Андрей Константинов - Выдумщик (Сочинитель-2)
Что касается того, где именно учиться — здесь мама с дочкой немного поспорили в свое время. Алевтина Васильевна считала, что Людочка должна пойти по ее стопам и стать стоматологом, а Люда поначалу хотела попробовать поступить в театральный… Но тут уж Алевтина Васильевна встала, как говорится, «насмерть» — и не потому, что считала, будто у ее доченьки нет шансов поступить в ЛГИТМиК[17] (как это шансов нет, если Милочка просто блистала в школьной самодеятельности), а исключительно из-за «распущенных нравов», царивших в актерской и вообще «богемной» среде… Непонятно, правда, почему Алевтина Васильевна полагала, что в среде студентов-медиков, издавна живших по принципу: «Что естественно, то не безобразно», — нравы существенно более пуританские, ну да не в этом дело…
В общем, убедила мама свою Людочку поступать в Первый Медицинский… Алевтина Васильевна сначала хотела было взять отпуск за свой счет и поехать в Питер вместе с дочкой, но тут уж Люда встала на дыбы — кричала, обливаясь слезами, что она уже взрослая, что все абитуриенты приезжают поступать сами, что ее будут дразнить потом «маменькиной дочкой»… Хоть и ныло материнское сердце от тревоги — а все-таки отпустила Алевтина Васильевна доченьку свою в Ленинград одну, может, и впрямь, надо ей с самого начала начинать жить самостоятельно?
Через три дня после того, как Людочка уехала, она позвонила матери из Питера, сообщила, что все нормально: документы в институт подала, с жильем определилась — не стала селиться с другими абитуриентами в общежитие, а сняла хорошую чистенькую комнатку на улице Пестеля, правда, без телефона, но зато недорого совсем… Обещала Люда звонить хотя бы раз в неделю, чаще не получалось — и очереди большие на переговорном пункте, да и дорогое это удовольствие, междугородные звонки…
Рассказала дочка Алевтине Васильевне, что конкурс в институт огромный, но она, Людочка, все равно в своих силах уверена… Ей ведь, как медалистке, нужно было всего один экзамен на «отлично» сдать, чтобы ее приняли… В день этого экзамена Алевтина Васильевна даже в церковь ходила, хоть и некрещеной была, просила Бога помочь доченьке…
Ни в тот день, ни в два последующих Люда домой так и не позвонила. Алевтина Васильевна чуть с ума не сошла, хотела уже было все бросить и ехать искать доченьку в Питер… Но тут долгожданный звонок все-таки раздался — Людочка извинялась, что не позвонила сразу, хотела, дескать, уже наверняка результатов дождаться, нервничала она очень, а теперь может сообщить, что все хорошо, ее приняли, она теперь студентка-медичка.
Обрадовалась Алевтина Васильевна несказанно, потому и не обратила внимания на странные нотки в голосе дочки… Подвело на этот раз материнское чутье — поверила Алевтина Васильевна в то, во что ей очень хотелось поверить… А Людочка, между тем, объяснила маме, что домой пока приехать не сможет, потому что всех поступивших сразу определили на практику в больницу, так что в Череповец она сможет вернуться уже только после первой зимней сессии — на каникулы.
Удивилась Алевтина Васильевна новой институтской практике — раньше-то новоиспеченных студентов все больше в колхозы на картошку посылали, — но, с другой стороны, времена-то изменились… Может, и правильно, что будущих врачей приучают к работе в медучреждениях с самых «низов», пусть узнают и тяжелый труд санитарок — это все только на пользу пойдет… Да к тому же Алевтина Васильевна, облегченно вздохнувшая после стольких дней тяжелых переживаний, торопилась обсудить с дочкой еще одну тему — сугубо личную…
Запинаясь и смущаясь, призналась мама Людочке, что уже достаточно давно за ней ухаживает один человек — Людочка должна его помнить, он приходил к ним домой пару раз — Юрий Сергеевич Мищенко, майор-связист… Юрий Сергеевич сделал Алевтине Васильевне предложение, вот и спрашивала мама дочку — не будет ли Люда против, если она выйдет замуж и устроит свою судьбу?
— Ну что ты, мамочка, конечно, я — за! — донесся из Питера задрожавший голос Людочки, — Юрий Сергеевич замечательный человек, и я вам желаю счастья от всей души!
— Правда? — облегченно вздохнула Алевтина Васильевна. — А что ты плачешь, доченька? Что с тобой?… Доченька?!
— Нет, нет — все нормально, мама… Это я от радости… За тебя… И за себя… Все хорошо, мама… Я, правда, очень рада…
Не расслышала мать боли в голосе дочки — за радостью своей двойной не расслышала, да и связь между Питером и Череповцом была преотвратная, каждую фразу в трубку буквально выкрикивать приходилось.
А Людочка-то в далеком Ленинграде действительно попала в беду, и не та, уверенная в себе красавица, которая из Череповца уезжала, звонила матери, а надломленная, несчастная девчонка…
Приключилась с Людой Карасевой банальная, в общем-то, история — не успела она приехать в Питер, подать документы в институт и снять комнату, как влюбилась. Даже не то, чтобы влюбилась, а «втрескалась» по самые уши, так, что совсем голову потеряла. Такое случается довольно часто с девчонками-провинциалками, впервые попадающими в столичные города…
Устроившись и сдав документы, Люда пошла бродить по Питеру, восторгаясь архитектурой города и какой-то особой, аристократичной (как ей казалось) атмосферой, царившей в нем. Людочка привыкла к тому, что ее все любят, поэтому не сомневалась и в том, что этот немного холодный, но все же удивительно прекрасный город тоже полюбит ее и примет — а разве может быть иначе? Люда совсем не знала и не чувствовала Питера, не понимала его необычной, противоречивой сущности… Она восторгалась красивыми фасадами и не подозревала даже, что за этими фасадами живет очень странный, надменный и совсем не добрый (по крайней мере к чужакам) дух…
Да и как мог этот город быть другим? Петербург строился на болотах, в месте гиблом и страшном, и сколько десятков тысяч человек вымостили его своими костями — про то никому неизвестно… Да и потом много мрачного и даже мистического в этом городе происходило — одна Блокада чего стоит… Так что не с чего было Питеру стать добрым и приветливым — город терпел только «своих», тех горожан, которые были его порождением… А чужаков бывшая столица Российской империи незаметно давила, мучила своей странной аурой… На гостей это, впрочем, не распространялось — с гостями Петербург всегда умел быть учтивым и любезным, как это полагалось по правилам хорошего тона. А вот что касается тех, кто приезжал на берега Невы «за счастьем» — тем, как правило, «доставалось», и «доставалось» крепко… Впрочем, исключения бывали — никто не мог предугадать капризов города. Но Людочка в число этих счастливых исключений не попала…
Она шла по Аничкову мосту, вертела головой во все стороны и столкнулась с флотским лейтенантом — румяным синеглазым красавцем, выпускником училища имени Фрунзе… Слово за слово, познакомились. Говорил лейтенант красиво, а у Люды душа и так была на романтическую волну настроена… Игорь (так представился лейтенант) начал показывать Людочке город, рассказывая питерские легенды, которые знал во множестве — короче, задурил девчонке голову напрочь. Она и сама не поняла, как в постели с ним оказалась — этот Игорь, видать, был опытным сердцеедом…
Женщиной Люда стала красиво и легко, не испытав практически никаких неприятных ощущений от прощания с девичеством. А потом завертелся бешеный роман, который длился целых две недели — все то время, которое Карасева должна была потратить на подготовку к экзамену по биологии… Игорь говорил, что его оставили служить в Ленинграде, что скоро должны выделить квартиру, в которой они будут жить после того, как Людмила в институт поступит… Людочка всему верила, верила настолько, что даже фамилией Игоря как-то забыла поинтересоваться — а про то, где он обитал, она и знать не знала: лейтенант сказал только, что пока вынужден держать вещи на территории в/ч[18] за каким-то пятизначным номером, куда гражданским лицам проходить запрещалось…
Врал все ей Игорь — на самом деле он готовился к убытию в Мурманск и просто «красиво гулял» напоследок… Однажды он просто не пришел на свидание и все — исчез навсегда из жизни Люды Карасевой. Роман кончился, но несколько дней Мила никак не могла поверить в то, что ее бросили — она металась по городу, пыталась даже спрашивать об Игоре у офицеров, выходивших из училища имени Фрунзе… Офицеры только сочувственно улыбались, а потом один капитан третьего ранга посоветовал Людочке Игоря не ждать и объяснил, что такие истории случаются часто — он предложил даже заменить лейтенанта, но Мила шарахнулась от «кап три», как от зачумленного…
Экзамен, она, конечно, провалила с треском — и это было вторым нестерпимо болезненным ударом для ее самолюбия… Людочка, привыкшая быть всегда первой, всегда победительницей, даже представить себе не могла, как ей возвращаться в Череповец — не хотела она там появляться раздавленной и униженной неудачницей. Да и маму было жалко расстраивать… Прорыдав сутки напролет, она решила не сдаваться. Не получилось в этом году поступить — поступит в следующем, а этот год проработает санитаркой в больнице… А маму, маму расстраивать она не будет. Потом, когда поступит, когда все снова будет хорошо — вот тогда и расскажет все… А пока — пока придется пойти на «ложь во спасение».
