Юлий Дубов - Большая пайка
— При чем здесь… — глухо спросил Платон, и Федор Федорович его понял.
— При том. Люди, пришедшие с вами в бизнес, либо не понимают эту простую истину, что маловероятно, либо, что скорее всего, считают, будто бы на них, по тем или иным причинам, этот закон не распространяется. Как должен поступить элемент идеальной системы, если к нему подошли с просьбой, поручением, вопросом? Он должен незамедлительно сопоставить эту просьбу или поручение с тем, что ему поручено непосредственным руководителем, и либо совершить действие в пределах своей компетенции, либо тут же довести до сведения руководства, что возникла нештатная ситуация, и передать решение вопроса на более высокий уровень. Именно по тому, насколько неукоснительно исполняется это правило, следует судить о пригодности человека к работе. Вы, Платон Михайлович, руководитель ровно до тех пор, пока вам нужны люди, которые будут поступать так, как вы придумали. А когда вам понадобятся люди, которые будут придумывать за вас, как им надо поступить, вам придется уйти на покой. Иначе всему вашему делу — конец.
Платон покрутил в руке налитую Федором Федоровичем рюмку, подумал, выпил и налил еще по одной.
— Вы хотите объяснить мне, что я ни в чем не виноват?
— Нет, конечно, — обиженно ответил Федор Федорович. — Естественно, что виноваты. Ведь человек погиб. Виноваты! Но не в том, в чем вы думаете. Я ведь вас не успокоить хочу. Я хочу вас предостеречь от последующих ошибок. Вы потеряли трех человек, которые были вашими близкими друзьями. Уже трех! Это много. Если вы не примете срочных мер, список потерь будет увеличиваться. И точно так же, как вы лично виновны в смерти этих троих, будете виновны и в том, что еще может произойти, если немедленно не примете соответствующих мер.
— Любопытный разговор у нас получается, Федор Федорович, — неожиданно произнес Платон. — То, что вы говорите, очень странно. Вы считаете, что в истории с Сергеем тоже я виноват? И с Петей? Вынужден просить вас объяснить — почему. Про диктатуру я с вами, предположим, согласен. Но как все остальное из этого следует?
Федор Федорович несколько ошалело посмотрел на Платона. То, что главе «Инфокара» надо объяснять прописные истины, как-то не укладывалось у него в мозгу. И возникло нехорошее ощущение, что Платон не вполне владеет информацией.
* * *
— Платон Михайлович, — осторожно начал он, — я с вашей компанией общаюсь уже не первый год и могу совершенно точно сказать. что единственный человек, который внутри «Инфокара» действует точно по обозначенным мною правилам, — это Ларри. Из верхнего эшелона, я имею в виду. Что касается всех остальных — их либо не надо было привлекать с самого начала, либо необходимо немедленно выгнать. В широком смысле слова. Дать самостоятельный бизнес, назначить приличное содержание — что угодно, только не использовать в непосредственной близости от вас. И лишить всяких полномочий. Не хочу быть пророком, но если вы немедленно не примете соответствующих мер, то потеряете и Мусу, и Марка Наумовича. Вы знаете, что Терьяна вы практически убили собственными руками?
Платон уставился на Федора Федоровича. Ему показалось на мгновение, что он ослышался.
— Да, да, — кивнул Федор Федорович. — Здесь я, правда, тоже руку приложил.
До сих пор простить себе не могу. Вы знали, что я ему помогал в питерском деле?
* * *
Платон замотал головой.
— Помогал, — грустно покачал головой Федор Федорович. — А что делать? Он пришел ко мне, попросил совета. Я вижу — человека бросили в омут, а плавать научить забыли. Кто его туда послал? Не вы ли, Платон Михайлович? Интересно было бы сейчас узнать, чем вы при этом руководствовались. Какими соображениями.
Не припоминаете?
Платон напрягся, но вспомнить так и не смог. Кажется, у него на Сережку были какие-то виды, но что-то там не сложилось, и когда кто-то из ребят посоветовал послать его в Питер, он подумал, что это очень здорово, потому как в Питере проблема, а Сережку все равно сейчас некуда девать.
— Вот-вот, — сказал Федор Федорович, словно угадав платоновские мысли, — вы сейчас мучаетесь, стараетесь вспомнить. А вспоминать-то и нечего, потому что вы и на работу его приняли просто так, и в Питер послали просто так. А на самом деле и то, и другое было ошибкой.
— Почему? — спросил Платон.
Федор Федорович снова удивленно посмотрел на него.
— Да потому, что он вас сто лет знал и вместе с вами из науки пришел. У него та же школа. А следовательно — способность к самостоятельному мышлению.
Заметьте, к научному мышлению.
— Вы хотите сказать, что на работу надо брать идиотов?
— Конечно, нет. В бизнесе мозги нужны не меньше, чем в науке. Но здесь необходима жестокая дисциплина мышления. Идеальный элемент системы должен быть чрезвычайно умен, но только в отведенной для него области, за пределами которой размышления, мягко говоря, не поощряются. А точнее — наказуемы вплоть до увольнения. Ваши люди, Платон Михайлович, этому условию не удовлетворяют категорически. Во-первых, все они из науки и считают возможным для себя размышлять о том, о чем им никто размышлять не позволял. А во-вторых, — они ваши приятели и считают, что им все должно сходить с рук. Впрочем, это теоретические рассуждения. Давайте я вам на примере Терьяна все разъясню. Вы его взяли не потому, что он в бизнесе разбирается, а потому, что много лет его знали и хотели помочь в трудное время, так? Так надо было не на работу его брать, а дать тысяч пятьдесят подъемных и отправить куда-нибудь в зарубежный университет. Статьи писать. По сей день был бы жив-здоров и почитал бы вас за своего друга и благодетеля. Правильно? А вы его поманили и бросили в прорыв, даже не задумавшись — пригоден он для этого или нет. Вы ведь его по себе оценивали, вам же решить питерский кроссворд никаких трудов не составило бы.
Так то вы, а то он. Интеллекта хватает, а силенок, знания жизни и, главное, знания правил игры — явно недостает. Да, получил он от меня информацию, каюсь.
А не получил бы — так сам нашел бы рано или поздно. Но если бы он знал правила, то, выстроив стратегию поведения и правильно оценив свои возможности, отошел бы в сторону и попросил Москву прислать для окончательного решения проблемы специально подготовленных людей. А он решил сделать все сам. В одиночку. Это же у вас в науке так принято — сам идею рожаешь, сам формулы пишешь, да сам же и на машинке печатаешь. Правильно? А в бизнесе так нельзя. Саша Еропкин мгновенно сообразил, что никакими универсальными полномочиями Терьян вовсе не наделен, работает в одиночку и потому уязвим. Вы знаете, что Еропкин приезжал в Москву, специально почву прощупывал? Нет? Покрутился тут, переговорил кое с кем и убедился, что за Сергеем никто не стоит, что к нему, Еропкину, по большому счету, особых претензий нет и что вернуться на насиженное место он вполне даже может. Продемонстрировал уважение к кому надо, негласной поддержкой заручился.
Нет-нет, не подумайте, ему никто прямого указания на устранение Сергея не давал, просто на его предложения благосклонно качнули головой. Приехал домой, посоображал немного — в пределах своей компетенции, заметьте, — и организовал операцию. Он сволочь, конечно, но это наша сволочь, если так можно сказать.
Если бы он устроил отстрел Сергея, этого ему никто и никогда не простил бы, потому что против правил. А он всего лишь никому не известную девочку заказал.
И все! Дальше само покатилось. Платон Михайлович, вам понятно, о чем я?
Федор Федорович выждал паузу.
— Надо ли объяснять вам, Платон Михайлович, как вы Петю Кирсанова под расстрел подвели? Извольте. Объясню. Про деньги СНК я говорить не буду, тема известная. Как надо было поступить в данной ситуации? Взять совершенно конкретного человека, передать ему определенные полномочия и работать исключительно с ним. Что вы сделали? Абсолютно противоположное Мы же все свои, все из одного инкубатора, все интеллектуалы, поэтому — вперед, ребята, давай, как на субботнике, хватать больше да кидать дальше, а славой потом сочтемся. И вот результат — каждый рвется больше схватить и дальше кинуть, чтобы в первачи выйти. А риск при этом никто в расчет не берет. Либо грудь в крестах, либо голова в кустах. Вот голову в кустах и получили. Но если бы с самого начала все было отдано в руки Ларри или, к примеру, мои, глядишь — сейчас вы с Петей имели бы элитный досуг в сауне-люкс, он ведь по этой части большой мастак был.
— Вы, Федор Федорович, про Витю Сысоева мне так же внятно объяснить сможете? — тихо спросил Платон. Федор Федорович махнул рукой.
— Могу, конечно, да что толку? Все мои объяснения, Платон, начинаются с того, что эти люди в бизнесе — лишние. Я больше скажу — они для бизнеса противопоказаны. Вы же умный человек, вспомните историю. Фюрер всех, с кем он начинал, расстрелял в одночасье. Почему? Да потому, что они претендовали на первородство, они с ним на «ты» норовили быть, они себе позволяли думать о том, о чем только он один и мог думать. Владимир Ильич этого не успел, его кондрашка раньше хватила, так за него вождь и учитель работу доделал. Это логика истории, поймите, Платон Михайлович. И вам трижды повезло, что эта логика помимо вас реализовалась. Еще год-два, и при нынешнем положении вещей вам лично пришлось бы отдавать Ахмету приказ разобраться со старыми друзьями. А иначе никак. Это, Платон Михайлович, наука, чистая математика. Марксизм, если угодно. Я уж вас тут достаточно литературными цитатами утомил. Но позволю себе еще одну, опять же из Галича. «И счастье не в том, что один за всех, а в том, что все — как один». Если вы немедленно не начнете подходить к вашему бизнесу в точном соответствии с этими словами, то либо бизнес бесславно закончится, либо сидеть вам, как Владимиру Ильичу, в подмосковном имении и получать газеты, напечатанные специально для вас в одном экземпляре. А делом вашим будет заниматься тот, кто эти слова усвоит раньше вас…
