Андрей Молчанов - Нити
Пройдя в машину, Андрей незамедлительно передал оговоренную сумму Армену.
Мальчишку теперь требовалось аккуратно провести по городу, поселив на одной из конспиративных квартир.
Следовало также учитывать, что за курьером вполне мог следовать пущенный дружками Армена проверочный “хвост”, который предстояло усмотреть и переиграть.
Как намекнул Армен, в Москве у них существовала некая перевалочная база, однако и естественно — ни в какие намеки относительно ее расположения он вдаваться не стал. Излишнего интереса не проявил и Андрей: ухваченная криминальная нить была еще слишком тонкой и ветхой, и непоправимо оборвать ее могло не только любое неосторожное слово, но даже интонация и взгляд…
Мысленно он посетовал на то, что важнейшую из дисциплин — актерское мастерство, выпускники школ милиции и спецслужб вынуждены осваивать исключительно на практике, где зритель куда привередливее самого дотошного режиссера, а провал спектакля означает не вялый аплодисмент, и даже не салют из тухлых яиц, а удар ножом, либо — выстрел в упор.
БЕСЕДЫ НА ВЫСШЕМ УРОВНЕ
— Ты, чувствую, взялся за дело горячо… Дагестанец пятый угол ищет…
— А как он хотел? В лимузинах на икорно-шампанские рауты разъезжать? Пусть разъезжает, но пусть и работает…
— Слушай, но ты же его в горы загнал, причем конкретно!
— Ничего, посидит среди скал, подумает, в небо звездное глядя, а потом спустится…
— Вот это — позиция, понимаю.
— Как там… настроение?
— Вчера был, сказал о тебе самые трогательные фразы. О принципиальности, последовательности в действиях…
— Неделя еще есть?
— Думаю — да. Хотя что там в голове у Главного…
— Ясно…
— Да никому ничего не ясно! Ты связь со страдальцем-то опальным имеешь?
— Ну, людишки рассказывают с каким настроением он встает и ложится… И с кем связь держит.
— Очень хорошо. Как созреет — звони сразу же. И вообще если какая поддержка моя потребуется…
— Спасибо, ты — верный друг.
ПАКУРО
По приезде в Москву, ознакомившись с накопившимися оперативными сводками, касающимися текущей работы отдела, Пакуро красным карандашом отчеркнул строки сообщений о миграции поступающих с Кавказа фальшивых долларов, чьи крупные партии фигурировали в обращении уже в четырнадцати российских регионах. География распространения фальшивок была широчайшей — от Питера до Хабаровска.
Образцы подделок, хранившихся у майора в сейфе, отличало завидное в своей качественности исполнение: гознаковская бумага высокой степени подготовки, пропитанная специальным составом, придающем ей кремовый оттенок, контрольная ниточка, продернутая в лист, водяной знак, нанесенный спецкраской, искусно подкрашенная цифра “ 100”, переливающаяся зеленью и фиолетом, и, наконец, следы клише, придающие цветной копии вид изделия, выполненного методом глубокой печати. Словом — залюбуешься!
Купюры, обработанные, вероятно, хитроумным магнитным составом, без осечек проходили контрольные банковские детекторы. При этом номера дензнаков не повторялись.
Источник фальшивок покуда выявлен не был, но территорию их изготовления установили: Дагестан. И сейчас майору предстояло связаться с коллегами из Махачкалы, дабы выяснить, как идет работа и сообщить, что обнаружен подступ к распространителю купюр в Москве.
Капитан Акимов, успешно разрабатывающий цепочку кавказских бандитов, недавно получил от них предложение масштабной закупки долларовой липы и — два образца, чей лабораторный анализ подтвердил их принадлежность к партиям, поступающим из Дагестана.
В кабинет вошел, а вернее, ворвался Борис — как всегда возбужденно и оптимистически готовый к любому действию, несомненно должному увенчаться победой.
— Поздравьте, я при пистолете, происки прокуратуры закончены! — доложил он.
— Ты о чем? — коротко обернулся на него Пакуро.
— Как? Я же в человека стрелял!
— А-а… Действия признаны правомерными?
— А как же! А против человека, наоборот, возбуждено уголовное дело. По факту нападения на сотрудника милиции при исполнении… Хотя, — легкомысленно отмахнулся, — там такой папа кавказский в папахе до небес, что наверняка все замнется… И ладно! Лично я местью не горю. Урок он получил, этот хмырь психованный, и запомнит его надолго. Кстати, как слетал?
— Да так… — досадливо качнул головой Пакуро. — Вон папка с данными на Мусу этого, посмотри. Много чего любопытного.
— Ага! — И Борис присел к столу, погрузившись в чтение. Перевернув последний лист, широко улыбнулся, заключив: — Оказывается, он — парень с биографией! Кстати, я по своим лубянским каналам на него тоже кое-что нарыл… Немного, но — весомо. Факт такой: мелькал он в коридорах чеченской госбезопасности.
— Я так и думал, — проронил Пакуро.
— Тогда — что же, интересно, он выкручивает, водя нас за нос, а? Диверсант этот…
— Да вот хочу с аналитиками поговорить, — отозвался Пакуро. — А потом и с ним — по душам…
— Готов принять участие! — бодро заявил Борис. — Самое непосредственное и жесткое. Теперь. Чего местные про Советника говорят?
— Да то же, что и мы… Политический козырек. А на крайний случай — просто мешок с деньгами… Все наверху решится, он не у случайного сброда обретается, там минимум десантный полк нужен, чтобы его вырвать грубой силой. А полк не пошлешь, навоевались. Кстати, что тут новенького по похищениям народа в Ичкерию эту неладную?
— Парня одного свинтили, — доложил Борис. — Сынка крупного промышленного деятеля. Командующего добычей никеля. Ехал на “Порше” с подругой, вдруг наперерез “Жигули”… Ну, похитили. Вчера звонили маме с папой: гоните три, кажется, миллиона баксов. Откуда звонили, установлено: из автомашины вневедомственной охраны трубопровода.
— Какого?
— Естественно, чеченского. И парень уже действительно в горах, косвенно подтвердилось. Вот устроился, да? Ехал в сторону Кремля, а прибыл к горным вершинам.
— И в какой стадии дело?
— В плохой. Папа с мамой своими силами решили разобраться, нам не доверяют. А их, кстати, тоже во Владикавказ выдергивают на переговоры… Так что дело есть, а сочувствующих… Впрочем, не наш отдел ведет, соседи… Теперь о хороших новостях. Генерал мне вчера твердо жилье пообещал. Очень хочется верить. Очень!
Борис жил за городом, ютясь с женой и тремя детьми в однокомнатной квартирке.
— Мне тоже, — сочувственно вздохнул Пакуро.
— Что еще? — призадумался Борис. — Два дела по текучке закрыты, вчера из Дагестана звонили по фальшивым баксам, вышли ребята на администратора и на одного из курьеров. Представляешь — обе — дамы! Причем — респектабельные. А у одной — удостоверение ФСБ! То ли липа, то ли — нет, разбираются. Потолок ей вчера просверлили, поставили аппаратуру, фиксируют преступный быт. А курьер завтра вылетает в Питер, сопроводят. Вот, пожалуй, и все новости наших серых героических будней. Да! Чувствую, опять с Акимовым пересечься придется, читал шифровки? Во, как все запутано! А ведь кто знал, что наши бандюги в его мероприятиях фигурируют?..
— Мир тесен, как фибровый чемодан, — пожал плечами Пакуро. — А мирок преступный — тем паче. Тебе ли мне объяснять? Но баксы, замечу, мазурики клепают отменные. Имитируя все циклы заводской технологии.
— Вот какими деньгами за всяких Советников надо расплачиваться, — вдумчиво молвил Борис.
— Чтобы потом эти деньги к нам снова на голову свалились? — возразил Пакуро. — Нет… Уж лучше с МВФ по их процентам-удавкам… Ладно, хорош трепаться. Пошли на консультацию к теоретикам?
— Насчет провокатора? Непременно! Ух, я его… — И Боря воздел к потолку крепкий кулак.
— Погоди… Вдруг, у парня наилучшие намерения? — высказал сомнение осторожный Пакуро.
— Те самые, которыми дорога в ад устлана? — покосился на него Борис. — Вот тут — да, верю!
После совещания с аналитиками, на котором присутствовал один из опытнейших ветеранов контрразведки, и дотошного изучения имеющихся материалов, диагноз “провокатор” все-таки был заменен определением “авантюрист”.
— Мне думается, дело обстояло так, — предположил контрразведчик. — После войны парень повис в воздухе, амбиции ему покоя не давали, и отправился он в то учреждение, где, по его разумению, лежат ключи от власти, к которой он всегда стремился. Отправился в госбезопасность. В тайную власть. К власти явной пути ему были заказаны. Власть явная — это карьера, годы труда… Или же — приближенность к лидирующему клану. На худой конец — деньги, на которые покупается должность. Нет этого — живи среди плебеев. А власть тайная многообразна. И пусть ты в ней — шестеренка, однако если твое тщеславие определенными привилегиями удовлетворено, значит, пребываешь в ладу со своей гордыней. Далее. Дилетант в спецслужбах стоит на воротах, что ему, возможно, и было предложено. Специалист должен пройти обучение. Вот он себе и выкрутил имеющуюся вакансию курсанта. Отучился в Пакистане, вернулся назад, однако — что это за учеба? Общие навыки, необходимые для мелкой агентуры с основным боевым предназначением. То есть, иди воюй в поле… А он рассчитывал на другое — на беловоротничковый статус. А когда уяснил, что с данными позициями — туго, решился на самостоятельный финт. То бишь, явился в РУБОП с конъюнктурным предложением. Основу общения в спецслужбах он понял: это — конкретика, детали. Чем вас и подзавлек.
