Сергей Зверев - Минный дрейф
«У русских все до смешного наоборот, – размышлял мистер Стэнсон, ожидая, пока интересующий его человек закончит беседу, – у нас – получил власть и проворовался – получи уотергейт. А у них, как только стал вхож в Кремль, – стал уважаемым и состоятельным человеком… И даже я, держатель почти всей американской атомной энергетики, вынужден стоять, как нашкодивший мальчишка, и ждать, когда меня допустят к ручке!» – Раздосадованный янки с удовольствием сплюнул бы на начищенный до зеркального блеска пол, но поостерегся делать это. Не следовало так поступать перед тем, как начинать беседу с человеком, слово которого имело довольно убедительный вес в околокремлевских кругах. Шутка ли, один из людей, которые ворочают миллиардами российского накопительного фонда!
«Да-а-а, – уже с куда большей горечью подумал владелец «Вестингауз Электрик Компани», – если эта страна встанет на ноги…»
Меж тем интересующий его нувориш закончил, судя по всему, приятную для него беседу и, шурша шелковыми рулонами, направился в сторону открывшихся торгов.
– Мистер Басин! – обрадованно воскликнул Стэнсон, широко разбросав руки в стороны. – Какая неожиданная встреча! Рад вас видеть!
– А-а-а-а! Мистер Стэнсон! – приветливо расшаркался в свою очередь русский политический кукловод. – Взаимно, взаимно. Какими судьбами? – Он остановил гарсона и подхватил бокал ледяного шампанского. – Рекомендую, – посоветовал он, – в такую жару – самое милое дело. Освежает великолепно. Так какими судьбами? – повторил он свой вопрос. – Насколько я знаю, вас не очень интересуют выставки подобного рода?
– Да, – согласился владелец «Вестингауз Электрик Компани» и, вняв совету русского нувориша, тоже отпил глоток из своего бокала. – В цивилизованном обществе деньги принято тратить более тихо, а главное – более разумно. Деньги должны работать и приносить деньги.
– Политэкономию, мистер Стэнсон, мы тоже когда-то учили, – улыбнулся Яков Борисович, – и, между прочим, капиталистическую куда лучше, чем политэкономию социализма.
– Вот это-то как раз я вижу, – в свою очередь сверкнул зубами атомщик. – Вот оно, нескромное обаяние народившейся, и теперь, я вижу воочию, российской буржуазии. – И он неторопливо двинулся вдоль рядов выставленных на продажу излишеств, увлекая за собой собеседника. – Мне столько прожужжали об этой феноменальной выставке, что я не удержался. Решил посмотреть.
– И как? – в свою очередь поинтересовался Борис Яковлевич. – Впечатляет?
– Более чем, – искренне ответил мистер Стэнсон, – особенно когда я задаю себе вопрос: а кому и, главное, для чего нужны все эти дорогие игрушки?
– Вам, американцам, не понять русской души и размаха, – ответил польщенный нувориш. – Это нечто особенное. Ну а теперь, мистер Стэнсон, перейдем к делу, – Борис не стесняясь оставил предисловия в стороне. – Вы ведь прилетели в Москву не для того, чтобы посмотреть на все это? – И он нешироким жестом обвел рукой кричащие вызывающей роскошью предметы. – Американцы ведь, насколько я знаю, ценят не только деньги, но и время?
– Вы как всегда правы, господин Басин, – согласился янки. – Итак, ближе к делу? – Он вопросительно глянул на русского партнера, и тот слегка утвердительно кивнул головой, зашуршав рулонами туалетной бумаги.
– Как вы знаете, – начал мистер Стэнсон, – судьба наконец-то нам благоволит, и акции компаний, которые занимаются добычей и переработкой углеводородного сырья, резко пошли вниз. – Борис Яковлевич еще раз кивнул головой, давая понять, что он в курсе дела. – Все дальновидные и прозорливые люди, к коим я отношу и вас, – продолжал владелец атомной монополии, – понимают, что это дело временное, и скупают подешевевшие бумаги.
– Биржевые спекуляции разрешены законом во всех странах, – улыбнулся Басин, – и у нас теперь – тоже.
– В любом случае, – продолжал настырный американец, – мы с вами вряд ли что потеряем. Но выиграть могли бы куда больше. Одно дело – воспользоваться кратковременным бумом, чтобы купить подешевле, а потом продать подороже. И совсем другое – контролировать этот бум. Вы, как акционер нашей компании, тоже понесете немалые убытки, если Европейский союз откажется закупить наши реакторы.
– Если можно, – заинтересованно пробормотал Борис Яковлевич, – то немного поподробнее о контроле над бумом.
– Все довольно просто, – начал пояснения мистер Стэнсон. – Вы, как биржевой игрок, прекрасно понимаете, что как только европейцы озвучат отказ от моих ядерных реакторов, акции нефтяных компаний резко скакнут вверх. Мы с вами, конечно, выиграем за счет тех акций, которые успели купить. Но ведь их немного.
– Крохи, – с сожалением согласился российский нувориш.
– А если Европа решила бы пойти по пути развития атомной энергетики? – вкрадчиво поинтересовался американец.
– Нефтяные акции продолжали бы падать еще стремительнее, – ответил Борис Яковлевич. – Их можно было бы скупать за бесценок, но что толку рассуждать? Если бы не этот идиотский «Энергетический саммит», мы с вами вообще озолотились бы, но… – Басин с сожалением развел руками.
– Это в ваших силах. – Американский атомщик перешел на таинственный полушепот: – Сделать так, чтобы его не было. Хотя бы в ближайшее время. Если его перенесут, то все равно на подготовку следующего потребуется не один день. А биржа работает ежедневно. Вот это и называется – контролируемый бум, – закончил мистер Стэнсон.
– Да, – согласно кивнул головой Борис Яковлевич, умозрительно проследив всю логическую цепочку биржевых махинаций. – Но как это сделать? Как отсрочить саммит?
– Вы, как и я, осведомлены о нестабильной ситуации в Санкт-Петербурге, – американец продолжал гнуть свою линию. – Вам следует убедить кое-кого, что проводить сейчас этот форум в Питере – чистой воды безумие. Если с кем-нибудь случится… Нет, даже не из VIP-персон, а из рядовых членов зарубежных делегаций или даже представителей средств массовой информации, то это нанесет непоправимый ущерб престижу вашей страны! Не говоря уже о нас с вами, – Стэнсон тонко намекнул на то, от чего не откажется ни один богатей.
– Да-а-а-а, – с сомнением в голосе протянул Борис Яковлевич, – это такое дело.
– Когда вокруг вас летают миллиарды долларов, стоит рискнуть и попытаться сделать так, – наставительно произнес пронырливый бизнесмен, – чтобы эти богатства, по сравнению с которыми Крез покажется нищим, осели в наших с вами карманах.
– Вы хотите сказать, что…
– Именно это я и хочу сказать, – произнес настойчивый владелец «Вестингауз Электрик Компани». – Действуйте в том же направлении, и победа будет на нашей стороне.
Раздумывал Борис Яковлевич не долго. Взвесив все «за» и «против», он согласно протянул руку янки:
– Я приложу все усилия, мистер Стэнсон. К тому же по этому вопросу у нас есть очень интересный, а главное, важный и надежный источник информации.
– Отлично, господин Басин. – Американский бизнесмен с достоинством пожал руку своего русского партнера. – Как говорится: «Предупрежден – значит, вооружен». До встречи. И удачи нам обоим.
На этих словах оба посетителя московской выставки «Millionaire Fair» разошлись в разные стороны, словно незнакомые люди.
По знаку хозяина к мистеру Стэнсону тут же упругой походкой подошел Вильям Голдберг, издалека следивший за беседой сильных мира сего.
– Предупредите, что мы через час вылетаем, – приказал он своему управляющему, – пусть готовят самолет. И захватите с собой вон ту девочку, – улыбнулся он, давая понять подчиненному, что результатами беседы он остался вполне доволен.
Глава 13
– Слушай, Анатольевич, – устало произнес участковый, видимо, этот вопрос он задавал уже неоднократно, – а тебе точно ничего не померещилось, а? Спьяну-то…
– Да не пил я, товарищ лейтенант, – оправдывался владелец звероводческой фермы, – с чего мне пить-то было?
– А хотя бы с горя, – усмехнулся участковый, – шутка ли – бобры пропали.
– Это я мужикам своим за поимку по бутылке на брата обещал, – пояснял Дмитрий Анатольевич, – а сам – ни капельки.
– Да не валяй ты дурака, – рассердился представитель правопорядка. – Не пил он! От тебя разит, как от последнего алкаша! Я за километр унюхал. – Участковый явно терял терпение. – Еще когда только к твоей ферме подъезжал, уже запах был!
– Так это я уже после выпил, – так же нетерпеливо ответил зверовод, – со страху! – Дмитрия Анатольевича аж передернуло. – Я, когда до конторы добежал, меня трясло всего, как в лихорадке. Руки ходуном ходили. Налить в стакан не мог. Такого натерпелся…
– Чего ты натерпелся? Жена, что ли, не дала? – Лейтенант потихоньку свирепел, видя, что конца-краю этой пустой беседе не видно.
– Ну зачем ты так, – обиделся Глазычев, – при чем тут жена? Свиристелкин мертвый, я побежал от страху, а тут еще яма. Я в сумерках плохо вижу. «Куриная слепота» эта болезнь глаз называется…
