Майкл Утгер - Охота без милосердия
В отличие от средневековых казематов, «особые кабинеты» федеральной полиции находились на шестом этаже. Это был последний этаж здания, и туда не доходил лифт. Из посторонних до этого этажа добрался бы только Эдвард Гувер, если, конечно, шефа ведомства можно назвать посторонним.
Здесь находился лазарет для арестованных, подследственных и бежавших преступников, которые проходили по ведомству федеральной полиции и которых привозили сюда из специзоляторов ФБР. Некоторых здесь лечили, другим развязывали язык, третьи исчезали с лица земли, и о них забывали. Но у лазарета имелась одна особенность. Люди, которые через него проходили, никогда уже не выходили на свободу, даже те, которым оказывалась медицинская помощь. Никто не знал или не хотел вспоминать, кому именно пришла идея устроить это своеобразное гнездо под крышей не очень приятного, но уважаемого, жесткого и пугающего учреждения.
Начальник оперативного отдела, а для многих просто агент Холлис, сопровождал своего босса в лазарет. Стальные двери и решетки, но белые стены, чистота и кафельный пол. Каждая палата или камера была рассчитана на одного пациента, где за ним велось тщательное наблюдение. Охраны, санитаров и медсестер здесь было куда больше, чем пациентов. Из сорока палат было занято восемь, остальные пустовали.
Пустовали не потому, что не было больных или ФБР не нуждалось в допросах здоровых подопечных. Дело все в том, что в армейских или оперативных подразделениях выработался обычай не церемониться с преступниками, а уничтожать их. «Очищение страны от скверны» – один из первых лозунгов президента Рузвельта был поддержан министерством юстиции и Эдгаром Гувером.
В этот день у Бэрроу был повод зайти сюда. Холлис предъявлял ему материал. Своего рода отчет.
Возле двенадцатой палаты-камеры Холлис остановился и кивнул надзирателю, чтобы тот открыл дверь. Лязгнул засов, отодвинулась щеколда, и тяжелая железная дверь открылась.
В узкой комнате, стены которой были обиты ватными стегаными матрацами, а пол покрыт ковром, имелось все, что нужно, даже санузел. Окно было достаточно большим, и камера казалась светлой. Правда, на окнах были решетки в два ряда – внутренняя и внешняя. Посреди комнаты стояла кровать, на ней лежал человек. Он не спал, он не умирал. Он смотрел в потолок, тело его было перевязано бинтами. Рядом с кроватью на табурете сидела медсестра, а у окна был крепкий паренек с короткоствольным автоматом «стенх».
– Как его самочувствие? – спросил Холлис. – Операция прошла нормально, пули изъяты, серьезных повреждений нет, все органы функционируют нормально. Через пару недель встанет на ноги.
Бэрроу смотрел на лежащего перед ним человека, как на ископаемый экспонат, невероятной редкости.
– Вы знаете, что вас ждет, мистер Кейси? – спросил Бэрроу.
Больной перевел на него глаза.
– Мне все равно.
– Нет, такого быть не может. Вы живой человек.
– И вы меня умертвите на электрическом стуле! Это меня не пугает.
– Вот в это я верю. Но покойников на электрический стул не сажают. Вас нет на белом свете. Вы уже умерли. У меня на ваш счет другие планы.
Бэрроу достал из кармана свернутую газету и положил ее на кровать.
– Почитайте мистеру Кейси, сестра. Ему не стоит напрягать зрение. На первой полосе говорится, как погиб гангстер Брэд Кейси при попытке к бегству, и помещен очень хороший снимок с дырками в теле. Итак, мистер Кейси, вас уже нет.
В глазах раненого сверкнула такая Ярость, что Бэрроу поторопился выйти, несмотря на охрану. Он не любил таких людей. Он их боялся. Он боялся их даже мертвых.
– Ваша просьба выполнена, сэр, – усмехаясь, сказал Холлис, когда они спускались по лестнице на пятый этаж. – Этого человека можно обработать, сэр.
– Не сейчас. Он еще не осознал своего положения. Надо суметь продать ему его собственную жизнь.
– Вы сумеете это сделать, сэр.
– Как тебе нравится твой новый кабинет?
– Я им доволен. Он рядом с вашим.
– Тогда зайдем в мой.
Они вошли в приемную, и секретарь Бэрроу передал ему шифрованную записку. Бэрроу быстро пробежал ее глазами и усмехнулся.
Из приемной они попали в огромный кабинет Бэрроу, который не успевал проветриваться от сигарного дыма.
Ни слова не говоря, Бэрроу снял трубку и попросил соединить его с комиссаром криминальной полиции.
– Добрый день, уважаемый комиссар. Вас беспокоит шеф ФБР. Вы извините, что отрываю вас от дела, но вынужден внести кое-какие коррективы в ваши планы. На основании приказа губернатора штата от пятого ноября я беру на себя все решения по самым ответственным операциям.
Легерт вытер платком взмокший лоб.
– Да. Я знаю об этом приказе.
– Прекрасно. Завтра утром к вам придет мой главный оперативник Барк Холлис со своим напарником. Вы обязаны ввести его в курс дела, и он будет руководить операцией по захвату Дэйтлона у кинотеатра. Прошу вас, комиссар, не стоит устраивать склок и бойни с моим ведомством. Мы делаем общее дело. Советую выполнить мою просьбу.
Бэрроу не стал выслушивать ответ, он положил трубку. Холлис напрягся.
– Я дарю тебе Дэйтлона, Холлис. Этот зверь меня уже не интересует. Забей его!
– Я это сделаю, сэр.
Бэрроу закурил и, выпустив струйку сигарного дыма, посмотрел на Холлиса и сказал:
– Мне жаль, но наши кабинеты не должны быть рядом, Барк! Я устал от межведомственных дрязг помимо непонимания наших сателлитов. Пора наводить свои порядки без того, чтобы кто-то бросал нам палки в колеса.
– Я понимаю, сэр. Но причем здесь кабинеты?
– Значит, не понял. Твое кресло в кабинете Легерта. Я постараюсь добыть его для тебя!
6. Каждому свое
Стук в дверь разбудил Дэйтлона. Он вздрогнул. Ему снились кошмары, он видел кровь, смешанную с грязью. Поток кровавых помоев, сливающийся в канализационные стоки. Он захлебывался в этой крови, которая густела, превращалась в болотную тину и засасывал? его на дно.
Он вытер подушкой лицо и, помотав головой, осмотрелся. Шарлотта тихо сидела у окна и смотрела в сад. С каждым днем она становилась все грустнее и печальней, он уже не замечал на ее лице улыбки.
В комнату просунулась курчавая голова Чико.
– Крис! Вернулась Тэй. Она ждет тебя.
Мальчишка изобразил Тэй с сигаретой в руке.
– Пусть ждет.
Дэйтлон дотянулся до пачки сигарет и закурил. Он встал, когда огонь ожег пальцы и, погасив окурок, вышел из комнаты, так и не взглянув на девушку. Ей хотелось плакать. Она захотела вернуться к старому доброму Филлу, который выполнял все ее причуды и капризы. Она хотела танцевать, гулять по ночному неоновому городу. Она устала.
Тэй сидела в кресле и курила длинную сигарету, в другой руке она держала бокал с сухим мартини.
– Чико, отправляйтесь с Джо в город и пригоните фургон, который можно будет покрасить в санитарную машину. Вечером займетесь покраской, к завтрашней ночи он должен выехать с этой базы навсегда!
– Мы уезжаем завтра?
– Да. Из коттеджа, но не из штата. На рассвете вы подберете нас. Где, скажу потом. Вперед! И не забудьте купить краску.
– Все будет сделано в лучшем виде! Чико выскочил из дома и побежал к воротам, где на скамейке, кутаясь в дождевик, дремал Джо.
– Ну, как дела? – спросил Крис, усаживаясь напротив Тэй.
– Все указания выполнены, – Тэй достала из сумочки конверт и бросила его на стол. – Здесь квитанция на получение на имя Натана Эйслера и номер шифра.
Дэйтлон достал картонку и осмотрел ее.
– Номер вижу, имени нет.
– Не будь наивным. Имя есть у администратора. На тот случай, если ты потеряешь карточку, ее не смогут использовать нашедшие. Сейф блокирован на двое суток, и деньги можно забрать только через два дня. Но ты хочешь уехать сегодня ночью? Или…
– Нет. Мы останемся в городе еще на пару дней.
– Я купила билеты на завтрашний вечер. Последний фильм Кларка Гейбла.
– Великолепно. Надо немного развеяться. В хранилище не было сложностей?
– Нет. Слим отнес чемоданы в сейф, а я договорилась с дежурным, что за чемоданами придет мой муж.
– Все правильно.
Дэйтлон встал, подошел к письменному столу и нажал встроенную в панель кнопку. Верхний ящик выдвинулся. Он бросил конверт в ящик и закрыл его.
– Это все? Я тебе больше не нужна? – спросила она с горечью в голосе.
Он обернулся и внимательно разглядел ее. Этот кошмарный красный наряд превращал ее в пугало. Она похудела, побледнела и постарела. Возможно, что он замечал эти мелочи из-за контраста с Шерри.
– Ты слишком непримирима, Тэй. Слишком часто заглядываешь в темные углы жизни. Не забывай о том, что ты богатая женщина, и если ты решила уйти, то я не смею тебя задерживать силой. Но делать этого не следует. В Техасе другие порядки и другая власть.
– Гувер везде Гувер.
– Мы откроем новое дело с новым размахом. Мы сможем перейти на уважительное отношение к закону и приумножать наши средства легальным путем.
