Андрей Воронин - Слепой стреляет без промаха
Слишком очевидным был перевес в силе. И он пожалел, что так опрометчиво открыл дверь. А затем пожалел о том, что вечером отпустил двух телохранителей, оставив себе лишь одного, самого, как ему казалось, расторопного и крутого. Но увидев собственными глазами, как этот мужчина с черной бородкой расправился с его телохранителем, Цыган сообразил, что перед ним не какой-то рэкетир или бандит, а настоящий наемный убийца, которого, скорее всего, нанял банкир.
Интересно, сколько же денег посулил ему Бортеневский за спасение дочки? И может быть он, Цыган, сможет перекупить этого бандита, переманить его на свою сторону или хотя бы откупиться. Драться Цыган не умел, хотя и был трижды судим, не умел и не любил. Слишком уж он был физически слабым для этого дела, и слишком уж о нем заботился старший брат.
– Так сколько ты хочешь? – дрожащими губами прошептал Цыган, и Глеб увидел, как его лицо покрылось крупными каплями холодного пота.
– А сколько ты можешь предложить? – как-то безразлично произнес Глеб.
– Двадцать тысяч зеленью. Двадцать тысяч, слышишь?
– Сколько? – спокойно переспросил Глеб.
– Тридцать пять, – сказал Цыган.
– Зеленью? И сразу?
– Да, сразу. Сорок пять. Только ты пообещай, что не станешь меня убивать.
– Что ж, пообещать я могу, но какие гарантии, что ты мне отдашь эти деньги?
– Я тебе отдам их прямо сейчас, прямо сию минуту.
– Не надо. Сиди, – сказал Глеб и покачал указательным пальцем. – Ты, Цыган, должен ответить на мои вопросы, а потом мы обсудим с тобой финансовую сторону.
– Я не знаю, где девочка.
– Что ж, очень жаль. Тогда мне придется тебя пристрелить.
На руках Глеба были тонкие кожаные перчатки, и он несколько раз сжал пальцы. Послышалось скрипение кожи. От этого звука у Цыгана мурашки побежали по спине, и он еще сильнее вжался в кресло.
По глазам Цыгана Глеб догадался, что тот знает, где находится дочка банкира, но все еще боится назвать адрес.
«Скорее всего, он боится своего старшего брата. А может быть, просто тянет время».
– Ты мне скажешь, где девочка, а потом дашь мне пятьдесят штук, и я оставлю тебя в живых. Ясно?
– У меня нет пятидесяти с собой.
– Найдешь, – спокойно сказал Глеб.
– Девочка за городом, на даче.
– Адрес, телефон, сколько там человек охраны?
– Шестеро, – сказал Цыган и назвал адрес.
– А теперь ты позвонишь туда по телефону и скажешь, что скоро будешь. А лучше скажи, чтобы они привезли девочку к тебе.
– Они мне не подчиняются. Это люди моего брата и Дьякона. Так что я тут ничего не могу сделать.
– Ты имеешь в виду Богаевского, Цыган? – спросил Глеб.
– Да-да, его и моего брата.
– Позвони им и скажи, что ты приедешь, – Глеб взял со стола трубку радиотелефона и бросил Цыгану.
Тот несколько мгновений перепуганно смотрел на нее, словно бы забыл, как набирается телефонный номер.
– Ну, что же ты тянешь? – Глеб положил руку себе на грудь, затем сунул ее под мышку – туда, где висела кобура с кольтом.
– Сейчас, сейчас, погоди… не спеши, – Цыган принялся судорожно набирать номер. – Эй, эй, это Цыган…
– Разговаривай спокойно, – сказал Глеб, вытаскивая пистолет.
– Я скоро приеду к вам, есть дело. Ну, через час, может, чуть позже.
– Правильно. А теперь попрощайся и положи трубку, – шепотом произнес Глеб, поводя стволом пистолета из стороны в сторону.
Цыган выполнил его приказание.
– А ты богато живешь, – оглядываясь по сторонам, спокойно сказал Глеб. – Мебель из карельской березы, дорогие ковры… Хрусталь, хорошая техника.
Наверное, ты очень крутой.
– Нет! Нет! Это все не мое, это все брата. Это его квартира!
– Да что ты говоришь?! – заулыбался Глеб, показывая крепкие белые зубы. – А теперь давай мне деньги и ключи от машины.
– Машина внизу, во дворе.
– Синий БМВ – это твой?
– Да-да, синий… мой… моя тачка.
– Ключи?
– Они у моего водителя.
– У того, что в прихожей?
– Да, у него в кармане.
– Это хорошо. Деньги!
– Погоди, я дам тебе деньги…
Цыган поднялся со своего места. Глеб спрятал револьвер в кобуру.
Пошатывающейся походкой Цыган подошел к большому книжному шкафу, стал перед ним на колени и открыл его. Глеб увидел в середине черную дверь сейфа.
– Так ты хранишь деньги не в сберкассе, а дома?
– Понимаешь, мне нужна наличка, чтобы рассчитываться с людьми.
– Понимаю, понимаю. Ну, открывай же свой сейф. Цыган дрожащим пальцем принялся набирать цифры.
Затем повернул ручку, и дверь сейфа медленно отъехала в сторону.
– Смотри, смотри, сколько у меня денег! Бери их все, только не убивай…
Цыган вытащил одну толстую пачку и швырнул к ногам Глеба, затем вторую.
Глеб, казалось, не смотрит на Цыгана. Он стоял вполоборота.
– Сволочь! – вдруг пронзительно закричал Цыган, и в его руке появился черный револьвер.
Но Глеб видел отражение Цыгана в экране большого телевизора. Он сделал шаг в сторону, затем пригнулся, и прозвучал негромкий хлопок. Цыган упал на спину.
Его револьвер отлетел в сторону. Глеб мгновенно определил, что Цыган мертв – пуля попала прямо в сердце. Он подошел к сейфу и медленно переложил деньги в свою спортивную сумку. Затем вышел в коридор. Телохранитель без сознания сидел у радиатора. Его голова свесилась набок.
Глеб запустил руку в карман его куртки и извлек связку ключей. Затем приставил револьвер к виску небритого телохранителя и спокойно нажал на курок.
Ровно через полминуты Глеб Сиверов уже открывал дверь синего автомобиля.
Глава 6
Альфред Иннокентьевич Бортеневский всю ночь не ложился спать. Он ходил по своей огромной квартире в Лаврушинском переулке из одной комнаты в другую. Его жена сидела на диване в гостиной, поджав под себя ноги. Ее глаза были красны от слез. Бортеневский то и дело поглядывал на телефон. В квартире, кроме самого банкира и жены, находилось четверо телохранителей. Это были самые лучшие, самые преданные охранники из его банка. Двое из них сидели в прихожей, один – у двери на балкон, а еще один – в кухне. Они были вооружены.
В восемь утра вновь зазвонил телефон. По звонку Бортеневский догадался, что звонок междугородный. Он судорожно схватил трубку, прижал ее к уху.
– Алло, я слушаю!
– Так вот. Ты еще не решил? – раздался уже знакомый банкиру голос.
– Я согласен на все, согласен… Я подпишу все бумаги, все бумаги будут подписаны!
– Вот когда бумаги будут подписаны, тогда ты получишь свою дочь.
– Что с ней? – выкрикнул в трубку Бортеневский. – Она жива?
– Конечно, жива.
– Дайте ей трубку, я хочу слышать ее голос.
– Ты плохой отец, – раздался голос мужчины.
В его голосе не было и нотки сочувствия. Это была простая констатация факта.
– Дайте, дайте, я вас умоляю! – срываясь на крик, просил Бортеневский.
– Девочка спит. Она изрядно переволновалась и будить ее не стоит.
– Дайте, я вас прошу! – Бортеневский почти совсем не владел собой. – Очень прошу, заклинаю!
Его жена вскочила с дивана и подошла.
– Что?! Что они говорят?! Скажи!
Бортеневский пожал плечами и поднял указательный палец, предупреждая жену, чтобы она молчала.
– И еще послушай, – раздался тот же спокойный и уверенный голос, – только не вздумай обращаться в милицию. Я предупреждаю. Иначе ты никогда не увидишь своего ребенка, не увидишь целиком.
– Хватит меня пугать! – истерично завопил Бортеневский. – Дайте ей трубку, я хочу услышать ее голос!
Несколько мгновений царила тишина. Затем послышался детский плач, тонкий, пронзительный голосок.
– Доченька, это ты? – закричал в трубку Бортеневский.
– Подожди, сейчас ты услышишь ее голос, – сказал мужчина.
И действительно, через несколько секунд в трубке послышалось прерывистое дыхание:
– Папочка, папа, забери меня отсюда!
– Доченька, доченька, как ты себя чувствуешь?
– Папочка, забери меня! Мне здесь очень плохо, они забрали меня у бабушки, забрали…
– Доченька, не бойся, все будет хорошо, я тебя заберу… Жена вырвала у Бортеневского трубку и громко закричала:
– Доченька! Родная моя… родная…
– Все. Разговор закончен. Послезавтра должны быть подписаны все бумаги.
Скажи своему мужу. Ясно тебе? – в трубке раздались гудки.
А жена банкира так и осталась стоять у стола. По ее щекам бежали крупные слезы, губы дрожали. Она как-то истерично вскрикнула и со злостью швырнула трубку на стол.
Один из телохранителей заглянул в комнату.
– Все в порядке? – осведомился он.
– Пошел вон! – закричал Бортеневский, Мужчина в белой рубашке с револьвером под мышкой виновато кивнул и покинул комнату.
Бортеневский устало опустился в кресло. Судорожно дыша, он несколько минут пытался прикурить сигарету. Но зажигалка все время выскальзывала из дрожащих пальцев.
