Стратегия. Экспансия - Денисов Вадим Владимирович

И пошел жать кнопку.

Вскоре на черную панель «рухнули» тонны инструмента. Странное у меня возникло ощущение, когда мы все впятером стояли в операторской и смотрели на эту гору металла в коробках и ящиках. Обычно ты сразу чувствуешь, глазами видишь явную материальную ценность полученного. Тут этого не было. Зато было ощущение Задела. Поверьте, это дорогого стоит.

Вызвав отряды несунов, начали осматривать добытое.

Смотрящие скинули годный комплект, не подвели. Чего только нет! Ножи и пилы дисковые с фрагментами к ним, фрезы, мехполотна, твердосплавные пластины и напайки, абразивные и шлифовальные, отрезные алмазные круги, хоны, токарные, долбежные и строгальные резцы, зуборезный и резьбообразующий инструмент, развертки, зенкеры и зенковки, сверла всех типов и видов, включая пушечные, протяжки и шеверы… Твердосплав, быстрорез, алмаз, металлокерамика… Пасты и порошки, точильные камни. Ключи, головки, «слесарка», «столярка». Мерительный инструмент — от штангенциркуля до нутрометров. А еще разная оснастка, делительные головки…

Да тут просто дикая номенклатура, ее в компьютер заносить замучишься!

Я взял в руки пачку сверл, прочитал надпись на яркой картонной упаковке — «Sandvik/Bahco», вопросительно посмотрел на Дугина. Тот вопрос заметил, поднял вверх сразу два больших пальца.

Ну и хорошо.

Главмех радуется. Но я тут же разбавил оптимизм Дугина, потребовав от него большую часть ручного инструмента сдать на центральный склад — завхозу. Иначе быстро все растащат по кандейкам и хатам, никаких запасов не хватит.

Как только началась работа по перетаскиванию всего этого богатства в подвалы замка, где у инженерного корпуса имеются и свои склады, я понял, что очередной плановый сеанс поставки накрывается медным тазом: в операторскую было страшно заглядывать. Да и холодно! Двери постоянно настежь. Поэтому применил снабженческую хитрость — давно уже открыл, но возможностью такой пользуюсь редко; подошел к монитору и уверенно набрал на планшете:

В ответ на что прочитал уже хорошо знакомую мне строку:

Самый крупный перенос, пока что опробованный мной, — на три дня, вес суммируется. Как я понял, так можно затащить и один кусок железа весом, по крайней мере, в 1200 кг, но не пробовал на практике. Еще я понял, что такая возможность — уже некий бонус, награда за доблестный, елки, труд. Посоветоваться бы с коллегами, но тема табуированная, все засекречивается.

Несмотря на мгновенность, как всегда в таких случаях, ответа, я твердо убежден — на том конце канала сидит не робот. Там — нечто разумное. Способное принимать взвешенные и по-своему рациональные решения. Смотрящие не собираются плодить глупых лишних сложностей, идут навстречу в том, что не противоречит их «генплану». Понять бы еще, в чем же точно он — «генеральный». Пока что я ничего иного, полновесно противопоставимого утверждениям Гольдбрейха измыслить не смог.

Теперь свободен, до послезавтра, что для меня критически важно: за последние месяцы я изрядно опупел и прилично отупел в этих стенах. Так что переноску я пока прекратил, чтобы не мешали. Уеду — пусть начинают.

Первым в плане стоял визит в Заостровскую.

Вот что тебе, Сотников, летом не кататься по реке?

Нет, все как обычно: дождался зимы — и давай велосипед осваивать. Снега, правда, пока немного — быстро тает, но он обильно валит каждый день, так что скоро проблема заносов обозначится. А вот температура воздуха — южно-зимняя: такой огромный теплообменник, как наша Волга, сдаваться легким морозам не собирается.

Только зашли мы за угол стены — тут же северный ветерок в лицо.

«Дункан» ждал, слегка покачивался у причала — на реке штормит, зловещие свинцовые волны гуляют по акватории. Экипаж ходит по палубе в оранжевых гидрокостюмах. Так встанет река или нет? Коломийцев утверждает, что нет. Но на всякий случай он уже приготовил себе в качестве отстойника местечко в устье Листвянки: угробить на ледоходе единственный пароход анклава мы не можем.

Уступив настойчивым требованиям Бероева и Дугина, Владимир Викторович согласился на преобразования. Теперь ходовая рубка корабля, как и некоторые другие участки надстроек, изуродованы угловатыми титановыми пластинами, которые, вкупе с многослойным кевларом, призваны защитить экипаж от огня с берега. Появились бойницы, щели, козырьки — вид у «Дункана» грозный. Военно-морской вид.

Меня сопровождает Гриша с тремя головорезами, все под два метра ростом, Гонта формирует для мангруппы подразделение «тяжелых» — в поездке моя персональная охрана. Уже никаких летних «горок», на всех двусторонние комплекты, сейчас вывернутые на «зимнюю» сторону. Вот нафильтровали себе бойцов наши армейские командиры — на Годзиллу ходить можно! Вояки боятся отпускать меня одного, твердо намерены сопровождать своего президента даже в толчок. Я уже с ними не спорю, устал. Хотят — пусть делают, лишь бы на глаза не лезли.

— Приветствую, Владимир Викторович! Как, готовы?

— Ну а как же, Алексей Александрович. Только вы вот… это… — Коломийцев поиграл морщинами. — Жилетик вот — наденьте, не обессудьте, категорически настаиваю.

— Так я же в рубке поеду!

— А потому как положено, правила такие. Флот у нас, а в ем порядок. — В голосе старика зазвенел металл.

Еще один «жилетик»… У охраны уже есть один «жилетик» для меня, бронированный: собираются напялить на шефа, случись едва угадываемая опасность.

Стартовали.

На воде — полное ощущение, что я попал на берег Баренцева моря.

Холодно, по-северному ветрено и сыро. Мокрые брызги летят полого, но не успевают намерзать гроздьями сосулек: не такой уж и мороз стоит, даже и не мороз это совсем, баловство курортное… Но стойкое ощущение личной причастности к великим арктическим походам позапрошлого века возникает сразу же.

Тепло поприветствовал Клима — редко видимся, скучаю. Юный механик не спеша вышел на палубу, солидно протер руки серой тряпочкой, с силой сжал мою кисть. Потом обнялись. Окреп парень.

— Готовый механик получился, Командор, — доложил Коломийцев серьезно. — Как только добудем второй пароход, Корнеев на него пойдет за новым экипажем присматривать, а Климка у меня будет за главмеха.

Нукером со мной едет пятнадцатилетний кабардинец Якуб Шарданов — опять я нового парнишку взял: забирают у меня воспитанников, стоит им только опериться. Вот такая нехватка мужских кадров. У Якуба на поясе висит уже ставший традиционным «кортик суворовца» — знаменитый боевой нож разработки полковника Рекса Эпплгейта. По инициативе «выпускников» даже оформилось некое закрытое «Братство нукеров» — вот вам и зародыши новых элит.

Кроме меня, такого драгоценного, «Дункан» везет в Заостровскую снегоход, пока один-единственный — это «Тайга Классика» с системой зажигания Ducati и электрозапуском. Основная причина «приобретения» именно их, окаянно-отечественных, следующая: данная модель жрет бензин Аи-80, специально адаптирована. Со снегоходами просто беда.

У нас же Анклав Россия, а не Финляндия. Поэтому зима для нас так же внезапна, как и беременность подружки. Проспали заказы. Все. Опомнились, когда снег повалил. Еще неделя — и на квадрах по полям-перелескам уже не раскатаешься. Да и охотники резко прозрели.

А сколько их брать, никто не знает! Вдруг тут зима в одну неделю?

С техникой вообще творится полный бардак — что-то много ее развелось, учета движения никакого. Недавно провели очередное транспортное совещание, где я категорически потребовал всю лишнюю для зимнего сезона технику объективно определить и поставить на прикол — в Аэродроме и в Ментовке. Дороги постоянно чистить до грунта будет невозможно, начнутся неизбежные «эвакуации», «спасения»… Так что теперь все кинулись писать заявки на снегоходы. С топливом у нас все в порядке, но высших сортов бензина практически нет, хотя присадками я на будущее запасаюсь. Бодяжат по минимуму. Часть трофейных квадров уже перевели на более старые модели двигателей — я не хочу таскать топливо через канал.