Андрей Дышев - Кодекс экстремала
Я боялся, что Караев после пары стаканов уже не будет способен внятно говорить.
– Давай так, – предложил я компромисс. – Сейчас за пять минут рассказываешь вкратце, а потом, когда я вернусь из магазина, – подробно. Идет?
Караев с тоской взглянул на стакан и произнес:
– Ну, что рассказывать?
– Кого ты посадил на мысе Ай-Фока?
– Бабу молодую.
– И все?
– Больше я никого не видел.
– Но не баба же управляла яхтой!
Караев усмехнулся и принялся набивать трубку табаком.
– Естественно, не баба. Но мужика я не видел. Баба встречала меня на мысе одна, я помог ей на корму запрыгнуть, иначе она бы точно в воду свалилась. И все время поторапливала: идите, мы сами, без вас разберемся. Или что-то в этом роде. Я точно не помню. Она вообще была странная.
– Что значит – странная?
– Ну, вроде как пьяная, но запаха не было. Глазищи огромные, взгляд плывет, и улыбка на лице какая-то клоунская.
– И ты вот так просто доверил яхту посторонним?
– Ну что ты! Разве без ведома хозяина посмел бы я отдать «Ассоль»?
– Пиков разрешил тебе сдавать яхту в прокат незнакомым людям?
– Не совсем так, – ответил Караев, подкуривая трубку и наполняя прихожую едким дымом. – Пиков дал мне телеграмму. – Он поднял лицо к потолку, прищурился, вспоминая ее текст. – «Живи на даче до моего приезда. Яхту сдай в прокат. Клиент найдет тебя сам».
– И как клиент нашел тебя?
– Да очень просто! Позвонил мне накануне домой и сказал, чтобы завтра я подогнал яхту к Ай-Фока, где меня встретит его мадам. Вот и все.
– Ты по голосу не узнал клиента?
Караев отрицательно покачал головой.
– Как его узнаешь? Голос как голос. У всех такой.
– Он заплатил тебе за прокат?
– Нет. Сказал, что с Пиковым рассчитается сам… Слушай, пять минут осталось!
– Все, бегу!.. Последний вопрос: та баба была в черном костюме и туфлях?
– Чего? – удивился Караев. – В каких еще туфлях? В резиновых шлепанцах и шортах, таких, знаешь, высоко обрезанных, что задница голая сверкает, вот она в чем была.
– В шортах? – не поверил я и положил ладони себе на грудь. – А здесь?
– Здесь майчонка какая-то. В общем, не одежда, а так, одно название. Вся молодежь так по пляжу ходит… Ну, ей-богу, опоздаешь! Давай бегом! Две бутылочки прихвати, добро? И баночку консервов на закусь. Потом продолжим.
Я вышел к воротам, сдвинул в сторону засов, открыл одну створку и побежал вниз по улице к гастроному. «Что-то не то, – думал я, представляя директора акционерного общества в шлепанцах, коротких шортах и майке. – Даже если она собралась на морскую прогулку, то все равно оделась бы соответственно своему положению и возрасту. Не напутал ли чего дед? А может быть, Милосердова и мужчина поднялись на яхту позже, когда Караев уже ушел? Кто же тогда была эта баба во фривольной молодежной одежде?»
Перед дверью в гастроном я неожиданно вспомнил про «фенечку» – маленькую самодельную сумочку, какие носят на шее хиппи. Эту штуковину я нашел на острове недалеко от того места, где качалась на волнах яхта. Если во всей этой истории замешана еще одна женщина – «баба в коротких шортах и майчонке», то шейная сумочка могла принадлежать только ей.
«Две женщины и один мужчина, – думал я, заходя в торговый зал и отыскивая взглядом винную полку. – Классический любовный треугольник. Две женщины и один мужчина – самая взрывоопасная смесь, какую когда-либо знало человечество. И еще известно, что женщины убивают более жестоко, чем мужчины…»
Внезапная догадка обожгла мое сознание с такой силой, что продавщица трижды крикнула мне, прежде чем я пришел в себя:
– Закрываем, мужчина! Вы что, оглохли или деньги потеряли?
Глава 11
Я брел по улочке с двумя бутылками крепленого «Славянского» и банкой килек, не замечая никого вокруг и не ориентируясь в пространстве. Ноги сами собой вынесли меня на набережную, где на короткое время я пришел в сознание, повернул обратно и снова погрузился в мир своих мыслей.
«Для этой эмансипированной девушки в шортах дед был ненужным свидетелем, – думал я, – поэтому она старалась поскорее отправить его восвояси. Караев отметил, что она вела себя как-то странно, иными словами, она была возбуждена, о чем говорили ее расширенные зрачки и нервный смешок. Неопытные убийцы, готовя кровавую расправу, ведут себя приблизительно так же».
И еще одна фигура вызывает не меньше, а, может быть, даже больше вопросов. Кто этот «клиент», отправившийся на яхте с двумя женщинами на необитаемый остров, одна из которых – богатейшая коммерсантка побережья, а другая – скромно одетая хиппи?
Я едва не проскочил мимо дома во второй раз, вернулся к открытой створке ворот и зашел во двор.
– Эй, морской волк! – крикнул я, подходя к двери. – Есть предложение накрыть полянку во дворе. А то дома слишком душно.
Дед, должно быть, возился в шкафу с посудой и нечаянно сбросил на пол то ли миску, то ли кастрюлю. Уже смеркалось, и в полумраке немудрено было свернуть себе шею о косяк. Я остановился у входа в дом, всматриваясь в темную утробу прихожей.
– Эй! – позвал я. – Ты чего в темноте сидишь? Экономишь электроэнергию?
Дед не отозвался. Я поставил бутылки и консервы на бетонную ступеньку и зашел внутрь.
– Дедуля! – позвал я тише. – Ты что, вздумал со мной в прятки играть?
Я стоял посреди темной прихожей, всматриваясь в призрачные силуэты раскладушки, кухонного стола и лестницы, ведущей на второй этаж. Возбужденное настроение быстро сменилось недоумением и настороженностью.
– Дед! – еще раз позвал я, но уже совсем тихо.
Я стал шарить по стене в поисках выключателя. Мне показалось, что где-то в глубине дома скрипнула дверь. Ладонь легла на кнопку выключателя. Щелчок – и под потолком вспыхнула лампочка.
Щурясь от света, казавшегося нестерпимо ярким, я смотрел на ноги Караева в галифе с голубым кантом и в поношенных черных ботинках, выглядывающие из-под синего одеяла, которым он был накрыт с головой. Дед лежал на полу без движений, без храпа или сопения, которые выдали бы его сон, и я, уже предчувствуя беду, наклонился и потянул на себя край одеяла.
Из-под одеяла выпученными глазами на меня глянул мертвец с ужасным выражением на отечном лице. Его рот был приоткрыт, зубы оскалены, и между ними синел огромный, словно кляп, язык. Руки старика, напоминающие высохшие корявые ветки, лежали на шее, прикрывая проволоку, которую я не сразу заметил. Тонкая стальная нить глубоко врезалась старику в горло, поранив сморщенную кожу.
Я опустился на колено, приподнял голову старика. На затылочной части шеи проволока была перекручена при помощи небольшой палки. Чтобы придушить несчастного, убийца повернул ее вокруг оси раз пять-семь.
Что-то снова скрипнуло за дверью, которая вела в одну из комнат. Я машинально глянул по сторонам в надежде отыскать какой-нибудь тяжелый предмет, который можно было бы использовать в качестве оружия. Как назло, не было ничего подходящего, и мне пришлось взять со стола пустую бутылку и шарахнуть ею о край стола. Сжимая «розочку» в руке, я приоткрыл дверь в комнату. Там было темно, но я успел заметить, как темная фигура метнулась в оконный проем.
Стул загрохотал под моими ногами, когда я кинулся на выход, затем под ноги попалась одна из бутылок «Славянского», стоящая на ступеньке перед дверью. Она взлетела в воздух, упала на бетон и разбилась вдребезги, распространяя вокруг себя приторный запах дешевого портвейна. Человек, выскочивший из окна, сделал несколько широких шагов к изгороди, по-кошачьи прыгнул на нее, уцепившись за сетку руками и ногами, и, согнувшись пополам, ловко перемахнул на другую сторону, описав ногами петлю. Я успел разглядеть, что он был одет в спортивный костюм, а на голове – что-то вроде спортивной шапочки с прорезями для глаз, надвинутой на лицо.
Я не был уверен, что смогу догнать его, если полезу следом через забор, и побежал к воротам. Выскочив на улицу и отбросив в сторону совершенно бесполезную «розочку», я изо всех сил побежал вверх вдоль забора. Оказывается, убийца перемахнул на территорию чужого двора, а не на улицу. Выходит, я снова был отрезан от него забором – на этот раз кирпичным, с узким навесом. Ругаясь самыми страшными словами, расталкивая отдыхающих, жидким потоком поднимающихся по дороге с моря, я побежал вдоль забора, чтобы перекрыть убийце выход через ворота. В воротах стояла серая «Волга» с поднятым капотом, и два мужика в майках с умным выражением на лицах осматривали мотор.
– Никто не выбегал? – задыхаясь, спросил я.
Один из мужиков поднял недоуменное лицо.
– А кто должен был выбежать?
Я не стал вдаваться в подробности и побежал дальше, намереваясь обогнуть забор по периметру. Свернув за угол, я увидел в конце улицы человека в спортивной одежде, бегущего, как мне показалось, легкой трусцой. Голова его по-прежнему была закрыта черной маской. Обернувшись на мгновение, он сделал короткий взмах рукой, словно поддразнивал меня, и исчез за очередным поворотом.
