Михаил Серегин - Танец гюрзы (Сборник)
Знаменский побледнел.
– Та-ак... – мрачно протянул он. – Значит, мои подозрения были небеспочвенны.
– Я говорил с Гизо, и он заявил, что не имеет отношения к убийству Знаменского. Равно как и к устранению Ивана Кириллова.
И Свиридов изложил собеседникам доводы Гизо, накануне приведенные им в машине: почему Цхеидзе была невыгодна смерть сразу обоих совладельцев «Элизеума».
– И ты ему веришь? – мрачно спросил Роман, выслушав Владимира.
– Это не важно – верю ему я или нет... А вот веришь ли ты ему? Это гораздо существенней.
– Я не знаю, что и думать. Значит, Кириллов планировал убийство отца?
Свиридов повернул голову и посмотрел сначала на Фокина, мрачно лакающего утренний кофе с рекомендованным Свиридовым бальзамом, а потом перевел взгляд на смертельно бледную Полину.
– Иван Андреич... убить папу? – пролепетала она, опуская глаза. – Но как же так, Володя?
– Пока еще никак. Я буду продолжать работу. Посмотрим, что будет дальше. Но только один момент, – Свиридов повернулся к Знаменскому и смерил его пристальным взглядом: – Роман Валерьевич, ты уверен, что доверяешь мне?
– Стараюсь, – немедленно последовал ответ.
– А зачем же тогда твой Величко подсовывает мне в машину «жучки»? Ведь это дело рук его хлопцев, я почти уверен. Сразу впендюривать «жучок» не стали, боялись, что я тщательно осмотрю машину. А потом всунули.
– Что ты такое говоришь? – нахмурился Роман. – «Жучок»? Я никаких распоряжений на этот счет не отдавал.
– Это радует, – елейным тоном ответил Свиридов.
– Я разберусь с этим. А где «жучок»?
– У меня в машине. Приклеен на пластинку вентиляторной решетки.
– Угу, – Знаменский поднялся с места и, взяв телефонную трубку, сказал, вероятно, обращаясь к охране: – Поднимайтесь наверх. Я выхожу.
Потом вдруг что-то вспомнил, повернулся к Владимиру и сказал:
– Да... совсем голова дырявая стала. У меня же сегодня юбилей. Тридцать четыре года. Будем праздновать, хотя и не хочется. А куда деваться – солидный бизнесмен владеет многим, но себе не принадлежит.
– А где?
– В «Хамелеоне»...
После ухода Романа Полина вышла на кухню и закрыла за собой дверь.
– Что-то у тебя мрачный вид. Как будто не я, а ты совершал этот сумасшедший ночной вояж, – сказал Свиридов Фокину.
– Опять, – проворчал Фокин.
– Что – опять? Эти твои... неврастенические видения?
– Да... сегодня всю ночь колбасило. Полина сказала наутро, что у меня было такое лицо, словно в меня вселился легион бесов.
– Легион бесов? В священника? Да, это тяжелый диагноз, – озабоченно проговорил Владимир. – Ну ничего... разве легион бесов способен справиться с Афоней Фокиным?
– Свежо питание, да дезинфицируется с трудом, – буркнул тот. – Посмотрим. Пойдешь сегодня на именины Знаменского? Говорят, будет знатно. А то в последнее время этот их «Элизеум» впору переквалифицировать в похоронную контору. Мрачно. Надо развеяться.
– Это я уговорила брата устроить торжество, – сказала Полина, входя в комнату. – Он очень сопротивлялся, говорил, какое там еще торжество, когда девять дней по отцу послезавтра. Но нельзя же все время думать о мертвых. Он прямо весь извелся, с лица спал.
– Это точно, – сказал Фокин. – Постарел он за последнее время сильно.
Полина опять куда-то вышла. И в этот самый момент Свиридов наклонился к самому уху Афанасия и негромко произнес:
– А если верить твоим снам и приметам, Афоня, то сегодня должно произойти следующее убийство... Ведь кошмары продолжались у тебя две ночи подряд, не так ли?Глава 7
«И мальчики кровавые в глазах...»
Ночной клуб «Хамелеон» блистал огнями.
Точно так же, как тогда, около двух недель назад, когда в апартаментах на втором этаже был убит Иван Андреевич Кириллов. Снова из окон и арочных балконных проемов вырывалась музыка и яркий свет, снова растрачивались огромные деньги, предоставленные фирмой «Элизеум» и собственно ее фактически единоличным владельцем Романом Знаменским.
Сам юбиляр запоздал. Он приехал на торжество, когда оно было уже в полном разгаре. Впрочем, большинство гостей не смущалось отсутствием хозяина и юбиляра. Распорядитель торжества, разбитной молодой человек лет около тридцати, бывший эстрадный конферансье, мастерски дирижировал действом, и, казалось бы, все забыли, по какому поводу сегодня устроена такая пышная вечеринка. По какому поводу сюда пригласили около полутора сотен гостей, среди которых большую часть составляли сотрудники «Элизеума», охранного агентства «Берсерк», банка «Астрал», а также смежных и дочерних коммерческих структур.
Молодого человека, ведущего действо, опекала и направляла сестра Романа Валерьевича, Полина Знаменская, сопровождаемая непривычно мрачным и бледным Фокиным.
Свиридов крутился неподалеку от них вместе со своей новой подружкой, уже многократно упоминаемой выше, – секретаршей шефа «Берсерка» Леночкой.
В отличие от Фокина Свиридов был феерически – даже несколько наигранно – весел и прикинут в полном соответствии со своим сегодняшним поведением, а именно в тот самый элегантный светлый костюм, в ту самую вульгарную цветную жилетку и в ту самую ослепительно-белую сорочку с фальшивыми бриллиантовыми запонками, в которых он явился на квартиру к Полине.
Знаменский появился около десяти вечера. Он вошел в зал ночного клуба в окружении Феликса Величко и нескольких рослых молчаливых охранников.
При его появлении ведущий взмахом руки оборвал музыку и провозгласил:
– Король вечера, господа! Виновник сегодняшнего торжества, наш радушный и гостеприимный хозяин Роман Валерьевич Знаменский!
Раздались приветственные выкрики подвыпивших гостей, вспыхнули аплодисменты, постепенно все это слилось в один нестройный восторженный вой, и Роман Валерьевич, кисло раскланявшись, сел во главе столов, замкнутый в кольцо своими телохранителями. Предложили тост за здоровье именинника, и гости стали осаждать Знаменского с бокалами в руках – вероятно, чтобы чокнуться с ним.
Пропускали к нему не всех. Свиридов не пошел к Роману, он наблюдал издали, как отсеивали особо неблагонадежных гостей и только нескольких, так сказать, «допустили к телу» хозяина.
Роман с улыбкой чокался с этими избранными, но Владимир успел отметить, как один из секьюрити, прежде чем передать бокал с шампанским Знаменскому, сделал из него короткий глоток.
Проба на смерть.
Полина с Фокиным тоже подходили к Роману и, естественно, были допущены. Ну еще бы: родная сестра «самого» и ее потенциальный муж, тем более старый товарищ Знаменского!
Куда уж благонадежнее.
Владимир видел, как тяжело давались Роману все эти улыбки и дежурные приветствия.
И Свиридов был совершенно прав: Роману было тяжело. Ему было трудно даже дышать. Простреленные в свое время легкие периодически давали сбои, и все дорогостоящее лечение не могло до конца устранить последствия ранения шестилетней давности. Кроме того, его до крайности раздражали все эти гости, крутившиеся возле него с назойливостью мух.
Родственники, «друзья и коллеги» из кожи вон лезли, чтобы понравиться новому хозяину мощной коммерческой структуры, и даже жужжали так же надсадно и надоедливо, как мухи.
Кроме того, сегодня состоялся довольно неприятный разговор с Феликсом, и Величко признал, что проявил неуместную инициативу и впаял «жучок» в машину Свиридова, да еще пару-тройку раскидал по его квартире, а также велел поставить домашний телефон Владимира на прослушивание.
– Какого хера? – резко сказал Роман. – Что это за самодеятельность? Хорошо еще на «хвост» ему никого не сажал, а то вообще был бы концерт по заявкам тружеников села. Да ты что, не понимаешь, с кем имеешь дело? Твои остолопы могут испортить ювелирную работу! Охранять они умеют, но пусть занимаются своим делом, а не учат отца детей делать, а парня из «Капеллы» – вести расследование и наказывать виновных. Понятно?
– Куда уж понятнее... – проворчал дядя Феликс.
И вот теперь на душе у Романа было довольно погано. Он, как говорится у Пушкина, «достиг высшей власти» в фирме своего отца и «царствовал» вторую неделю, но это не добавило ему ни душевного спокойствия и равновесия, ни удовлетворения.
Полина видела это. Она подошла к брату и предложила ему пройти в апартаменты наверху и отдохнуть.
– Только будь осторожен, Рома... у меня какие-то нехорошие предчувствия, – произнесла она. – Не отпускай от себя дядю Феликса.
– Да ладно тебе, Поль, – слабо улыбнулся Роман, – что со мной случится? А вот отдохнуть не мешало бы. Весь день как белка в колесе... Еле вырвался сюда, а тут тоже – хрен редьки не слаще.
– Ничего не случится? – обиделась Полина. – Ты забыл, что в этом же самом клубе убили Ивана Андреевича?
– Да тут весь квартал оцеплен, – отозвался Знаменский. – Феликс хотел даже снайперов посадить на крыши, но я сказал: «А кто тебе даст гарантию, что один из них не окажется убийцей?»
