Джерри Эхерн - Армия возмездия
Болотные воды кишели пиявками, тучи москитов, черных мух и совсем уж непонятного мелкого гнуса буквально толклись в воздухе. Толклись настоящими тучами, которые можно было попросту разгребать ладонями…
— Ну и походец, — пробормотал даже видавший виды Фрост. — В Бирме, пожалуй, полегче было…
Продвижение по болоту оказалось таким тяжелым и медленным, что пересечь долину отряд сумел только в пятом часу утра.
И лишь около шести, взобравшись на обширное прибрежное плато, вышел к предместьям Нормандии.
Заря уже занялась.
По расчетам Фроста, соединенный удар по городу следовало начать получасом позднее. Слишком усталые, чтобы проголодаться, слишком изнуренные, чтобы разрешить себе хотя бы двадцать минут некрепкого сна, капитан и его люди устроились поудобнее и попытались хотя бы отчасти восстановить силы.
При свете крошечного карманного фонарика Фрост изучал карту города, ожидая, пока возвратятся лазутчики и думая, не потребуются ли какие-нибудь нежданные, непредвиденные изменения в порядке действий. То и дело взглядывая на циферблат “Омеги”, Фрост выкурил пять сигарет подряд, размышляя нервно и напряженно.
Издалека уже доносилась редкая, ленивая стрельба — маленькая группа отправилась в обход и начала тревожить караульные посты, чтобы отвлечь внимание защитников и позволить остальным фростовским бойцам ворваться в Нормандию со всей возможной неожиданностью.
Наконец, лазутчики возвратились.
Их командир, бывший майор-десантник Дэвидсон, отдал было своему “фельдмаршалу” честь, но Фрост возразил:
— Это же абсурдно! Вы майор, а я капитан. И вы еще тянетесь передо мною в струнку! Садитесь рядом, докладывайте обстановку.
— Слушаю, сэр. Обстановка почти безо всяких изменений, у военно-морской базы стоят часовые — по одному возле каждого периметрического отрезка стены. Внутри, по-видимому, дежурят их сменщики, а сколько в точности — не знаю. Пулеметы. Стоят на мостовых, на крышах, в подъездах.
Фрост сощурился.
— Я насчитал пятнадцать гнезд и прекратил вести перечень. Патрули повсюду. Автомобильное движение, впрочем, не отличается от обычного, и поэтому делаю логический вывод: улиц не минировали.
Фрост кивнул.
— На стратегически выгодной позиции, немедленно за предместьем, устроили пулеметный дот.
— Сколько стволов?
— Три. Да, чуть не забыл. Едва только наши ребята начали пальбу со стороны берега, база выслала против них добрую сотню моряков. Ох и мчались же голубчики! Точно крылья на пятках отрастили! Правда, наши люди сразу поубавили им прыти. Сейчас обмениваются разнокалиберными любезностями, светскую беседу ведут…
— О’кей, — сказал Фрост. — Но идиотские шутки, дружище, — моя монополия. Прошу не посягать…
Наемник дружелюбно усмехнулся, смягчая свою невольную резкость, и спросил:
— Еще?
— Еще имеется танк. Видимо, всего лишь один. В самом центре города. Его стерегут полдюжины автоматчиков.
— Пускай стерегут, — сказал Фрост. — Все?
— Да, сэр.
— Спасибо. Теперь я могу по-настоящему передохнуть перед атакой…
Фрост опять сверился с “Омегой” и закончил фразу:
— …Ровно пять минут.
— Дэвидсон!
— Да, сэр?
— Поскольку вы разведали все, и все видели собственными глазами, прямиком пойдете во главе своей группы к этому танку. Сумеете уничтожить — очень хорошо. Сумеете захватить — великолепно, изумительно и выше всяких похвал!
— Понятно, сэр.
— Отыщите человека, умеющего управлять советскими танками. Возьмите с собой. И берегите при любых стычках: он должен уцелеть и сесть за рычаги.
— Разумеется, — улыбнулся Дэвидсон.
Фрост увидел: до атаки остается две минуты. В любое мгновение, подумал наемник, может начаться канонада:
Маринин флот, без малейшего сомнения, приближается к берегу. Правда, городские орудия безмолвствуют, но, возможно, у них попросту нет уверенности, что в виду острова маячит неприятель, а не кто-либо иной…
Земля под ногами Фроста ощутимо содрогнулась. Взрыв донесся чуть позже, а звук пушечного выстрела — еще несколько секунд спустя.
205-мм орудие!
Наверняка, “Ангел-Один”, или “Ангел-Три”.
Начинается…
Фрост вскочил на ноги, снял штурмовую винтовку с предохранителя, что было мочи заорал:
— За мной!
И все пошло по-прежнему, как и прошлым утром, при атаке на город Женевьеву. Только теперь Фроста и его бойцов крепко поддерживали с моря.
Но и нормандская оборона была не чета женевьевской.
Быстрым бегом наемники преодолели первые несколько сот ярдов, крича во всю глотку:
— Бей Рамона! Долой Рамона!
Далеко-далеко, над противоположной стороной города, над укреплениями военно-морской базы, восходило солнце. Неожиданно яркое, сверкающее, бьющее в глаза.
“Некстати, — подумал Фрост. — Помешает хорошенько целиться…”
Орудия береговой обороны уже открывали ответный огонь, пытаясь отогнать или потопить непрошеных гостей.
А когда Фрост и его отряд приблизились к городской черте, наемников приветствовали таким дружным пулеметным салютом, что наступление разом приостановилось, и бойцы залегли. Гранатометчики принялись отвечать редкими, но меткими выстрелами, покуда стрекотавшие М16А1 и CAR—16 не дозволяли неприятелю целиться спокойно и воображать себя в платном тире.
Убийственная сила противотанковой реактивной гранаты LAWS огромна. Пулеметы понемногу смолкали — правда, не столь быстро, сколь хотелось бы капитану.
Сорок человек, ведомые самим Фростом, поднялись, бросились вперед, и натолкнулись прямо на пулеметный дот, о котором рассказывал Дэвидсон. Дот оказался оснащен отнюдь не только пулеметами.
Из амбразур ударили реактивные гранаты, прижимая атакующих к земле, не давая поднять головы. Слабая ответная стрельба наемников не производила на основательное бетонное сооружение ни малейшего заметного действия.
Огонь гранатами оказался губителен. Вокруг Фроста взлетали в воздух тучи пыли, обломки, человеческие тела, части человеческих тел, искореженные винтовки… Затем у наемника буквально похолодело в груди.
С дальнего конца улицы, вход в которую оборонял дот, рыча могучим двигателем и грохоча гусеницами, надвигался тяжелый советский танк.
— По смотровым щелям и перископам, из винтовок, ураганным — пли!!! — закричал Фрост. — Гранатометчики, на фланги! Остановить его, как только приблизится на пятьдесят ярдов!
Каплевидная башня танка, оснащенная пушкой, чей калибр Фрост оценил на глаз миллиметров эдак в сто пять, начала разворачиваться. Замерла. Ударил оглушительный выстрел.
Наемник невольно зажмурился.
Услыхал взрыв.
Осторожно приоткрыл глаз.
Выпущенный танком снаряд разорвался вовсе не в гуще его солдат, как того ждал оцепеневший Фрост.
Бетонный дот, причинивший атакующим столько неприятностей и бед, по сути, перестал существовать. Верхнюю часть сооружения, где располагались крупнокалиберные пулеметы и гранатометчики, точно корова языком слизнула. Уцелевшая прислуга, видимо остававшаяся в нижнем этаже, высыпала наружу и, шатаясь, — оглушенная, израненная контуженная, — падала под выстрелами разом воспрявших духом наемников.
— Отставить огонь! Отставить!! — закричал Фрост. — Это Дэвидсон! Дэвидсон и его парни! Захватили-таки машину! Ох, молодцы!..
Башня опять развернулась — теперь уже в другую сторону. Пушка рявкнула вновь. Огромный пролом возник в стене ближайшего дома, но старая колониальная постройка все же устояла, и не рассыпалась грудой щебня. Огонь защитников еще более ослаб.
Капитан, Карр и еще трое бойцов, пригибаясь, помчались навстречу бронированному исполину. Командирский люк раскрылся, высунулось радостное, возбужденное лицо Дэвидсона:
— Хорошо сработано, а, босс?
— Лучше не бывает!
Фрост вытер лоб, изрядно перепачкав при этом сажей рукав комбинезона, вытянул сигарету, закурил. Сощурился:
— А сейчас, Дэви, двигай-ка своего мастодонта перед нами, обеспечивай лобовое прикрытие, и пали во все, что движется. Или не движется, но стреляет. Мы, пожалуй, доберемся теперь до морской базы первыми, а уж там этому трофею и впрямь цены не будет. Протаранит стену, как по-твоему?
— Сначала всадим снарядик-другой в нужное место, — сказал Дэвидсон, — а потом в это же местечко двинем грудью! Конечно, протаранит! Как же иначе?
Люк захлопнулся, танк взревел двигателем, развернулся, высекая гусеницами искры из брусчатки, неведомо когда выложенной старыми французскими колонистами, с грохотом и лязгом покатил впереди ударной группы. Время от времени лобовой пулемет взлаивал, уничтожая возникавших перед машиной рамоновцев.
При бое в городской черте бронированные машины гораздо более уязвимы, нежели в открытом поле, но державшаяся за кормой танка ударная группа тщательно заботилась о том, чтобы из окон не метнули гранату, не швырнули бутылку зажигательной смеси. Фрост и его люди прикрывали танкистов, а те работали всесокрушающими первопроходцами нормандских улиц.
