Константин Козлов - Секрет для ракетчика
— Хорошо, — Ревда, недоумевая, пожал плечами. — А зачем вам часы-то? Вроде бы и так все ясно…
— Мне не ясно, — перебил его «Коломбо» и включил воспроизведение.
Ревда отошел к телефону и распорядился, чтобы доставили требуемые часы. Все притихли. «Коломбо» внимательно слушал запись, изредка обмениваясь с подполковником замечаниями и делая в своем блокноте какие-то заметки. Предварительную и предполетную они слушали, проматывая пустые участки ленты, а когда пошла запись постановки задач на разведку погоды и радиообмена в ходе полета разведчика, они включили запись и вообще не трогали кнопку ускоренной перемотки. Прослушав эту часть ленты, «Коломбо» удовлетворенно кивнул и выключил магнитофон.
— Так как насчет часов-то? — поинтересовался он, не поворачивая головы.
— Сейчас будут здесь, — буркнул Игорь Владимирович, нервно набивая трубку табаком.
— Подождем, — спокойно ответил «Коломбо». Ревда молча закурил. Следуя его примеру, курящие потянулись за сигаретами, кто-то вышел. Один только «Коломбо» не шелохнулся, да ротный мирно посапывал на своем стуле. Подполковник — компаньон «Коломбо» отошел к окну, распахнул форточку и тоже закурил.
Воспользовавшись перерывом, Давыдов подошел к нему и поинтересовался шепотом:
Извините, почему всем распоряжается этот дяденька, а не вы? Он же гражданский?
— Петрович-то?
— Кто? — переспросил Анатолий. — Как его зовут?
— Алексей Петрович Павлов, — шепотом же отозвался подполковник. — Во-первых, он полков ник запаса, во-вторых, в этих случаях «Авиапромсервис» вправе принимать участие в расследовании, во всяком случае, до тех пор, пока не будет установлено, что не было отказа авиационной техники. Он в какой-то степени и меня проверяет. В смысле, как я эту часть курировал, соблюдались ли все правила эксплуатации и все такое. И, в-третьих, он до увольнения был в нашем отделе шефом, и по части подобных расследований ему равных нет, а у «граждан» он недавно работает, они его еле у болтали, чтобы он к ним устроился, только зарплатой и соблазнили. Пенсион-то у нас не особо, даже если ты и полкан. Так что я у него учусь, пользуясь случаем. И еще, он своим авторитетом кого хошь задавит, я рядом с ним жалкий подмастерье. Есть чему поучиться.
— Ясно, — кивнул Давыдов. — А, почему вы «черный ящик» не используете? Если был отказ авиационной техники, там же должны быть все данные?
— После взрыва и пожара в здешних условиях показания бортовых самописцев не снять, от ленты одни обрывки, все в Москву везти нужно, в спецлабораторию.
Вошел дежурный и принес часы. Павлов внимательно осмотрел их и обернулся отчего-то не к командиру, а к ротному:
— Те самые?
— А какие же еще! — раздраженно ответил Ревда.
— Я не вас спрашиваю, а вот его. Проверьте номер.
— Те, с РСП, — внимательно осмотрев часы, подтвердил майор.
— Отлично, — эхом отозвался «Коломбо», снова включил запись, послушал время начала полетов, остановил воспроизведение и перевел стрелки часов на это время. Потом отмотал запись чуть-чуть назад и снова включил воспроизведение. Как только голос руководителя полетов произнес:
«Четвертое августа тысяча девятьсот девяносто седьмого года, десять часов одна минута. Начало полетов на аэродроме Березовка», Павлов запустил часы. Прослушивая запись, они с подполковником перебирали фотоснимки, сверяя время на них и на часах. Попутно Алексей Петрович что-то писал в своем блокноте. Два снимка он задумчиво отложил в сторону, сделав на оборотной стороне какие-то пометки карандашом. Затем прозвучали слова, отмерившие для экипажа вертолета время до и после: «я семьсот сорок третий, взрыв в салоне». Павлов дослушал запись, выключил магнитофон и откинулся на спинку стула.
— Ну, что скажете? — Ревда выпустил клуб дыма и поднялся со своего места.
— Качество записи хорошее, — невозмутимо ответил «Коломбо».
— Усматриваете какие-либо нарушения по производству полетов?
— Пока не усматриваю. Кстати, какие задачи отрабатывались в ходе этих полетов?
— Испытания бортового радиоэлектронного оборудования.
— Навигационного?
— Нет, ничего общего с навигацией, чистая спецуха, — подал голос зампотех эскадрильи.
— А оно не могло как-нибудь повлиять на работу навигационного оборудования?
— Нет, не могло, — зампотех отрицательно покачал головой. — Разные диапазоны частот, виды сигналов, ничего общего.
— А это не было связано с применением каких-нибудь средств поражения, которые могли повести себя не так, как им положено?
— Ничего такого, — зампотех развел руками.
— У вас к личному составу еще вопросы будут? — нетерпеливо произнес комэск.
— Пока нет. А что такое?
— В таком случае пора бразды правления передать следователю, — четко выговаривая каждое слово, произнес комэск.
— В смысле? — все так же невозмутимо спросил Павлов.
— В смысле, что налицо диверсия.
— Это как же?
— А так. Взрыв в салоне был?
— Допустим, — кивнул «Коломбо».
— И вы, и наши специалисты видели, что взрыв произошел где-то в районе стоек с аппаратурой.
— И что из этого следует?
— Вряд ли кто-то из членов экипажа потащит на борт что-то, что может взорваться. Ведь так?
— Согласен.
— Значит, это сделал кто-то другой.
— Резонно. И что, у вас кто-то такой есть на примете? — иронично, склонив голову к правому плечу, поинтересовался Павлов.
— Перед вылетом машину осматривали специалисты ТЭЧ, члены экипажа и, в том числе — борттехник. Никто ничего подозрительного не обнаружил. И ничего нового на машине не было. За исключением одной вещи, — Ревда повернулся в сторону Сухова и Давыдова. — Наше московское начальство привезло дополнительный блок, который и был установлен в стойку с остальной аппаратурой,
— А с чего вы взяли, что это именно он бабахнул? — удивленно привстал со своего места Сухов.
— Больше нечему, всю остальную аппаратуру обкатывали не один раз!
— Ну, давайте вызывать экспертов из ФСБ, пусть берут пробы на взрывчатку, — спокойно сказал Павлов.
— ФСБ вызывать не будем, — поднялся со своего места мужик в костюме. — В агентстве есть своя служба безопасности и внутренних расследований. Я как раз оттуда, и пробы мы уже взяли. Наличие взрывчатого вещества, а именно тринитротолуола в соскобах, взятых внутри салона, подтверждается, так что…
— Так что вам для начала лучше связаться с полковником Салий и подполковником Рязановым, — подал голос разозленный Давыдов. Чего-чего, а диверсионной деятельности за годы военной карьеры ему еще никто не шил.
— Вот об этом-то и о многом другом мы с вами и поговорим. Есть много подозрительных неясностей (Давыдов пренебрежительно фыркнул), так что дальнейшую беседу мы с вами продолжим в отдельном кабинете и без свидетелей.
ГЛАВА 7. ДОПРОС, КАК ПОДВИД БЕСЕДЫ
«Дальнейшая беседа» оказалась форменным допросом и происходила в кабинете начальника штаба. «Беседовать» Давыдову выпало после Сухова, посему он даже сподобился вздремнуть в комнате отдыха, правда, в присутствии какого-то прапорщика в повседневной форме с васильковыми кантами на брюках и такой же окантовкой погон. Под курткой у него явно угадывалось наличие плечевой кобуры. Когда Анатолия пригласили войти, на часах было уже четыре утра. Прапорщик сопроводил Давыдова до самой двери и устроился на подоконнике в коридоре. Для начала следователь представился и даже продемонстрировал соответствующие корочки, из коих Давыдов узнал, что имеет удовольствие общаться с капитаном Захаровым Григорием Сергеевичем из службы внутренней безопасности. Взяв с Давыдова подписку об ответственности за дачу ложных показаний, он развалился в кресле и, задымив сигаретой, поинтересовался:
— Ну, молодой человек, и что вы можете сообщить по известному вам делу?
Давыдов с минуту спокойно разглядывал следователя, потом резко выхватил у него сигарету, подошел к окну и выкинул ее в форточку, затем сел не на стул, а на диван и безапелляционно отчеканил:
— Во-первых, юноша, для вас я еще пока товарищ майор.
— Вот именно «пока», — многозначительно поднял Захаров палец кверху.
— Во-вторых, — невозмутимо перебил его Давыдов, — курить младшим по званию полагается только с разрешения старшего, а, в-третьих, пока мы без свидетелей — будешь хамить, получишь в репу и замучаешься потом объяснительные писать про то, как споткнулся в неосвещенном умывальнике и стукнулся об раковину. Хочешь с меня показания снимать, сначала бумажку принеси с резолюцией товарища военного прокурора.
От такого напора капитан опешил, потом неопределенно хмыкнул и кивнул:
— Ладно, товарищ майор, во-первых, если вы обратили внимание, в протоколе вы значитесь как свидетель, а не как подозреваемый, так что кипятиться не стоит. Ну а насчет всего остального, будем считать, что я сделал выводы. Согласны?
