Владимир Колычев - Брат, вспомни все!
На слове «упадок» она сделала особое ударение.
— Может, волнуюсь, — снова пожал плечами он.
— А может, и нет, — все так же передразнила его Лелька.
И язык показала. Потом провела этим языком себе по губам. И тут же сделала два шага вперед, опустилась перед ним на колени. И взяла его пипик в руку. Коснулась его языком.
Внутри него что-то всколыхнулось. Мощный прилив крови ударил в пах. И началось…
Никита отступил от Лельки, закрыл свое восставшее хозяйство руками.
— Не надо, — покачал он головой.
Почему не надо? Он и сам не мог ответить на этот вопрос. Лелька очень хороша собой. Он же свободен, у него нет ни жены, ни любовницы… Стоп!.. А может, в той жизни у него как раз и была любимая жена? И он не хочет ей изменять?
— Может, ты голубой? — обиженно спросила Лелька.
— В смысле педераст?
— Ага, педик…
— Нет, не педик. Это я тебе точно говорю.
— Может, импотент?
— Не знаю…
— Давай еще раз проверим?
Лелька снова подступила к нему.
— А давай не будем…
— Значит, ты сволочь!
Она недовольно тряхнула своей пышной гривой. И начала одеваться.
— А знаешь почему? — спросила она.
— Что «почему»?
— Почему ты сволочь… Потому как те, которые не могут, но хотят — импотенты. А как называют тех, которые могут, но не хотят?.. Сволочи они все, вот кто.
— Значит, я сволочь, — пожал плечами Брат.
— И неудачник, — добавила Лелька. — Потому как не прошел ты конкурс, красавчик.
Оконфузился он — не берут его на работу. А нужна ему такая работа?
— Очень жаль.
— Мне, между прочим, тоже. Я девка не то чтобы развратная. Но секс обожаю. Только не с каждым в кайф. А вот ты мне понравился. С тобой бы я покувыркалась. Но…
— Но, увы… — подхватил Брат.
— Дурак ты!..
— Может быть… Девчонка ты клевая, не вопрос.
— О! Гляди, разговорился!.. Слушай, а ты что, правда, о себе ничего не знаешь?
— Ничего.
— Вообще ничего?
— Вообще.
— Память отшибло?
— Точно.
— И как же тебя угораздило?
— А как в кино. Шел, шел, а потом кто-то бац дубиной по голове. И крыша набок по полной программе. Амнезия называется.
— А за что тебя дубиной по голове?
— Если бы я знал…
— Слушай, интересно все как… Ты сейчас со Славиком живешь? На одной с ним помойке?
— Ну, не помойка…
— А вот ля-ля мне заправлять не надо! Знаю я, кто такой Славик. Он хоть и не совсем еще опустился, но бомж самый натуральный… А вот ты на бомжа совсем не похож. Хотя уже тухнуть начал… Слушай, а хочешь, я тебя на поруки возьму?
— На поруки?
— Ну да… У меня квартира двухкомнатная, живу одна. Поживешь пока у меня.
— Я тебе кто, любовник, брат родной?
— Ни тот и ни другой… Ты что, думаешь, если я в порно снимаюсь, то совсем конченная. Думаешь, во мне человеческого ничего нет? Думаешь, я не понимаю, как тебе тяжело…
— Да не тяжело мне.
— Брось, не заливай! Короче, если ты такой гордый, я тебя на работу к себе возьму.
— На какую?
— Парень ты крепкий, вон какие бицепсы, кулаки будь здоров… Кстати, ты драться умеешь?
— Не знаю.
Брат и в самом деле не знал, может он драться или нет. Но то, что физической силы порядочно — это он чувствовал. Только вот с головой проблемы…
— Ну, это не важно… Главное — вид у тебя внушительный… Одежку, правда, сменить придется. Что-нибудь придумаем. В общем, телохранителем моим будешь… Много, правда, платить не смогу.
— Да не нужны мне деньги. Ты меня только корми.
— Ну, это само собой… Значит, ты согласен? «А почему бы и нет?» — решил Брат.
— Согласен, — кивнул он.
— А потенцию твою мы подымем, — шаловливо подмигнула ему Лелька.
Он ответить не успел. Открылась дверь. И на пороге появился бородач Евгений.
— Не по-онял!.. Вы уже что, все?
— А мы еще и не начинали… Разговор у нас интересный был.
— Ну что, наговорились?
— Да нет…
— Ну тогда идите где-нибудь в другом месте разговаривайте.
— А что такое?
— Кина не будет. У кинщика триппер.
— Женя, ну я серьезно…
— Я тоже… С аппаратурой проблемы. Не знаю, решим их до завтра или нет… Но все равно, завтра я тебя, Леля, жду… И тебя, — посмотрел бородач на Брата. — Если, конечно, молоток твой молотить умеет.
— Ничего, молоток мы ему отремонтируем.
И снова Лелька окатила его плотоядным взглядом. Она явно рассчитывала затащить его к себе в постель. Только Брат сомневался, что это у нее получится. Почему? Самому бы знать на это ответ.
Вместе с Лелькой он вышел на улицу. И носом к носу столкнулся со Славиком. Все это время тот терпеливо ждал его возвращения. И неудивительно.
— Ну что? — спросил он у Брата.
— А ничего, — ответила Лелька. — Забираю я твоего дружка. На работу к себе его взяла. Телохранителем моим будет… А ты что, против?
— Да нет, — замялся Славик. — Но я думал…
— Думал, что он с тобой жить будет. Обойдешься. На вот тебе! — Она небрежно расстегнула свою сумочку, достала кошелек, вынула сотенную купюру, протянула ее Славику. — Отдыхай!
— Вот спасибо! — Того аж затрясло от радости. Он схватил купюру, засунул ее в карман. И посмотрел на Брата.
— Ты это, братан, если будет время, заходи. Где найти меня, знаешь… Всегда буду рад!
— Особенно, если не с пустыми руками, — добавила с усмешкой Лелька.
Но Славик ее не слышал. Он уже включил форсаж и на полном ходу уходил в одном только ему известном направлении.
— Вот так, стольник в кармане, — глядя ему вслед, с изрядной долей цинизма сказала Лелька. — И все — в кусты друзей, в кусты подруг, я сам себе кустатый друг…
— Зачем ты так, — покачал головой Брат. — Не надо о нем там плохо. Он как-никак выходил меня.
— На улице подобрал и к себе взял?
— Да…
— Надо было ему в больницу тебя везти. А он тебя к себе на помойку потащил. А если бы ты ласты склеил?
— А ведь мог бы…
— То-то и оно… А в больнице бы, может, и узнали, кто ты такой.
— Может быть… Ничего, я это сам узнаю… Ну что, пошли?
— Поехали, — уточнила Лелька. И показала рукой на красную «девятку». Не первой молодости, но смотрится очень даже ничего.
— Моя тачка, — гордо сообщила она. — Нравится?
— Ага. Плод трудов праведных?
— Скорее неправедных. Но, извини, чем могу, тем на жизнь и зарабатываю.
— Не надоело?
— А вот мораль мне читать не надо! — отрезала Лелька. И уже более мягко: — В обязанности телохранителя это не входит.
— А что входит?
— Тело мое хранить. И лелеять.
Они подошли к машине. И тут возле них резко затормозил новенький джип. Из него вышли два крепких парня в дорогих кожаных куртках. И вслед за ними выбрался коренастый крепыш с багровой лысиной. Тоже в коже. Уже в годах дядя. Деловой до невозможности, крутой до тошноты.
— А-а, Лелечка, ты! — не очень убедительно изобразил он радость на своем лице.
— Пал Сергеич!..
Лелька тоже попыталась показать, что рада встрече. Но она скорее испугалась. Даже побледнела.
— Ну как наши успехи на сексуальном фронте? — с похабной улыбкой спросил коренастый.
На Брата он не обращал никакого внимания. Будто того рядом не было.
— Да ничего, жить можно.
— Ну-ну… А как насчет моего предложения? Ты подумала?
— Да… — затравленно выдавила из себя Лелька.
— Ну и что?
— Может, не надо? Боюсь я.
— Одна вот боялась. А только платьице помялось. Не бойся, ничего с тобой не будет.
— Но три сотни мужиков — это слишком… Брат никак не мог понять, о чем разговор. Но слушал внимательно.
— Зато рекорд. Знаешь, какая толпа соберется? Знаешь, какое шоу будет? Мы же с тобой такие бабки сорвем!.. А потом на новый рекорд пойдем. Еще больше бабок будет.
— Не смогу я! — захныкала Лелька.
— А я говорю, сможешь! — рыкнул на нее крепыш. — Короче, чтоб ты знала, я уже с журналистами договорился, твои фото им сплавил. Мои люди интервью от твоего имени нарисовали. В общем, все хоккей, пресса вовсю тебя раскручивать начинает. Готовься, скоро лето, будет шоу. Родина ждет от тебя половых подвигов!
— Пал Сергеич, ну хоть убейте, не смогу я триста мужиков принять.
— «Хоть убейте»? — хищно сузил глаза коренастый. — А ведь это мысль. Короче, у тебя три-четыре часа. Телефон я твой знаю. Позвоню и спрошу. Ты дашь мне ответ. Если да — живи. Если нет — пеняй на себя. У меня все!
Коренастый крепыш с подленькой улыбкой потрепал Лельку по щеке. А затем вместе со своими спутниками умостился в джип. И был таков.
— Кто это? — спросил Брат.
— Это Павел Сергеевич, — убито протянула Лелька.
Она затравленным взглядом провожала джип.
— Чего хотел?
