Виктор Доренко - Золото Рейха
— Издевается над нами, — проговорил другой. — А ну, складывай, сука! Да чтоб аккуратненько, как в банке.
И тут Виталик увидел, как из-за перегородки, пригнувшись, совершенно бесшумно вышел Феликс. В одной руке он держал плащ-палатку, другой сжимал какой-то предмет.
— Все? — прорычал опричник с автоматом. — Да мы тебя сейчас за ноги подвесим и все баксы вытрясем, как из Буратинки.
— Поле чудес в Стране дураков, — хохотнул его приятель.
Феликс подмигнул другу из-за спины омоновцев и кивнул. Хотя при этом не было произнесено ни единого слова, Виталик понял, что от него требуется.
— Вон! — резко выкрикнул он и вытянул руку, указывая на Феликса.
Омоновец с автоматом в руках резко обернулся. Феликс в прыжке ударил ногой по стволу и тут же бросил в лицо противнику пригоршню мелко просеянного строительного песка, смешанного с известью. Затем, уже приземляясь, он перехватил ствол автомата рукой и рванул его на себя. Остатки песка полетели в глаза второму омоновцу. Тот не успел даже выматериться, как кулак Феликса резко вошел ему в солнечное сплетение. Второму омоновцу как огнем обожгло глаза, и он только и мог, что бессмысленно размахивать руками. А его приятель ползал по полу, корчась от боли. Его автоматом тут же завладел Виталик.
— Стоять! — грозно приказал он, щелкая предохранителем.
Омоновец замер, вытянув вперед руки.
— Повернись спиной, руки за голову! — командовал Колчанов.
Затем, подойдя поближе, он выдернул из-за пояса у противников пару наручников и негромко сказал:
— Сесть!
— Ребята…
— Сесть, я сказал! Тот опустился на пол.
— Спиной к колонне, вытяни руки!
— Сейчас.
— Пошевеливайся, мне некогда.
Наручники мгновенно защелкнулись на запястьях. Теперь омоновец никуда не мог деться, он сидел, прикованный к колонне. Второго блюстителя порядка Феликс оттащил за шиворот и тоже приковал наручниками к архитектурному украшению торгового зала.
— Так, суки, — процедил он сквозь зубы, — надо бы с вас и погоны посрывать, потому что вы самые обыкновенные бандиты. Ясно?
— Да ты знаешь, что тебе будет? — истерическим фальцетом взвизгнул один из пленников.
— Ничего, — спокойно ответил Феликс.
— Да я тебя из-под земли достану! — Омоновец попытался открыть глаза, но тут же вновь зажмурился от страшной режущей боли.
— Никого ты, парень, не достанешь, потому что ты никто. Понял? Тебе не для того дали автомат, чтобы людей грабить!
Виталик тем временем собирал купюры и складывал их в ровную пачку.
— Может, зря? — зашептал он на ухо Феликсу. — Потом и впрямь найдут — посчитаются!
— Воды, глаза выест! — заныл второй «бандит особого назначения». — Не могу больше.
— Бог даст, ослепнешь, — спокойно отвечал Феликс. — Тогда тебя из ОМОНа попрут. Будешь сидеть в переходе, милостыню просить. Только я тебе не подам.
— Воды!!!
Колчанов подошел к одному из сидевших на полу и с силой наступил ногой ему на руку. Еще немного — и он раздавил бы кости, но остановился и, нагнувшись к самому уху пленника, прошептал:
— Ты будешь сидеть тихо и рыпаться не станешь. А если я потом узнаю, что ты взялся за старое, лучше сразу закажи гроб с оркестром. Про синяки будут спрашивать или про песок в глазах — скажешь, что на стройке с лестницы свалились — оба, потому что я в отличие от тебя из-под земли доставать умею.
— А я — и под землю отправлять, — не удержался Виталик.
Феликс отсоединил рожок от автомата и один за другим выщелкнул из него патроны за окно, на дно бетонного желоба траншеи. Затем то же самое проделал и со вторым рожком. Следом он выбросил автоматы в кучу песка, аккуратно, чтобы не поломать.
— Глаза, глаза, — продолжал причитать ослепленный, — глаза выест!
— Вот только не знаю, где ключ от наручников, — пожал плечами Феликс, присаживаясь перед ним.
— В футляре, на цепочке!
— Какой ты быстрый!
— Может, не стоит их отпускать? — Феликс повернулся к Виталику. — Пусть на хрен ослепнут.
— Ничего, с них и такого достаточно.
— Значит, так, ребята, — наконец произнес Феликс. — Я решил вас пощадить. Бежали вы по стройке, стукнулись головами и свалились в пролет. История несложная, запомните или повторить?
Он расстегнул нагрудный карман гимнастерки омоновца, вытащил оттуда пачку долларов. И бросил ее Виталику. По тому, как были разложены купюры, было нетрудно догадаться: пачка принадлежала одному из его подчиненных — валютчиков.
— Чужого не бери, — наставительно сказал Колчанов, застегивая клапан кармана. — Поссать, что ли, тебе на голову напоследок? — И по вздрогнувшему лицу омоновца Феликс понял, что тот верит в исполнение угрозы. — Да нет, лень из-за тебя штаны расстегивать. Вода в бочке, — бросил Феликс, — пойдете вдоль стены, на нее и наткнетесь. — Он вытащил блестящий ключик и расстегнул наручники. — Автоматы внизу, на куче песка, патроны соберете в желобе теплотрассы. Но если кто-нибудь из вас попробует еще раз сюда сунуться — не завидую! Это наш город, козлы.
— Во-во! — согласился Виталик.
Он чуть ли не бегом спускался по лестнице, торопливо рассовывая доллары по карманам. А вот Феликс шел не спеша.
— Напрасно ты их отпустил, — пробормотал Езерский. — Промоют глаза, оклемаются — поубивают на хрен!
— Не бойся, теперь они не опасны.
Феликс и Виталик вместе вышли со стройки и добрались до стоянки. Дождь уже почти кончился, лишь только редкие капли лениво стучали по листьям деревьев. «Лендровер» стоял там, где его оставил Феликс. Никого вокруг не было видно. Операция, проводимая ОМОНом на рынке, близилась к завершению. В подогнанные милицейские «уазики» на краю площади запихивали бомжей, нелегальных торговцев.
— Поехали, — сказал Феликс. — Тебе пару дней отсидеться надо, а потом воронежский ОМОН уедет. Долго им делать здесь нечего.
— Да, со своими я договорюсь.
Виталик тоскливо посмотрел на рыночную площадь, увидел, как его ребят заталкивают в милицейскую машину.
— Придется вытаскивать, — пробормотал он. И тут в толпе показался тот утренний лейтенант-вымогатель.
— А вот эту сволочь я на место поставлю!
— Не хорохорься, — посоветовал Феликс, садясь за руль.
— Ты уверен, что тебя не запомнили?
— Меня никто из них в лицо толком и не видел, — отвечал Колчанов, — к тому же завтра я уезжаю. Кого-то искать — это работать надо, силы тратить, а они привыкли только грабить.
— Может, ты и прав.
За всеми приключениями Виталик совсем забыл о просьбе сестры, хотя собирался вернуться к этому разговору. Феликс подвез его до самого дома, но никто из них не догадался посмотреть наверх. Марина стояла у окна, расплющив нос о стекло, и махала рукой брату. Но тот так ее и не заметил.
«Лендровер» отъехал, Езерский поднялся в свою квартиру. Марина ждала его на лестничной площадке, ей не терпелось услышать ответ.
— Ну что, поговорил?
— О чем?
— Ты забыл?
— А… Об этом мы говорили. Не станет он для тебя ничего делать.
— Не врешь?
— Не вру, — зло бросил Виталик, проходя в ванную.
Он снял с ноги кроссовку, перепачканную известью, и долго мыл ее под краном, пока Марина собирала мокрой тряпкой грязь в прихожей.
— Наследил, не договорился… — укоризненно бормотала она.
Наконец Езерский привел себя в божеский вид, усадил сестру на кухне и поведал ей обо всем.
— Запомни, Марина, — наставительно сказал он, — я существую только для самых близких — для тех, кого ты знаешь. По телефону отвечай так: уехал, не видела, не знаю. Дверь открывай только своим, сначала посмотри в «глазок».
— Ты будешь еще встречаться с Феликсом? — спросила сестра.
— Наверное. Должен же я его отблагодарить.
Глава шестая
Весь остаток дня Феликс провел в строительных заботах. Он уже закончил решетку для винограда и только теперь, сойдя вниз, понял, как долго придется ждать, прежде чем весь дом будет обвит зеленью. Чем больше он работал, тем более отдаленным казалось ему то время, когда он сможет по-настоящему зажить в своем доме. Это казалось чем-то столь же прекрасным, сколь и недостижимым, вроде рая на всей земле.
Почти все было готово к отъезду. Феликс собирался выехать завтра вечером, чтобы к следующему утру уже быть на границе. Ему нравилось наблюдать, как за одну ночь поистине фантастическое всеобщее свинство сменяется не менее фантастическим комфортом и порядком. Последние лучи закатного солнца золотили вершины старых кладбищенских деревьев. Колчанов принялся обливать себя колодезной водой, вздрагивая от ледяных струй.
Уже стало темно, когда Феликс решил поужинать. Готовить он не любил. Поэтому в его набитом под завязку холодильнике можно было отыскать какие угодно полуфабрикаты. Колчанов устроился в саду за старым потрескавшимся столом, над которым подвел электричество. Лампочка в жестяном абажуре свисала со старой яблони и слегка раскачивалась на ветру, отбрасывая пляшущие тени. На ужин Бог послал Колчанову пару бутылок пива, копченое мясо и болгарские овощные консервы «Лечо», памятные по праздничным продуктовым заказам застойных времен. В эту минуту Феликсу показалось, что покой наконец-то наступил. Страх, грязь — все позади, только тишина, теплый влажный ветер и дом. Его Дом с большой буквы…
