Стивен Хантер - Алгоритм смерти
– И снова я не могу вам передать, как я восхищен, – перебил его полковник Обоба. – План изобретательный, тщательно продуман, учтены все факторы. Я очень рад, что теперь мы сможем всесторонне его обсудить.
Он прикоснулся к плечу чересчур рьяного майора, словно благословляя его. И отвернулся, оставив Джефферсона с недоуменным выражением лица и сознанием того, что ему снова ответили «нет», которое на этот раз еще больше было похоже на «да».
– В комплексе выстрелы! – возбужденно объявил один из радистов. – Снайперы ФБР докладывают, что в комплексе выстрелы!
Дейв Макэлрой первым выпрыгнул из вертолета, первым занял позицию. С воздуха было отчетливо видно, что окна в крыше очертаниями напоминают Великие озера, но, когда Макэлрой подбежал к южной оконечности Мичигана, туда, где должен был находиться Чикаго, он увидел просто озеро Стекло, точнее, озеро Пластик, огромное пространство толстого прозрачного плексигласа, сквозь который нужно было каким-то образом проникнуть. Но сначала надо было приготовить снаряжение.
Расстегнув кофр, Макэлрой достал винтовку «Ремингтон-700» с оптическим прицелом «Льюпольд», дающим десятикратное увеличение. И винтовка, и прицел были выкрашены в матовый зеленый цвет, сливающийся с листвой. Затем снайпер осторожно освободил от застежки-липучки длинную зеленую трубку и внимательно ее осмотрел. Это был глушитель «Джемтех», около восьми дюймов в длину и полтора дюйма в диаметре, и под наружным кожухом состоял в основном из перегородок, камер и отверстий, чья цель была максимально продлить путь расширяющихся пороховых газов, чтобы, когда они наконец вырывались в атмосферу, их скорость была бы уже небольшой и звук выстрела получался похожим не на резкий оглушительный треск, а на слабый хлопок. Тщательно закрутив глушитель по резьбе на дуле, Макэлрой вставил в ствольную коробку затвор, достал из кармашка для боеприпасов коробку отборных патронов «Федерал» с пулей весом 175 гран и, вставив пять в магазин, закрыл затвор, досылая последний в патронник. Затем он щелкнул рычажком предохранителя, хотя в них и не верил, перекинул ремень через плечо и встал, чтобы осмотреться.
Прямо перед ним тянулась стенка высотой около пяти футов, образующая колодец обширного окна, бывшего озером Мичиган. Разумеется, окно представляло собой не цельный кусок плексигласа, а было разделено на секции размером двадцать на двадцать футов. Осторожно заглянув через край самой южной секции, Макэлрой получил возможность разглядеть толпу подавленных покупателей, втиснутых в проходы и открытые площадки парка развлечений, под углом девяносто градусов с высоты около ста двадцати футов сквозь толстый пластик; рассмотреть подробности было трудно. Наконец он опознал одного из боевиков, в основном по черному предмету, который тот держал под рукой, и черно-зеленой тряпке на голове. Затем появились детали: пистолет, нож, микрофон у горла. Если не прозрачная преграда, сделать прицельный выстрел было бы проще простого, и Макэлрой попросил бога снайперов, чтобы ему представилась возможность выстрелить.
Он взял рацию.
– Снайпер номер пять готов, занял позицию, – доложил он сержанту полиции штата, сидевшему в штабном автобусе.
– Вас понял, Пятый. Пожалуйста, доложите обстановку.
– У меня хороший угол зрения на происходящее, практически вертикально вниз. Я на месте Чикаго в самом низу Мичигана, и, следовательно, мне хорошо видны балконы напротив, то есть с восточной стороны. Там никакого движения. Выстрел сделать не могу, повторяю, выстрел сделать не могу. Стекло, пластик или что там еще очень толстое; пожалуй, я его не разобью, даже если бы у меня был долбаный молоток.
– Напоминаю, никаких выстрелов, это категорическое требование. Оставайтесь на позиции и время от времени докладывайте обстановку, а мы будем решать, что делать.
– Я могу поговорить с начальником из ФБР?
– Нет, Пятый, он сейчас на совещании у руководителя операции. С минуты на минуту ожидается прибытие губернатора штата.
– Попросите его связаться со мной, как только он освободится. Прием.
– Вашу просьбу понял, Пятый, сделаю что смогу, но ничего не обещаю. Конец связи.
Вот, кажется, и все. Оделся, собрался, а выстрелить не в кого. Точнее, выстрелить нельзя. А жаль. С такого угла боевики выглядели неподвижными мишенями в тире.
«Милостивый бог снайперов, к тебе взывает твой скромный слуга Дейв. Пожалуйста, до конца дня позволь мне уложить хотя бы одного из этих ублюдков». Но Макэлрою был хорошо известен нрав их божества, и он понимал, что оно приходит на помощь только тем, кто помогает себе сам.
Дейв Макэлрой, тридцатидвухлетний ветеран Бюро, участник сотни рейдов, побывавший на периферии двух-трех перестрелок, но сам еще ни разу не сделавший выстрел, испытывая чувство ненависти к цели, огляделся вокруг. Естественно, внизу простиралась Миннесота, погружаясь в темноту в угасающем свете заходящего солнца, тут и там разрываемую яркими пятнами зажигающейся иллюминации. Вдалеке виднелись автострады, заполненные машинами, огни городских кварталов и торговых центров, – обычная американская картина. Затем была еще сама крыша, плоская, покрытая черным асфальтом сцена, на которой разыгрывалась эта драма. Эта плоскость была огромная, выходящая за рамки человеческих масштабов, вероятно, больше, чем палуба авианосца или стоянка перед футбольным стадионом, уходящая в бесконечность. Примерно в миле – по крайней мере, так показалось Макэлрою, – возвышались стойки промышленного оборудования, вероятно, система кондиционирования и обогрева. Еще были шесть маленьких будок – до смешного похожих на домики-укрытия, которые зимой устанавливают на замерзших озерах миннесотские рыбаки, – предположительно, это были двери, ведущие на лестницы. Макэлрой решил, что все эти двери заперты, но он рассудил, что толковый оперативник наверняка сможет их взломать, тем самым открывая дорогу вниз. Но в штабе наверняка уже подумали об этом.
Затем, гораздо ближе, были эти проклятые окна в форме озер, прямо посреди бескрайней равнины. Макэлрой заметил по всему периметру Мичигана равномерно распределенных ребят, таких же, как он сам, в черной одежде, с «глоками» 40-го калибра в кобуре под мышкой и длинными зловещими винтовками, кто в черной шапочке, кто в кевларовой каске, все в беспомощных позах, обусловленных глухой стеной непроницаемого стекла, отделяющей их от потенциальных целей.
«Я проберусь сквозь это долбаное стекло, – подумал Макэлрой. – Проберусь, все равно проберусь».
Но как? Это был не абсурдный фильм, где парень лезет в сумку и случайно натыкается на нужный инструмент, какую-нибудь пилу с алмазным напылением, управляемую компьютером, да еще и миниатюрную, которая разрежет эту штуковину словно масло. Нет, черт побери, он оставил ее дома. Не было у него с собой и белковой смеси для спортсменов и лекарства от кашля, которые можно было смешать, получив серную кислоту и растворив пластик. У него не было ничего, твою мать.
Макэлрой подошел к краю окна, разглядывая его идеальное однообразие. Зачем строители сделали его таким прочным? А что, если кто-то где-то схалтурил, что, если где-то что-то было выполнено не так, как нужно, и в месте стыковки стекла и бетона можно проделать дыру, открывая линию для выстрела? Нет, ничего подобного, все стыки были плотно подогнаны друг к другу. Ладно, пусть…
Краем глаза Макэлрой заметил внизу какое-то движение.
Что это?..
Глядя вниз подобно небожителю, он увидел, как двое боевиков направились в гущу толпы, прокладывая себе дорогу пинками. Остальные их прикрывали. Боевики расчистили место. Затем схватили пятерых заложников, двух женщин, двух мужчин и подростка, вытащили их в середину свободного пятачка и поставили на колени.
Это напоминало подготовку к казни.
«Пожалуйста, бог снайперов, дай мне сделать выстрел!»
Но он не мог выстрелить. Наглухо отделенный толстым стеклом.
Один из боевиков подошел к стоящим на коленях заложникам сзади и по очереди выстрелил им в затылок. Макэлрой ощутил вибрацию выстрела, которая встретилась со стеклом, заставив его зазвенеть. Ему захотелось отвести взгляд, но он не смог.
Казненные заложники некрасиво падали вперед, с силой ударяясь лицом об пол. Распростертые, они застыли, словно тряпичные куклы. Через мгновение сначала у одного, затем у другого и, наконец, у всех из головы вытекла черная лужица, и эти ручейки плазмы устремились по полу, следуя по зазорам между плитками, и слились в одно большое озеро крови, оставив посредине один возвышающийся островок.
– Штаб, вызывает Пятый. Прямо подо мной боевики только что расстреляли пятерых заложников, убили выстрелом в затылок.
– Вас понял, – последовал ответ.
– Боже милосердный, давайте взорвем это треклятое стекло и прикончим подонков! Они не знают, что мы здесь; если нам удастся пробить стекло, мы перестреляем их всех за тридцать секунд!
