Виктор Степанычев - Терминатор из глубинки
– И потом был звонок?
– Да, через пятнадцать минут позвонил тот же мужчина и вежливо осведомился, убедилась ли Надежда в серьезности его намерений и конструктивности предложений. Несмотря на очень сильное волнение, а если точнее – панику, Надежда Алексеевна начала вести с ним переговоры. Она сообщила, что такая дискета действительно существует, однако передана на хранение человеку, которого сейчас нет в Москве, и связаться с ним будет возможно не ранее понедельника, так как он находится в командировке. Шантажист любезно согласился с ее доводами, сказав, что время терпит, однако безапелляционно определил крайний срок получения дискеты: вечер понедельника, до двадцати двух часов. Еще он предупредил, чтобы Надежда не пыталась делать глупых шагов и не связывалась с правоохранительными органами. В противном случае, если не будут выполнены эти условия, собеседник пообещал прислать ей очень интересную посылку, о содержимом которой нетрудно догадаться.
– Он прав. Никакая милиция не примет заявление и не начнет искать ребенка при данном раскладе. Любящий отец взял дочь на выходные. Никакого криминала, все выглядит естественно и очень мило.
– Кроме того, Надежда прекрасно понимает, что в этом деле замешаны слишком серьезные фигуранты, которые владеют ситуацией, и, уж если имеют свои каналы в Генпрокуратуре, без всякого сомнения вхожи и в наши доблестные органы правопорядка. Она просчитала все это и попыталась найти тебя, но, ввиду твоего отсутствия, вышла на меня и попросила о помощи.
– Этот разговор не могли вычислить?
– Нет, Надежда поступила разумно. Она звонила от соседки. Как оказалось, это был предусмотрительный шаг. Мы поставили ее телефон и квартиру на прослушивание, но перед этим проверили линию и обнаружили, что она уже на контроле. Стоят две закладки: один неприметный жучок в телефонном аппарате, второй – в уличной распределительной коробке. Не исключено, что сама квартира также прослушивается и за домом ведется наружное наблюдение. На улице ничего подозрительного не обнаружено, но вокруг немало зданий, где без проблем можно организовать «гнездо».
– Работает серьезная контора? И вполне может случиться, официальная?
– Насчет конторы и ее принадлежности данных нет, а вот в том, что этим занимаются серьезные люди, сомнений не возникает. В распредкоробку, чтобы не привлекать внимания, не полезли, а жучок в телефоне изучили очень внимательно. Опознали одну из недавних японских разработок, такая в свободной продаже еще не появлялась. Радиус устойчивой передачи сигнала порядка километра, автономный микроисточник питания обеспечивает бесперебойную работу в течение месяца. Высокотехнологичная штучка.
– Следовательно?!
– Предположений никаких. Сейчас развелось множество частных агентств и всяческих охранных фирм и фондов ветеранов, не считая собственных служб безопасности организаций, состоящих из бывших работников спецслужб – для них подобные игры и оборудование вполне реальны. Надо идти от самого худшего: против нас работают профессионалы.
– Как связывались с Надеждой? Могу я сделать это? – спросил Вадим.
– Короткий разговор устроить можно и даже нужно, чтобы как-то успокоить ее, а вот непосредственное общение, считаю, нецелесообразно. Контакт с Надеждой Алексеевной налаживал Андрей. Организовали простенькое прикрытие: он попал в дом под видом врача «Скорой помощи».
– Подъехал на санитарной «Газели». Это она около подъезда стоит? – вспомнил Вадим.
– Роль фельдшера исполнял специалист по электронному оборудованию. Пока тот налаживал коммутацию прослушивания в квартире, Андрей побеседовал с Надеждой у соседей. Хозяйка уехала на дачу и оставила ключи. Надежда Алексеевна внешне вела себя в общем-то спокойно, но чувствовалось, что спокойствие дается ей очень тяжело. Андрей записал разговор на диктофон. На основе этой информации мы начали работать. Пока находимся в режиме молчания, но в случае острой необходимости можем дать сигнал и вызвать Надежду на связь так же, как и она нас, по «маячку», – Дед кивнул на плоскую коробочку, лежащую на столе. – Загоревшийся красный индикатор – вызов ей на телефонные переговоры в квартире соседки.
Вадим посмотрел на коробочку, потом просительно на Олега Петровича. Тот утвердительно кивнул головой.
– Сейчас свяжешься. Обязательно передай Надежде, что в случае, если будет звонок от похитителей, а я думаю, он должен быть обязательно – сегодня, завтра или даже в понедельник, – она обязательно должна потребовать у них телефонный разговор с дочкой. Это вполне естественное желание матери и вряд ли вызовет подозрение. Пускай настаивает, ругается, плачет, грозит, что не отдаст дискету, но этот разговор должен непременно состояться.
Вадим взял в руки «маячок» и нажал на кнопку. Загоревшаяся красная лампочка индикатора подтвердила, что сигнал передан. Через пару минут зазвонил телефон. Вадим снял трубку.
– Надя, это я, Вадим. Как ты себя чувствуешь?
Секунда тревожного молчания сменилась горькими безудержными всхлипываниями на том конце провода. Похоже, мужественное поведение женщины, ее внешнее спокойствие, скрывающие тревогу за жизнь дочери, материнское отчаяние, дали трещину, прорвали эмоциональную оболочку, едва она услышала его голос.
– Надя, успокойся. Все будет хорошо. Мы найдем девочку, – попытался успокоить женщину Вадим.
– Почему ты не позвонил, не нашел меня? – сквозь слезы жалобно спросила Надежда. – Мне очень плохо!
– Извини, я... боялся нашей встречи. Наверное, был просто идиотом. Прости меня!
– Вадим, милый, помнишь, на том проклятом острове я тебе сказала, что есть человек, ради которого я обязана выжить? Это моя дочь. Сейчас я готова отдать свою жизнь, лишь бы с ней ничего не случилось. И помнишь мои слова о том, что ты еще не спас мою душу? Сохрани жизнь моей дочери, как сохранил мою, и этим ты спасешь мою душу. Ты единственный, кому я могу верить...
– Надя, прошу тебя, успокойся, – стараясь придать голосу твердость, сказал Вадим. – Я обещаю, что с девочкой ничего не случится. Прекрасно понимаю, как тебе тяжело, но прошу об одном: не пытайся ничего предпринять и веди себя как можно спокойнее и естественнее. Да, ты крайне встревожена, ты в отчаянии, но твердо стой на своем: дискета будет им передана в понедельник вечером. Еще одна просьба: потребуй встречи или беседы по телефону с девочкой. Это нормальное желание матери, которая хочет убедиться, что с ее ребенком ничего не случилось. Настаивай на своем и, по возможности, затягивай телефонный разговор. И последнее: вероятно, мы не будем выходить с тобой на связь, чтобы похитители случайно не обнаружили, что против них начали действовать. Не волнуйся, мы работаем. Хотя... Подожди секунду, сейчас я кое-что уточню.
Вадим отнял от уха трубку, прикрыл ее рукой и перекинулся несколькими фразами с Олегом Петровичем. Тот ненадолго задумался и, согласившись, кивнул головой.
– Надя, в течение максимум полутора часов к тебе в дверь позвонит соседка, которой срочно понадобится... Что сейчас может быть остро необходимо? Соль... сахар?.. А, вот, нашел, уксус для засолки овощей или маринования – разберетесь сами. Ты должна разговаривать с женщиной вполне естественно, как с хорошей знакомой. Разговор закончишь быстро, сошлешься на болезнь, что вполне естественно в твоем положении. Передашь ей ключи от квартиры соседей. На всякий случай, для подстраховки и координации, посадим туда наших людей. Твоя квартира нами прослушивается, поэтому ничего не бойся, если будет что-то неординарное, тебе помогут. И еще помни, я рядом. Как там у Бернса: «Ты свистни – тебя не заставлю я ждать», – бодро сказал Вадим, пытаясь поддержать женщину.
– Спасибо, Вадим, – негромко произнесла Надежда. – Я верю и надеюсь на тебя. Прошу, спаси мою дочь, спаси мою душу!
Вадим положил трубку на телефонный аппарат и в сердцах запустил длинную тираду с долгим и подробным перечислением анатомических и моральных особенностей шантажистов, а также их родственников. Выплеснув избыток злости, он повернулся к коллегам и встретил спокойные, уверенные взгляды Олега Петровича, Самсона, Доктора и аналитика Коли Серова. Короткое молчание прервал Дед.
– Так, соколы-орелики, будем считать, что информационно-эмоциональная часть спектакля завершена и пришла пора переходить к реалиям нашего скорбного бытия. А они на сей момент зело унылы и совершенно бесперспективны, – резюмировал Олег Петрович и, хитро прищурившись, оглядел своих подчиненных.
– Это почему же бесперспективны? С каких таких ежиков? – удивленно пробасил Самсон.
– По разным причинам. Во-первых, задачка, которую нужно решить, имеет огромное количество вариантов, усложняющихся множеством неизвестных и строго ограниченным временем. Можно без особого труда, навскидку, назвать около сотни человек, кровно заинтересованных в получении дискеты, а если точнее, в том, чтобы ее не существовало. И каждый из них мог организовать похищение девочки для последующего шантажа. Проверить каждого за двое с небольшим суток, что остались до контрольного срока, нереально. Вторая причина, может быть, самая главная: санкцию на проведение этой операции нашему отделу никто не даст. Почему? Объясняю для особо бестолковых по пунктам. Пункт первый: назначение нашего отдела не соответствует профилю этой акции и сомневаюсь, что кто-то из непосредственных руководителей службы возьмет на себя ответственность за выполнение нами несвойственных задач. Во-вторых, на согласование с вышестоящими товарищами, – Дед многозначительно ткнул пальцем на потолок, – уйдет столько времени, что на конкретное исполнение останется не более чем шиш да маленько, а значит, этим заниматься бессмысленно. А в-третьих, нельзя отрицать, что при подобном согласовании возможна утечка информации, которая выхолостит операцию, если не приведет к печальному исходу еще до того, как мы начнем что-либо делать.
