Владимир Гриньков - Семь кило баксов
Точно, этот стриженый Прокопов для тети Гали не случайный знакомый. Но дела это не меняет.
– Я не пойду к нему работать, – твердо сказала Полина, подводя черту под этой частью их разговора. – У вас нет других мест на примете?
Тетя Галя повздыхала, но в конце концов дала Полине номер телефона человека, который держал в центре Лимасола магазин по продаже всяких прелестных вещичек, способных украсить жилище.
– Позвони ему завтра с утра, скажи, что от меня, – сказала тетя Галя. – А про Прокопова не забывай, без него тебе не получить вид на жительство.
– Я не хочу иметь с ним никаких дел!
Вот тут тетя Галя не выдержала.
– Девочка моя! – сказала она почти сердито. – Я тебе ничего плохого не посоветую! Если перед тобой стоит задача остаться на Кипре, ты все-таки, как мне думается, хотя бы иногда прислушивайся к моим советам!
Потом она, наверное, подумала о том, что не стоит перегибать палку, и несколько смягчила тон.
– Там надо будет сделать кое-какие бумажные дела. То, что связано с видом на жительство. Если ты действительно не хочешь общаться с Прокоповым, я попрошу Костю…
– Костаса?
– Ну да, Костаса. Чтобы он с тобой общался и занимался твоими бумагами, а не Александр Александрович.
После этого они распрощались. Полина положила трубку на рычаг.
Расцвеченная огнями набережная, пальмы, шумят невидимые во тьме волны, на судне, стоящем на рейде, зажглись огни, по дороге вдоль нескончаемого ряда ресторанов проносятся машины. Даже не верится, что еще сегодня утром Полина была в Москве.
Глава 28
Хозяина магазина звали Фидиас, было ему за пятьдесят, во внешности сквозило лукавство, присущее обычно людям восточным. Его иссиня-черные усы были настолько роскошны, что казались не настоящими, а накладными, приобретенными по случаю в какой-нибудь лавке, торгующей театральным реквизитом. Он был невысок, но крепко скроен и даже, пожалуй, несколько великоват в ширину, потому что, когда он шел через принадлежащий ему магазинчик, все время существовала опасность, что он зацепит ненароком один из стеллажей, стоящих посреди зала, и оставалось тайной, как Фидиасу удавалось избежать столкновения.
Торговал он всякой всячиной для дома, которая не столько полезна в хозяйстве, сколько служит для того, чтобы ласкать хозяйский взор. Здесь были плетенки из соломы, вышивка, почему-то сплошь в рамочках и под стеклом, различных формой и расцветок вазы – от совсем крохотных до огромных, в самой большой из ваз запросто мог бы укрыться подросток средней комплекции. Еще были поделки из камней, абстрактные фигурки из металла, деревянные маски, стилизованные под африканские, люстры, настолько вычурные, что купить их для своего жилища мог только большой оригинал.
Фидиас взял Полину в свой магазин, не задавая ей лишних вопросов, только уточнил, есть ли у нее вид на жительство (Полина сказала, что очень скоро будет) и как у нее с английским. Английский, как оказалось, был ей нужен в основном для того, чтобы общаться с самим Фидиасом. С покупателями ей предстояло разговаривать на русском. Сюда нередко заходили туристы из России, а у Фидиаса в торговом зале не было никого, кто хотя бы в малой мере знал русский, и он давно себе такого подыскивал. За Полину поручилась тетя Галя. Фидиасу этого оказалось достаточно.
Зарплату Полине он определил в двести восемьдесят кипрских фунтов в месяц, что в более привычной для Полины системе координат составляло приблизительно пятьсот пятьдесят американских долларов. Из этой суммы сто фунтов в месяц Полина должна была отдать за снятую неподалеку от места работы однокомнатную квартиру, называемую здесь «студио», и около двух сотен у нее после этих выплат оставалось. Это были первые деньги в ее жизни, которые она зарабатывала самостоятельно.
На работу она приходила к восьми утра и работала до шести вечера. На обеденный перерыв их магазин не закрывался, и можно было пообедать в задней комнатушке магазина только тогда, когда в магазине не было посетителей, и в торговом зале оставалась Полинина напарница, юная киприотка по имени Стефания.
Русские сюда действительно заходили нередко. Соотечественников Полина вычисляла мгновенно. Ее задачей было помочь в выборе покупки. Она подходила к потенциальным покупателям и с улыбкой предлагала на русском свою помощь.
– Я могу вам чем-то помочь?
Ответная улыбка и одновременно настороженность во взгляде. Полина уже обратила внимание на эту особенность в общении с соотечественниками: иностранцам наши улыбались чаще. Вот если Стефания подходила первой, то ей навстречу – вежливая улыбка, а во взгляде – готовность воспользоваться предлагаемой помощью. Тут, заслышав знакомую речь, подключалась Полина, и покупательница, определив в ней русскую, гасила улыбку на своем лице, будто тем самым устанавливая дистанцию.
– Мне что-нибудь для кухни оригинальненькое… Не посоветуете? А вы из России? Откуда? Из Москвы? Ой как интересно. Нет-нет, эта вышивка мне не подойдет. Слишком примитивно. Вы не находите? Я вот на Рождество была в Париже, видела там в одном магазинчике чудненький эстамп и не купила, теперь себя кляну. А здесь какое-то все простое, нет изящества… А вы давно тут живете? Ах, недавно. Ну и как вам Кипр? Я вот не в восторге, здесь скучно. Правда? А это что за ваза? Я, честно говоря, не верю, когда они пишут, что сделано на Кипре, что ручная работа… Из Китая, наверное, все это тянут, я почти уверена. А так этот Кипр – один к одному наш Сочи. Это люстра? Ну надо же. Тут они переборщили, по-моему. А почему вы сюда приехали? Работать? Ну и как вам работа? А платят много, если не секрет?
Покупали что-либо редко. Причем чаще с покупками уходили мужчины. Наверное, общение с Полиной на мужчин действовало соответствующим образом. Они улыбались Полине ласково, шутили – кто легко, а кто натужно, но и те и другие почти непременно спрашивали, как ее зовут, и еще – чем она занимается сегодня вечером. Полина с кроткой улыбкой отвечала, что как раз сегодня она со своим женихом-киприотом едет в горную деревню знакомиться с его родителями, и была она при этом столь естественна, что ей верили сразу же. С этой минуты на нее смотрели ласково и несколько покровительственно, пригласить на ужин в ресторан уже не пытались, и в таких случаях, как правило, что-нибудь покупали. Наверное, чтобы сделать Полине приятное в такой непростой для нее день.
Но однажды в магазин Фидиаса зашел молодой парень – в джинсах и футболке, с якобы небрежной, растрепанной ветром прической, искусственная небрежность которой, как знала Полина, обходится где-нибудь в московском парикмахерском салоне как минимум долларов в сто. Загорелое лицо вроде бы серьезно, а в глазах улыбка и ежесекундная готовность подружиться. Беззаботен, весел и мил.
Стефания поспешила ему навстречу, перебросилась парой фраз, обернулась и позвала:
– Полина!
Значит, это русский. А Полина не признала его за своего. Думала, что он откуда-нибудь из Англий-Скандинавий.
Подошла, сказала по-русски:
– Здравствуйте!
– Здравствуйте! – отозвался он с дружелюбием во взгляде. – Вас действительно зовут Полина?
– Да.
– У меня сестра Полина, – сообщил он.
Она было улыбнулась ему дежурной улыбкой, но вдруг почувствовала, что между ними нет дистанции, он этой дистанции не выдерживал, и они были наравне, будто хороший знакомый зашел к Полине, чтобы просто поболтать о том о сем, поскольку давно не виделись.
– Мне говорили, здесь какие-то часы… Такие, обрамленные камнем…
– Да-да, – кивнула Полина. – Сюда, пожалуйста.
Она при этом почему-то опустила глаза, чего за ней не замечалось прежде, и направилась в дальний угол зала, увлекая покупателя за собой.
– Вот здесь.
– Ну надо же, – сказал он, с сомнением разглядывая выставленные на полке часы.
Взял одни, другие, повертел в руках, но поставил на место. Руки у него были сильные, Полина обратила внимание. Ей не нравились мужские руки с тонкими изнеженными пальцами.
– Я думал, будет что-то побольше, – признался он, виновато улыбаясь. – Мне бы такое, знаете, помассивнее. Подарок должен быть настоящим.
А настоящий подарок – это большой подарок. Вряд ли он сам так считал. Наверное, так считал человек, которому подарок предназначался.
– Обычно часы стараются не дарить, – сказала Полина. – Вы кому подбираете подарок? Мужчине? Женщине?
– Мужчине.
– Давайте я покажу вам, что у нас есть…
Полина повернулась, при этом зацепила одну из ваз, та упала и превратилась в россыпь осколков. Сто фунтов. Треть Полининой зарплаты.
– Ох! – только и сказала она, даже еще не успев испугаться.
На покупателя случившееся не произвело впечатления.
– Представляете, – сказал он, – это я ее зацепил. Придется платить.
Он лгал, когда говорил, что виноват. Просто он выручал Полину.
– Нет-нет! – замотала она головой.
