Стивен Хантер - Снайпер
– Великолепная винтовка, – сказал Боб и быстро наклонился, чтобы взглянуть на серийный номер. О Господи, это была единичка с пятью очаровательными “гусиными яйцами” – 100 000! Стотысячная семидесятка! Это делало ее мечтой любого коллекционера и свидетельствовало о том, что она была сделана примерно в 1950 году.
– Выпущена на винчестерском заводе в 1948 году. Металл был подвергнут термической обработке с закаливанием с целью придания ему прочности и надежности, необходимых при стрельбе специальными патронами на тысячу ярдов.
– О’кей, давайте проверим ее. У вас есть к ней патроны?
Хатчер протянул ему коробочку патронов “Экьютек Снайпер Грейд” для магнума “Эйч энд Эйч” 300-го калибра.
Красными буквами на ней было написано: “ТОЛЬКО ДЛЯ ПОДРАЗДЕЛЕНИИ ПО ОБЕСПЕЧЕНИЮ ЗАКОННОСТИ”. Боб открыл коробочку и достал один длинный патрон. Он лежал у него на ладони, как маленькая баллистическая ракета, – четыре дюйма гильзы, пороха и пули. Тяжелый, как страусиное яйцо.
– Что за тип?
– Это максимально большой размер. Мы делаем его из гильзы Х4831 и нашей 200-грановой обтекаемой пули с полым наконечником. Скорость полета пули – три тысячи футов в секунду.
Боб вспомнил таблицу и вычислил, что на тысячу ярдов отклонение пули по вертикали будет 198 дюймов, следовательно, на тысячу четыреста ярдов оно составит 355 дюймов. Он взял винтовку. Семидесятая модель была его первой любовью. Ее еще называли “винтовкой настоящего стрелка”. Сейчас у него их было несколько штук, включая тот настойчиво сопротивляющийся винчестер 270-го калибра, которым он был занят перед своим приездом в Мэриленд и проблемы которого он так до конца и не решил. Так что эта винтовка была для него как старый приятель.
– Где я могу ее пристрелять?
– О, она пристреляна. Один из наших мастеров уже сделал все необходимое. На этом расстоянии она бьет точно в цель.
– Подождите, сэр. Когда мне платят деньги, я предпочитаю стрелять из той винтовки, которую проверил.
– О-о, – протянул Хатчер, несколько смущенный решительной настойчивостью Боба. – Я гарантирую вам, что…
– Вы не можете гарантировать мне то, чего я сам не знаю.
– Вы хотите, чтобы я обратился к полковнику?
– Почему бы и нет?
– Хорошо. Но я хочу сказать вам, что тот человек, который ее пристреливал, в середине пятидесятых выиграл чемпионат страны по стрельбе на тысячу ярдов. Она пристреляна. Я гарантирую вам, что она нормально стреляет. У него есть награды, которые могут подтвердить мои слова.
Боб прищурился.
Наконец он сказал:
– Это идет в разрез с моими принципами, но, черт побери, только из уважения к этой модели я возьмусь за работу и так.
Боб лег в снайперскую нишу. Здесь было душно и грязно. Казалось, что стены давят на него со всех сторон. Мир он видел через узкое отверстие размером где-то шесть дюймов на четыре. Сквозь него он видел ряд невысоких холмов. Далеко, очень далеко, возвышалась небольшая стена, возле которой был сооружен укрепленный вал из выкопанной бульдозером земли.
– Он ждал в этой нише две недели, – сказал Хатчер. – Так что радуйтесь, что мы не пропустили вас еще и через это испытание. Ну а когда ожидание закончилось и настало время сделать выстрел, он промахнулся. Стыдно. Гарсиа Диего, так звали торговца наркотиками, был необычайно осторожным человеком. Различные охранные приспособления и засады были расположены в радиусе мили вокруг его гасиенды. После того, как этот человек погубил целую группу УБН, он стал объектом номер один для уничтожения. УБН выследило его здесь. Ребята знали, что если он попытается улизнуть, то сделает это на закате и, перед тем как сесть в свой вездеход, на секунду или две появится на фоне задней стены своей гасиенды.
– То, что вы увидите, Боб, – продолжал Хатчер, – всего-навсего прекрасно сделанный манекен, который почти невозможно на таком расстоянии отличить от человека. Мы протащим его на проволочной растяжке вдоль стрельбища. Проволоку вам видно не будет. С такого расстояния он должен быть поразительно похож на того торговца. Вам необходимо сделать все, что в ваших силах, чтобы попасть в центр корпуса.
Оставшись один, Боб принялся разглядывать винтовку.
Именно на старом винчестере он учился стрелять в детстве во время охотничьих оленьих сезонов в Арканзасе. Эта винтовка была как письмо из дома, как какое-то ностальгическое воспоминание о тех пятидесятых, когда еще жив был его отец.
Орл Суэггер был смуглым мужчиной с длинными волосами. Его голос напоминал звук напильника, стачивающего металл. Это был человек с чувством собственного достоинства, спокойный, уравновешенный, с хорошо сложенной фигурой, сильный, который, однако, первым никогда никого не трогал и относился ко всем людям, включая даже тех, кого многие презрительно называли “ниггерами”, с предельной вежливостью и учтивостью, обращаясь к любому, даже самому последнему ничтожеству на земле, – “сэр”. Он настойчиво и упорно воспитывал у Боба терпение. “А теперь, Боб Ли, – вспомнились ему слова отца, – тебе нужно запомнить, что твое отношение к винтовке должно быть таким же хорошим, как и отношение к любому человеку, с которым ты будешь иметь дело. Если ты обращаешься с ней хорошо, то она будет верой и правдой служить тебе в раю и в аду, куда бы ты ни попал. А если ты будешь относиться к ней небрежно, будешь обходить ее стороной, как злую собаку, или перестанешь обращать на нее внимание, как на женщину, которая слишком много жалуется, то, поверь, рано или поздно она найдет способ наказать тебя. В умных книжках написано, что порой и ад не так страшен, как плохая, неухоженная винтовка. В умных книжках не говорится об этом подробно, но это может случиться, Боб Ли. Ты слышишь меня?” Тогда Боб Ли кивнул в ответ головой и дал себе клятву всегда обращаться с винтовкой так, как надо. Сейчас же, много лет спустя, он с полной уверенностью мог заявить: ни разу в жизни не подвел он ни своего отца, ни свою винтовку. Боб посмотрел вниз на стрельбище. Нигде не было никаких признаков движения. Все спокойно. Легкий ветер кое-где поднимал тонкие струйки пыли. Боб слышал, как внизу что-то тихо и настойчиво потрескивало, напоминая ему стрекот цикад.
Можно сказать, что, находясь за тысячу ярдов от цели, вы живете совсем в другом мире. Ветер, который при стрельбе на три сотни ярдов может помочь вам, в данных обстоятельствах превращается в непреодолимое препятствие. Во время столь долгого полета пуля так сильно теряет свою скорость, что ее траектория становится такой же уязвимой и чувствительной ко всяким изменениям, как и дыхание ребенка. Секрет заключается в том, чтобы заставить ветер работать на тебя, но для этого его надо понимать и уметь “читать”. Это единственный способ попасть в цель.
Сняв большим пальцем винчестер с предохранителя, Боб плотно прижал винтовку к плечу и, приказав своему телу расслабиться, стал искать линию прицеливания.
Втиснутый в эту паучью нору, лежа в зловонии перегноя и грязи, он тем не менее выбрал самую удобную позицию, какую только можно было занять при классической стрельбе с упора: винтовка прочно опиралась дулом и прикладом на мешки с песком, и ему было достаточно незначительного перемещения приклада, чтобы сопровождать движущегося человека в течение того короткого промежутка времени, которое было ему отведено. Дыхание стало потихоньку успокаиваться; вдох на половину легких, потом выдох; он постепенно уменьшал приток кислорода в кровь.
Найдя наконец линию прицеливания, он был удивлен ясности и четкости открывшейся перед ним картины, которую так прекрасно увеличивал 36-кратный “Уперта”.
Хорошо, что он выставлен в правильном направлении. Чем больше оптический прицел, тем меньше поле обзора.
Наконец Боб увидел его. Какое-то едва уловимое движение справа от перекрестья визирных линий, возле земляного вала, на расстоянии тысячи четырехсот ярдов. Он видел голову человека – она то появлялась, то исчезала. Объект двигался. Боб чувствовал, что напряжение начинает увеличиваться.
И тут он вдруг внезапно осознал – не путем долгих размышлений, потому что в это короткое, похожее на вспышку, мгновение не было времени на размышления, а благодаря внезапному озарению, происшедшему в глубинах его сознания, что в этом выстреле и заключалась вся суть его присутствия здесь. Все остальное – “Экьютек Снайпер Грейд”, патроны, Ник Мемфис в Талсе, стремление уничтожить этого короля наркобизнеса – все это было лишь прелюдией. А сейчас был именно тот момент, к которому они все время его подталкивали, шаг за шагом, дюйм за дюймом подводя к той точке, к которой он все равно должен был когда-то прийти. Они ждали этого момента, стремились к нему и верили, что все удастся.
Это был неимоверно дальний выстрел. Теперь он и сам это видел. Практически никто в мире больше не смог бы его сделать. Он на скорую руку произвел необходимые баллистические расчеты – так же, как делал это сотни тысяч раз до этого, потом провел сравнительный анализ между тем, как пуля должна была себя повести, с точки зрения теории, и тем, как она поведет себя в действительности на стрельбище.
