Александр Тамоников - Непревзойденные
– Спокойная. Я только что сменил часовых на постах. Вокруг мертвая тишина и темнота.
– Мертвая? Это ты верно заметил.
Майор Говард присел рядом с Фостером.
Полковник протянул ему флягу, но командир отряда «Ягуар» отказался от выпивки:
– Благодарю, сэр, не хочу.
Фостер допил содержимое фляжки и отбросил ее в угол, к ранцу со снаряжением.
– О чем ты хотел поговорить, Кейт?
– Меня беспокоит предстоящая операция.
– Что в ней тревожного? По сути – обычная карательная акция. Валим к чертовой матери расчет ракетной установки, затем тех, кто проведет пуск, и уходим сюда же, потом в Кувейт. Там получаем подтверждение перевода денег на счета. Каждый решает, остаться ли ему на службе или уйти в отставку. По-моему, все просто!
– Говорите, мы положим этих мятежников?
– Оп-по-зи-ционеров, – по слогам поправил командира отряда Фостер. – Это, Кейт, не одно и то же.
– Ладно! – кивнул Говард. – Но вы уверены, что эти дикари из группы оппозиционеров не получат приказ ликвидировать нас?
Фостер рассмеялся.
– Что с тобой, Кейт? Банда каких-то немытых аборигенов решится напасть на нас? Да наши парни в момент перебьют всех этих Саидов, Мехмедов, Абдул. Ты что, Кейт? Я не узнаю тебя.
– Вы не учитываете, сэр…
– Погоди, – прервал командира отряда полковник. – Давай в неформальной обстановке общаться на «ты» и по имени. Разница в возрасте у нас небольшая, и официальность вот тут уже сидит. – Он провел ребром ладони себе по горлу. – Ты согласен?
– Да.
– Так что я, по-твоему, не учитываю?
– То, Шон, что после пуска ракет весь расчет иранцев будет находиться в будках машин, то есть в каких-никаких, но укрытиях, мы же – на открытом пространстве. Вот тут аборигены и получат существенное превосходство. Мы не сможем стрелять, не видя целей, а иранцы – запросто. Выбить из автоматов шестнадцать человек не составит никакого труда. Секундное дело.
– Зачем это им, Кейт?
– А зачем нам убивать иранцев? Чтобы не всплыла правда о том, что пуск ракет явился провокацией, да?
– Вот именно, провокацией. Поэтому свидетелей не должно остаться. Среди иранцев, Кейт. Мы-то уйдем. А вот им дальше Ирака или Афганистана идти некуда. Если только в бывшие республики СССР, куда их вряд ли пустят. Наши парни будут молчать, иранцы – вопрос. Поэтому и решено завалить всех этих вонючек.
– Предстоящая операция все равно не дает мне покоя. Я предчувствую, что гладко она не пройдет, какую-то гадость мы получим непременно.
Фостер прикурил сигарету.
– Вспомни две тысячи восьмой год. Селение Хекбад. Карательную акцию против сторонников Хусейна. Так это звучало в приказе. На самом же деле нам предстояло уничтожить мирную деревню. Тогда риск нашей ликвидации был гораздо выше. Допустим, что информация об истинной цели той операции оказалась бы достоянием общественности. Кстати, стать таковой она могла лишь в случае, если кто-то из наших открыл бы рот. Тогда весь отряд уничтожили бы, не раздумывая. Впрочем, командование могло пойти на ликвидацию и в качестве страховки. Но ведь все обошлось. Мы положили сотню мужиков, баб, детей, стариков, всех, кто находился в деревне, подорвали их дома и спокойно отошли. А западные журналисты расписали эту бойню как блестяще проведенную операцию по уничтожению отборных, непримиримых, фанатически преданных Хусейну террористов. Что тогда помешало тому же Коулману принять решение по уничтожению отряда? То, что мы очень нужны ему? Глупость. Генерал набрал бы других профессионалов. Так что твои опасения напрасны, Кейт.
Говард проговорил:
– Будем надеяться, что и на этот раз все обойдется, но в любом случае надо держать ухо востро и лишить дикарей возможности нанести опережающий удар.
– Конечно, Кейт. Не будем же мы стоять у комплекса! Мой тебе совет, выпей.
Сейчас это можно, оно тебе поможет. Потом проспись хорошенько.
– Я понял, сэр! Простите, у вас что-то выпало из куртки.
– Где?
– Под топчаном у левой стойки.
Фостер нагнулся и поднял фотографию Анжелики. Он до сих пор хранил ее.
– Спасибо, Кейт, ступай!
– Слушаюсь, сэр!
– Выпей и отдохни.
– Да, командир.
Командир отряда вышел.
Фостер смотрел на фотографию, и перед ним вновь замелькали кадры того, что произошло в Эдморе перед полковником. По ушам ударил возбужденный до крайности крик Анжелики, скакавшей на Хендерсоне: «Еще, Джимми, еще. Давай вместе, ну, у меня подходит!.. О, какой кайф».
Фостер достал зажигалку, поджег фотографию, бросил ее на пол.
Затем он растер пепел окурком и проговорил:
– Проститутка!
Полковник тут же прикурил очередную сигарету. Он вспомнил, как оказался в лесу, резал лопатой дерн, выкопал яму под непрекращающимся дождем.
Голос Коулмана прозвучал тогда пулеметной очередью: «Да, Фостер, вот чего я не ожидал от тебя, так это убийства жены».
Но откуда он узнал, что в мешке именно Анжелика? Фостер напряг память. Генерал как-то объяснил это. Надо вспомнить. Так, он сказал, что на какое-то мгновенье один из мешков приоткрылся и Коулман заметил лицо Анжелики. Это из машины, которая проезжала мимо? Нет, из автомобиля, стоявшего в проулке. Но оттуда даже через оптику ничего нельзя было рассмотреть.
Что получается? Коулман подстроил свидание Хендерсона и Анжелики, да? Пусть так. Вины Лики это не уменьшает. Если бы она сама не захотела, то никто не затащил бы ее в постель. Коулман просто воспользовался ситуацией, чтобы заставить его, Фостера, принять участие в операции «Персидская ночь».
Анжелика сама спровоцировала его на выстрел. Кричала: «Чего ради ты приперся? Кто звал тебя сюда?» Импотентом называла. Выдавала еще что-то оскорбительное. Ей бы молчать. Повлияло бы это на полковника? Надо признаться, нет. Он любил Лику, а она!.. Шлюха, тварь, сука. Получила то, что заслужила. И Фостер тоже.
Теперь он на таком крючке у Коулмана, что не соскочить. Если не отработать самого генерала.
Сцена случки Анжелики и Хендерсона и их убийство наверняка засняты скрытой камерой. Возможно, генерал слышал и то, что происходило позже. Но компромат этот он никому не передаст. Будет хранить. А вот где? Это можно узнать у самого Коулмана, перед тем как всадить ему пулю в лоб, подобрав подходящий момент. Но все это после операции. Если останется желание отомстить генералу.
Фостер затоптал окурок, не раскладывая спального мешка, лег на доски топчана, но тут же услышал какой-то шум наверху.
– Что еще за черт? – проговорил он.
В комнату вошел Говард.
– Сэр! У нас чрезвычайное происшествие.
– Отряд окружила банда иракцев?
– Нет. Часовой, рядовой Морган задержал женщину.
– Женщину? Здесь и сейчас?
– Да, сэр!
– Почему он не спрятался и не пропустил ее?
– Как объяснил Морган, она совершенно неожиданно вышла к его посту.
– Баба увидела Моргана?
– Да, сэр.
– Дальше?
– Рядовому пришлось задержать ее.
Фостер поднялся, достал из кобуры пистолет.
– А если эта баба работает на иракских сепаратистов? Вдруг нас сейчас окружает отряд дикарей?
– Я выслал людей проверить округу. Пока все тихо.
– Пока! Где баба?
– В первой комнате.
– Идем! Я поговорю с ней. А ты подними весь отряд, пусть займет круговую оборону. Разведку отзови. Если баба послана дикарями, то мы совсем скоро узнаем об этом.
– Вы сами будете допрашивать женщину?
– Нет! Затребую переводчика из штаба командования.
– Она не говорит по-английски.
– Я говорю по-иракски, как и по-персидски, хоть на фарси, хоть на дари. Идем.
Фостер прошел в первую от входа комнату. Говард же поднял по тревоге весь личный состав, который за считаные секунды занял круговую оборону в развалинах.
Полковник, войдя в комнату, увидел женщину в длинном черном платье, из-под которого были видны штаны и кожаные сандалии, в таком же черном платке и покрывале, прикрывающем лицо. Она испуганно забилась в угол, увидев полковника с пистолетом в руке.
Фостер указал ей на лавку и велел:
– Сядь!
Женщина подчинилась.
– Открой лицо!
– Но…
Полковник повысил голос:
– Я же сказал, открой лицо! Или мне раздеть тебя догола?
Женщина повиновалась.
– А ты ничего, хороша. Можно сказать, красавица Востока.
– Вы знаете наш язык?
– Я много чего знаю. Мне не известно лишь одно. Какого черта ты здесь делаешь ночью?
– Это долгая история.
– Имя?
– Заха.
– Заха, – повторил Фостер. – Кто послал тебя сюда? Кто-то из полевых командиров?
– Нет, вы заблуждаетесь. Меня никто не посылал. Я шла своей дорогой, пока меня не задержал военный и не привел сюда.
– Откуда и куда ты шла, Заха? Предупреждаю, мне надо говорить только правду.
– Да, конечно, господин. Муж бросил меня, забрал детей и уехал к своим родственникам в Эль-Маджер. Это поселок на границе с Кувейтом и Саудовской Аравией. Оставаться одна в доме в Багдаде я не могла. Меня забрал бы к себе другой мужчина, и я решила перебраться к родителям в Шатру. Это недалеко отсюда. До Амара доехала на автобусе, дальше шла пешком. Эрдуз выбрала потому, что здесь можно пройти, не встречая людей. Оказывается, я ошиблась.
