Б. Седов - Рок-н-ролл со смертью
Вайс чуть побледнел, и щека его дернулась – знакомый Мартынову признак того, что у начальника security «Хэммет Старс» начинает портиться настроение.
– И вы всерьез полагаете, Мартенсон, что старик Вайс заглотит эту блесну, широко распахнув пасть?
– Не знаю, насколько широко ты будешь распахивать свою пасть, только я говорю правду. Ладно, давайте стреляйте быстрее, что ли… По крайней мере, я у себя на родине коньки откину.
Усмехнувшись, Вайс, крикнул куда-то в темноту за бортом: «Уилки!»
Через минуту снаружи послышались шаги, и ночные гости заметно заволновались. Кажется, к их противникам приближалось подкрепление…
Тот, кого звали Уилки, оставшись за дверью, втолкнул в рубку женщину. Мартынову было достаточно бросить на нее взгляд, чтобы узнать ту, за которой он невольно наблюдал из леса, когда она сидела на лавочке у вокзала, плакала, и рядом с ней лежал на лавке серебристый кейс. Она была в тех же джинсах, той же футболке, но чемоданчика при ней не было.
Изумившись стечению обстоятельств, Мартынов взглянул в ее глаза, и она встретила этот взгляд с той покорностью, с которой доверяются судьбе…
– Что-то она совсем расклеилась, – заметил Уилки, глядя на прислонившуюся к стене и сползающую на пол женщину. – Чуть что – в кому. Мертвого Мартынова увидит – в обморок, живого увидит – туда же.
– Это что за репризы, Вайс? – не скрывая недоумения, спросил Андрей. – Вы что, очумели? На кой черт вы эту девчонку сюда притащили?
Вайс нервничал, хотя не подавал виду. Впрочем, он слишком долго работал вместе с Мартенсоном, чтобы тот этого не заметил. План с шоковой терапией не удался. Девка рухнула на палубу, русский зек даже не моргнул глазом. После всего сказанного с экрана телефона ледяное спокойствие менеджера «Хэммет Старс» выглядело либо невероятной актерской игрой, благо ставки на кону великие, либо… он действительно ничего не помнит.
Как бы то ни было, руки у всех шестерых устали и нужно было либо следовать совету Мартынова – стрелять, либо искать компромисс. Вайс решил взять роль парламентера на себя.
– Переводите, Томсон. Сейчас мы все опускаем оружие. Если господам нужно в Томск, то пусть так и будет. В силу некоторых обстоятельств, которые начали внезапно открываться, я вынужден сообщить, что даже в условиях цейтнота мы не будем никуда торопиться. Мы все пойдем на этом судне до станции назначения. В Томске господа сходят, мы продолжаем наше путешествие. Если вас устраивает такой вариант, прошу ответить мне.
– Короче так, придурки, – дав знак Томилину молчать, обратился Мартынов к своим ночным гостям. – Если хотите жить, сядьте и не дергайтесь. Они тоже сядут и тоже не будут дергаться. Вы сойдете в Томске.
Вайс убрал оружие первым. Его примеру последовал Адмирал.
– Странная у нас компания, – закуривая, заметил Вайс, разглядывая пассажиров теплохода. – Удравший с деньгами русский американец, трое наркокурьеров, русская женщина, два русских уголовника и американский гражданин, радеющий за интересы компании.
Томсон по привычке перевел, и Адмирал поинтересовался, почему Вайс решил, что они – наркокурьеры.
– Мартынов не ошибается, – перевел слова Вайса Томилин.
Два часа в рубке висела тишина, нарушаемая лишь урчанием двигателя…
Когда Маша открыла глаза, она увидела вокруг себя темноту и обнаружила под головой подушку. Не обращая внимания на запахи, которые никак не могли появиться в ее ордынской квартире, она перевернулась на спину и закрыла руками лицо.
Ей приснился ужасный сон. В ее квартиру ворвались двое, увезли ее – о, боже! – на кладбище и разрыли Андрюшину могилу. Потом один из кошмарных гостей стоял над трупом, а она подошла к гробу и заглянула в лицо Андрея… Потом – суета, она ничего не помнит, и вдруг – совершенно отчетливо и ясно – лицо Андрея! Только уже не изувеченное смертью, а живое.
Если бы такое было возможно! Если бы она проснулась не после его смерти, а до нее…
Она вдруг почувствовала, что кровать под ней движется, и движется ритмично, словно ездит на каких-то салазках.
Пахло машинным маслом, старым деревом и сыростью.
В недоумении Маша вскочила с постели и больно ударилась затылком о какой-то предмет.
«Боже мой, – подумала она, – где я?..»
Различив в темноте очертания круглого оконца, она добралась до стены и прижала лоб к холодному стеклу.
На уровне ее груди колыхалась… вода. Значит, она… плывет на каком-то судне…
На ощупь найдя лестницу и поднявшись по ней, ударившись еще три или четыре раза о притолоку, она нащупала ручку двери и попробовала потянуть ее на себя. Не получилось. Тогда она села на кровать и стала вспоминать.
И когда вспомнила, сердце ее учащенно забилось…
Глава 13 ПОКОЙНИЧЕК-ТО ВОСКРЕС!
Зная Мартынова, Вайс мог смело утверждать, что из-за неприятного инцидента в гостинице, когда двое из команды Вайса напали на Мартынова, последний мог бы перегрызть всех, кто находился на борту. Обид Мартынов не прощал и сейчас был спокоен лишь потому, что… действительно, ничего не помнил. Даже если русский решился на игру, думал Вайс, все равно в его глазах горел бы неподдельный огонек ненависти. Однако русский вел себя странно. Появление на борту женщины, которой он всего неделю назад признавался в любви, и появление Вайса с его людьми воспринял с одинаково невозмутимым выражением лица.
События развивались столь стремительно, что присутствие на судне трех наркокурьеров Вайса не удивляло. Скорее забавляло. Чего он меньше всего ожидал, направляясь в Россию, так это совместного плавания с людьми, которые ходили по теплоходу, держа руки в карманах и свирепо сверкали глазами в темноте ночи.
А что было делать? Устраивать перестрелку? Это просто стечение обстоятельств – успокаивал себя Вайс, глупость, и больше ничего. Бандитам нужно в Томск – нет вопросов. Пусть идут. Но не до Томска. Томилин и Уилки уже в курсе и ждут сигнала. Лишние свидетели американских разборок на русской земле Вайсу ни к чему. Неизвестно, где и каким образом
Мартынов наследил за неделю. Не хватало еще, чтобы он, Вайс, оказался причастен к транспортировке наркотиков…
Кстати, почему Мартынов решил, что это наркокурьеры? Справедливость его слов неплохо было бы и проверить…
– Спроси у них, что они везут, – приказал Вайс Уилки.
Через минуту Уилки получил ответ.
– Дословно переводить? – уточнил он. Вайс кивнул.
– «Не суй рыло не в свои дела».
– Что такое «рыло»?
– Поросячья харя, – ответил Уилки.
– Что такое «харя»? Ответить Уилки не успел.
Раздался грохот, заглушивший все звуки вокруг. Вайса швырнуло вперед, он чудом не разбил голову о перегородку. Теплоход, движущийся на предельной скорости, тряхнуло, словно он налетел на мель, и нос, погрузившись на метр в воду, вынырнул, выбросив на палубу не менее сотни галлонов воды…
– Что такое? – взревел Вайс, вскакивая на ноги и тут же полетел назад, подчиняясь инерции качнувшегося вперед судна.
Через мгновение в просторной рубке теплохода сложилась та же ситуация, что и три часа назад, у пристани – шестеро людей стояли напротив друг друга, разобравшись на тройки, и в руках у каждого в свете приборной доски поблескивало оружие.
– Капитан, что случилось? – прохрипел человек с бельмом.
Вайс, взглянув на Мартынова, наконец-то справившегося со штурвалом, голову мог дать на отсечение, что русский и сам не очень понимает, в чем дело.
– Якорь, – пробормотал, покусывая губы, Андрей. – Это якорь.
– Зачем ты его сбросил? – вскричал Вайс.
– Я его не сбрасывал.
Быстрый осмотр дал некоторые результаты. Теплоход стоял на месте. Его корма, развернувшись на сто восемьдесят градусов, беспомощно покачивалась на волнах. Остановка судна на скорости, видимо, производилась впервые, поэтому стальной лист носовой части выгнулся, как крышка консервной банки, и теперь представлял собой унылое зрелище.
Через полчаса движение возобновилось.
– Мартынов… – пробормотал Вайс, приблизившись к Андрею. – Я не знаю, что ты там задумал, но если опять что-нибудь случится, например борт вдруг отвалится или в небо взовьется воздушный шар с тобою в корзине… – Вайс склонил голову к плечу русского, – словом, я пристрелю девку…
– Стреляй, – разрешил Мартынов, – но сначала выясни, жива ли она там…
За час до того, как произошел этот разговор, в кабинет старшего следователя Ордынского РОВД Бабушкина вошел высокий мужчина лет около тридцати пяти и, поздоровавшись с хозяином, уселся на любезно предложенный стул.
Через четверть часа, то есть по окончании монолога следователя, начальник отдела РУБОП по борьбе с бандитизмом молча стал хлопать себя по карманам в поисках сигарет. Не найдя, смахнул со стола пачку Бабушкина и вытянул из нее сигарету.
