Пётр Разуваев - Русский калибр (сборник)
– Вы уж простите, не удержался. Напугал меня ваш мальчик, – признался я.
Старик долю секунды смотрел на меня чёрными провалами глаз, затем опять отвернулся. Эмоций – ноль. Словно бы меня вообще здесь не было.
– Ты и вправду крутой, – словно продолжая давно начатый разговор, произнёс он. Говорил товарищ чисто, никакого акцента не было и в помине.
– То, что человека нашего отпустил, – это хорошо. Плохо, что вещь чужую взял. Нехорошая вещь, грязная, много горя человеку причинить может. – В мою сторону он не смотрел. Зато я изучал его внимательно, и надо признать, не без удовольствия. Холёный мужчина, видный. Крупные черты лица, орлиный нос, мощный подбородок – он не был старым, он был зрелым. Глубокие морщины бороздили кожу, словно следы от множества житейских бурь, перенесённых за долгие годы. Он был очень просто одет, но я знал, сколько стоит эта простота. Где-то на улице его наверняка ждал очень навороченный «Мерседес», но не деньги определяли облик этого мужчины. Что-то в нём неуловимо напоминало мне отца: та же скрытая сила, властность в каждом движении, манере говорить, держаться. Такого человека хотелось слушать, и ему, похоже, можно было верить.
– У Ахмеда в кармане десять тысяч. Если бы ты не ударил его, он отдал бы их тебе. За ту большую вещь, которая была у нашего друга. Возьмёшь? – так же тихо и размеренно продолжил он.
– Нет, – честно признался я.
– Мало?
– Нет. Нормально. Просто ни к чему. Я выкинул в реку то, о чём вы беспокоитесь.
Он впервые взглянул на меня с интересом.
– Зачем?
– Я же сказал – мы не ищем ссоры.
– Мы? – Он неожиданно усмехнулся. – Хорошо. У тебя больше не будет проблем в этой гостинице. Я скажу друзьям.
Я молча кивнул, принимая его волю. Он ещё раз пристально взглянул на меня. Долгим, оценивающим взглядом. Кивнул чему-то. Характерное движение.
– Если твои друзья обидят тебя, и тебе некуда будет идти – запомни: я тебе помогу. Ты мне нравишься. Не знаю, почему. А теперь опусти нас вниз, я устал стоять.
Когда кабина остановилась на втором этаже, юный Ахмед уже почти пришёл в себя и даже смог покинуть лифт самостоятельно. Пропустив его вперёд, «старейшина» вытянул из кармана маленький кусочек картона. Визитная карточка. Протянул её мне:
– Вот. Бери. Найдёшь меня, если что. И вот ещё… Я узнавал… ФСБ не проводит здесь никаких операций, – он вскинул руку в успокаивающем жесте.
– И – не волнуйся. Я тоже – крутой. Если я сказал, что тебя здесь никто не тронет, значит – никто . Понял?
Я молча кивнул. Чёрт его знает, как он узнавал. Может, действительно никто не всполошится. Эх, Москва, Москва… Чудный город. Генералов пасут, как шпионов, а этот Аль Капоне обещает мне защиту от спецслужб государства. Чудной, чудной город.
Отвернувшись, он молча и неторопливо пошёл к соотечественникам, дружно вставшим при его появлении. На меня они даже не взглянули. На визитке, которую я внимательно изучил по пути со второго на шестой этаж, было написано: «Салман Закаев. Предприниматель». Номер телефона. И всё. Очевидно, остальные титулы все, кроме меня, итак знали наизусть.
Скинув пиджак, я завалился на кровать. Ничего мне не хотелось, никуда я не стремился. Все вокруг слаживалось как-то само по себе, с пренебрежением принимая моё посильное участие. Вот уж воистину – как… цветок в проруби. Прав был Рихо. Но идти-то некуда. То, чем меня хотел занять Стрекалов, имело хоть какой-то смысл. А путь отца… Нет. Недавний «предприниматель» был маленькой, крохотной копией моего папы, но даже этот масштаб внушал мне отвращение. Я родился сытым благодаря ему, в моих глазах никогда не горели голодные огоньки, но именно поэтому жажда денег, власти, могущества не имела для меня никакого значения. Вернее, имела, но – отрицательное. Я не хотел быть наследным принцем. А уж тем более – Императором.
Закурив, я налил себе «Johnnie Walker» из предусмотрительно купленной бутылки. Без льда, естественно, зато много. Казённая постель манила в свои объятия и уже почти заманила, но враг не дремал. И не давал дремать другим. Внезапно проснувшийся от долгой спячки телефон издал звук резкий и удивительно громкий для своих габаритов. Что-то часто мне стали звонить. Причём в тех гостиницах, где я и не знаю-то никого. Подозрительно всё это… Я осторожно снял трубку. Слишком памятны мне были случаи, когда посредством таких вот звонков особо отличившихся товарищей отправляли в Край Великой Охоты. С оглушительным шумом и отрыванием тела от головы. Дел-то – маленькую толику взрывчатки в трубку засунуть. А взорвать хоть с улицы можно, главное, на кнопку надавить вовремя.
– Алле? – спросил в трубку писклявый девичий голос.
– Алле, – согласился я. Чем несказанно обрадовал даму.
– Молодой человек, отдохнуть с привлекательными девушками не желаете? – протараторила она, успевая при этом манерно придыхать и жеманничать.
– А сколько будет девушек? – несколько опешив, поинтересовался я.
– А сколько вы хотите? – профессионально отреагировала девица.
– Да я пока вообще не хочу, – опомнился я наконец.
– Пока не хотите… – печально констатировала жрица любви. – А когда захотите?
– Когда без молодых и привлекательных отдохну, – отрезал я.
– Ну ладно. Я вам тогда ещё позвоню. Меня Лара зовут, вы запомните, что вы со мной договорились, – подвела она итог.
– О чём договорились?! – в отчаянии возопил я. Но мадемуазель уже положила трубку.
Я от души выругался. Всякая охота к пьянству и самобичеванию сгинула вместе с философским состоянием духа. Недолго поразмышляв над тем, насколько здоровый образ жизни полезнее нездорового, я решительно отставил стакан и направился в ванную. С тем чтобы принять душ и вовремя лечь спать. Впервые за много дней. Но… Увы. Осуществиться моим благим намерениям было не дано. Буквально через три минуты я понял, что за время моего отсутствия в ванной случился какой-то природный катаклизм. Что при её возрасте было и неудивительно. Вода, которая по всем законам природы должна была вытекать из неё, на практике этого делать совершенно не собиралась. Этакие, чисто московские, понты – «Каждая капля должна стремиться стать водохранилищем». Когда нечто подобное случилось со мной во время гастролей Камерного Драматического, я пошёл путём наименьшего сопротивления: будучи монтировщиком без страха и упрёка, засучил рукава и, матерясь и кряхтя, собственноручно справился с этой проблемой. Но повторять трудовой подвиг ещё раз – нет, это уже чересчур. Номер ресепшен упрямо не отзывался, так решить проблему цивилизованно не было никаких шансов. Вполголоса проклиная советский сервис и всё, что с ним связано, я начал одеваться. Проверив наличие в пиджаке денег и документов и прихватив на всякий случай трофейный «Браунинг», бродил я по нескончаемым коридорам, силясь хотя бы приблизительно понять логику обслуживающего персонала. Где искать этот народ в десятом часу вечера, я решительно не представлял. Наконец, после двадцати с лишним минут хождений и блужданий, мне повезло. Из-за неплотно закрытых дверей буфета доносились женские голоса, причём в тональности явственно подсказывающей – народ гуляет. Мои проблемы, скорее всего, были им до лампочки, но и меня их праздник особо не возбуждал. Работать надо больше. Чай, не социализм строим. Я решительно толкнул дверь.
– Ой, девочки, смотрите, какой к нам мужчина! – громко и радостно закричала одна из уже изрядно захорошевших дам. Остальные оглянулись.
За двумя сдвинутыми столиками, накрытыми казённой простынёй и уставленными яствами местного засола и разлива, присутствовало человек семь-восемь. В смысле – женщин. Когда большинство из них были девочками, я ещё под стол пешком ходил, так что тут они сильно преувеличивали. А в остальном я попал именно туда, куда надо.
– А мы сегодня гуляем… – продолжала свой спич та, самая глазастая. – У Люды вот день рождения, празднуем. Выпьете рюмочку, молодой человек, за её здоровье?
– С удовольствием, – заявил я, потому что отступать было совершенно некуда. Вокруг Москва, а позади напрочь засорившаяся ванна. Так что – сначала за здоровье, потом за сантехников.
Когда я изложил, наконец, свою проблему, тётки восприняли её на удивление здраво и энергично.
– А ну, Лариска, сходи-ка с ним, посмотри, – распорядилась одна из них, видимо старшая по званию.
– Хорошо, – неожиданно знакомым фальцетом ответила самая юная из присутствующих здесь дам.
Я едва не расхохотался, когда понял, что это – та самая Лара. «Жрица любви» телефонная. Вот и отдохнули… Паноптикум. Пока мы шли по коридору, я рассмотрел её чуть более… всесторонне. Лет 18–20, простенькое личико, миловидное в основном за счёт юности, а не из-за небесной красоты черт. Слабое подобие макияжа и маникюра. Веснушки, безжалостно вылезающие из-под загара. Одета она была в светлую блузку и юбочку, размерами и длиной напоминавшую пилотку, а сверху накинула синий рабочий халат. В общем, мастер на все руки. И ноги. Многостаночница.
