Сергей Зверев - Вор платит по счетам
Кавказцы неодобрительно посмотрели на Тихона и, поднявшись, поспешили представиться сами Титову и Ламберту.
Первым поздоровался худой мужчина с маленьким ястребиным носом и колючими, узко посаженными глазами. Он был одет в черные брюки и белую рубашку с длинными рукавами. Этого пожилого мужчину с растрепанными седыми кудряшками волос отличала властная манера держаться, а также наколка на безымянном пальце правой руки в виде перстня – знак того, что ее обладатель уважаемый в блатном мире человек.
Мужчина пожал руки Титову и Ламберту:
– Мераб Анверович.
Грузин, представившийся вторым, назвался Захаром Константиновичем. Внешне он значительно отличался от своего приятеля. Он был невысокого роста, широкоплеч, плотного, скорее даже грузного телосложения, одет в черные брюки и такого же цвета рубашку с воротником-стойкой, застегнутой до верхней пуговицы. У него было широкое волевое лицо с глубокими морщинами, большие светло-серые глаза, которые он слегка прищуривал, вглядываясь в лицо собеседника. Создавалось впечатление, что своим взглядом он пытается проникнуть в самые глубины души человека и тем самым изначально сложить правильное представление о личности незнакомца. Из украшений Костя разглядел лишь перстень на пальце правой руки.
Похоже, он один стоил целое состояние. Перстень был массивен, изящного литья, с крупным бриллиантом.
Последним из троицы кавказцев поздоровался молодой парень, представившийся просто Аликом, тем самым обозначив, что в предстоящей беседе ему отводится второстепенная роль в силу его молодости и малой значимости. Он был высок, хорошо сложен. Лицо красивое и немного надменное.
Костя Титов, хотя и не был знаком со всеми троими, был заранее предупрежден, что за люди пожаловали в гости к ним в город.
Первым представившимся был вор в законе Креселидзе по кличке Бивень, второй его приятель носил фамилию Жордания и в криминальных кругах был известен по прозвищу Жорж. Алик был племянником убитого акционера «Сатойла» Тенгиза Сохадзе.
Когда все уселись за стол, Тихон, как хозяин заведения, снова взял слово. Он, улыбаясь, оглядел всех своих гостей. То, что столь влиятельные люди собрались у него за столом, под его крышей, явно доставляло ему удовольствие и повышало его значимость, по крайней мере в своих глазах.
– Ну что, господа, – заговорил он, – давайте начнем эту встречу и обсудим дела наши скорбные.
– У кого скорбные, а у кого и не очень, – с иронией возразил Костя. Амбициозность последнего стала очень сильно раздражать Титова. – Ты, Тихон, за последнее время, на мой взгляд, очень даже, по-моему, преуспеваешь. Вот и это кафе у дороги только что выстроил. За это место, между прочим, не одна фирма боролась. Да и не только это. Ходят слухи, что ты отжал у городских коммерсантов несколько автозаправочных компаний. И вместе с теми, которые у тебя имелись, стал городским бензиновым королем.
Титов посмотрел на Тихона, улыбаясь, однако тот не понял юмора. Но ему польстил титул бензинового короля.
– Не отжал, – поправил Тихон, – а купил. Точнее, они отдали мне их сами за долги. Ребята не рассчитали свои возможности, почти прогорели. Я помог достойно им выйти из игры, – завершил речь довольный собой Тихонов.
Костя промолчал. Он знал истинное положение дел, поскольку один из коммерсантов, фирма которого владела несколькими автозаправочными станциями в городе, находился под «крышей» охранного агентства «Легион», возглавляемого Титовым.
К Титову коммерсант и обратился после того, как люди Тихона стали методически разорять его бизнес, вставляя палки в колеса и чиня мелкие преграды.
В прежние времена Титов быстро бы решил вопрос и не позволил разорить коммерсанта, находившегося под «крышей» Потапова.
Но сейчас все изменилось. Корпорация «Корвет», возглавляемая Потаповым, находилась в тяжелом положении. Авторитет этой структуры падал, существенно снизились и доходы. Кроме этого, все охранные подразделения корпорации находились под жестким колпаком людей из местного ФСБ. В такой ситуации Костя Титов не решился на жесткие действия по отстаиванию интересов своего клиента.
Однако, к удивлению Титова, Тихону удалось избежать серьезных последствий после нефтяной войны, закончившейся несколько месяцев назад покушением на Потапова и его отъездом за границу. Более того, Тихон значительно усилил свою экономическую мощь и за прошедшее время поднял свой авторитет в городе.
Это сказалось на его облике и манере держаться. Он теперь не ходил в джинсах и кожаной куртке. На нем был дорогой темно-синий костюм с иголочки, часы «Ролекс» на запястье. Его все чаще и чаще можно было видеть на собраниях акционеров в тех или иных компаниях, в галстуке и с кожаной деловой папкой в руках. В общении он стал заметнее и солиднее.
Титов перевел взгляд на сидевшего рядом Гаврилова. В отличие от Тихонова этот сильно сдал за последнее время. Гаврилов практически отошел от дел не только в нефтяном бизнесе. Старейший в городе вор в законе все реже участвовал в разборках местной криминальной братвы. Он почти лег на дно после войны за «Сатойл». Такое поведение старика, известного своим волевым характером, было продиктовано сильнейшим давлением на него со стороны противников.
Не так давно до Титова дошла информация, что на Гаврилова было совершено покушение. Однако мина, взорвавшаяся недалеко от его машины, только ранила его шофера. Возможно, это было лишь предупреждение, которому, по всей вероятности, Гаврилов внял, уйдя в тень.
Фактически это означало, что Гаврила ушел на покой. Денег для обеспеченной старости у него было более чем достаточно. Поэтому многие решили, что старик, разумно рассудив, мол, пусть другие воюют, уединился в одном из своих загородных домов. Где именно, мало кто знал.
Так рассуждал бы и сам Титов, если бы не мнение Крестного, который не раз повторял, что старик хитер и способен хорошо замаскировать свои истинные намерения.
Размышления Титова прервал голос Тихона, который обратился к Константину:
– Давай сейчас не будем об этом. Я знаю, у нас есть небольшие непонятки. Мы решим их с тобой в другой раз. А сейчас поговорим о деле, которое нас всех связывает. К сожалению, не все, кто в нем участвовал и участвует, могут здесь присутствовать. Как сказал один дядя-поэт: «Иных уж нет, а те далече».
Тихон посмотрел на Титова и, усмехнувшись, добавил:
– Точнее – иных уж нет, а те долечиваются.
Титов бросил на него недобрый взгляд, плотно сжав зубы, чтобы не сорваться и не ответить грубостью. Но в этот момент один из грузин, вор в законе по кличке Бивень, поцокав языком, произнес:
– Э-э, нехорошо шутишь, плохой юмор у тебя.
– Это не юмор, – ответил Тихонов, – это констатация факта. Ну да ладно, теперь, я полагаю, слово надо гостям предоставить.
Креселидзе и Жордания обменялись взглядами, и последний кивнул, давая понять, чтобы говорил Креселидзе. Тот обвел взглядом окружающих.
– Мы приехали к вам в город не впервые, – произнес Бивень. – До этого мы были гостями нашего друга Тенгиза Сохадзе. У нас с ним был маленький бизнес. Тенгиз был хороший человек, и мы могли доверить ему свои деньги.
Креселидзе взял паузу, помолчал, давая понять, что собирается говорить о теме для него трагичной, затем не спеша продолжил:
– Но Тенгиза с нами уже нет, земля ему пухом. Дело Тенгиза осталось без хозяина. Вот мы и решили помочь его племяннику Алику продолжить дело Тенгиза. А к кому мы могли обратиться в этом городе? Только к друзьям Тенгиза. Кто еще может помочь в трудную минуту?
Слушая Креселидзе, Титов обратил внимание на то, что во время разговора у грузина верхняя губа задиралась, обнажая ряд крепких белых зубов, среди которых выделялись два мощных резца, чуть криво расположенных. Видимо, из-за них Креселидзе и получил кличку Бивень. В сочетании с его неспешной, властной манерой разговора и цепким взглядом это наверняка производило сильное впечатление на собеседников, большинство из которых не вводила в заблуждение подчеркнутая вежливость в общении вора в законе. Этот человек, как и его молчаливый напарник по кличке Жорж, могли быть беспощадными и жестокими, и с ними надо было держать ухо востро.
Однако, похоже, Тихон этого не понимал, поскольку Бивень еще не успел закончить свою речь, как Толик тут же громогласно произнес:
– Поможем, поможем, мужики. Братанов в беде не бросаем. Тенгизик нормальный мужик был. И поэтому, если что, пусть Алик ко мне обращается, решим проблемы.
Бивень лишь кивнул головой, выслушав речь Тихона, и перевел взгляд на Гаврилова.
За темными очками, скрывавшими глаза Гаврилова, невозможно было разглядеть, какие чувства и мысли они выражают. Лицо его было непроницаемо и малоподвижно.
– Ты меня, Мераб, не первый год знаешь, – заговорил он. – Корешам своим я в помощи никогда не отказывал. Люди должны помогать друг другу… Но и туфту задвигать вам я не собираюсь. Скажу честно, времена настали мутные. Мне пришлось в силу обстоятельств залечь на дно, отойти от дел. Поэтому возможности у меня сейчас не те, что были раньше.
