета, мисс… Я не советую вам возвращаться. Мне кажется, это не пойдет вам на пользу.
– Я не вернусь.
Тэй быстро поднялась по трапу в самолет, и ее изящная фигура исчезла за дверями лайнера.
Несколько минут Легерт простоял с задумчивым видом. Его что-то беспокоило, но он не мог понять что. Повернувшись на каблуках, Легерт отправился к машине. К своему удивлению, Легерт успел заметить, что он не сожалеет о том, что завтра ему не придется ломать голову над тем, как строить рабочий день.
Тэй прошла вдоль кресел и заняла свое место у окна. Она была последней пассажиркой, вошедшей в лайнер, и после нее стальная дверь закрылась. Свой чемодан она оставила в багажном отделении в хвостовой части самолета.
Соседнее кресло пустовало, и она позволила себе достать зеркальце и припудрить носик. Сумочка, лежащая на коленях, была забита каким-то бумагами и конвертами, которые она забрала из банка по дороге в аэропорт. Полицейские ее сопровождали даже в банке, а когда они мчались по городу с сиренами и красными маяками на крышах, прохожие шарахались в сторону, а затем долго смотрели вслед, думая про себя: «Неужели это все еще не кончилось?»
Турбины самолета подняли рев, и лайнер затрясся, как в судорогах. Она видела в иллюминатор, как три патрульные машины с мигалками на крыше развернулись и поехали с летного поля к воротам.
Легерт сделал все, что мог сделать, планы Тэй не нарушились. Рассчитана была каждая деталь, каждое движение, каждое слово. Тэй торжествовала победу.
Самолет начал разбег. Несколько неприятных секунд, и лайнер взмыл над облаками, где светило солнце, а под крыльями стелилась серая перина облаков. Страна тревог и надежд осталась позади.
Она почувствовал, как кто-то опустился на соседнее кресло. Тэй медленно повернула голову, и кровь отхлынула от ее лица. Карие глаза Чико выражали такой гнев и отчаяние, что нож, который он прятал в рукаве, не казался уже таким страшным.
