Юлия Латынина - Не время для славы
Они обнялись, и Кирилл сказал, что он хотел бы съездить в Бештой.
За полтора года город прирос особняками и магазинами. На пустыре за центральным рынком рабочие перекрывали стеклянную крышу супермаркета, но на самом рынке по-прежнему царили толчея и гам. У входа висели черные футболки с портретами Джамалудина. Кирилл вдруг сообразил, что неплохо бы обзавестись местными сим-картами, и Абрек, оскалясь, объяснил, что с сим-картами очень сложно, потому что ввиду террористической угрозы сим-карты по распоряжению ФСБ выдают только в сертифицированных центрах после недельной проверки личности заявителя.
Что же касается Шахида, то он открыл окно машины и что-то крикнул, и через минуту к «мерсу» сбежалось человек пять, которые на выбор предложили Кириллу штук двадцать симок, уже зарегистрированных и оформленных. Кирилл выбрал одну, которая, судя по документам, принадлежала стодевятилетней жительнице высокогорного села Хуш, Патимат Ахмедовне Исмаиловой.
Рынок был как горное ущелье, в которое хлынула вода. Люди то и дело здоровались с Шахидом и Абреком, с любопытством оглядывались на хорошо одетого федерала; Кирилл поколебался и, миновав овощные ряды и диковинную автолавку, на которой красовалось объявление: «любые документы на машину в три дня» прошел в дальний сектор, туда, где когда-то в обширное тело крытого павильона был вделан маленький магазинчик мужской одежды.
Магазинчик оказался на месте; в нем все так же висели вполне достойные пиджаки и пуловеры известных марок, а в женской секции стоял манекен в черной кофте, расшитой стеклярусом, и синем платке.
За прилавком скучала полная чеченка лет пятидесяти. Улыбающееся ее лицо оборотилось было к покупателю, но окаменело, когда она увидела входящих вслед за Кириллом близнецов.
Шахид прислонился к притолоке, звякнув наручниками о косяк, а Кирилл побродил по магазинчику, и, чтобы скрыть смущение, снял с вешалки большой бело-голубой свитер. При виде денег, которые русский достал из кармана, глаза продавщицы чуть оттаяли.
– А здесь хозяйка была, Диана, – внезапно спросил Кирилл. – Она тут?
Лицо продавщицы схлопнулось, словно створки устрицы.
– И мальчик, Алихан. В коляске. Операцию сделали?
Продавщица, отсчитывая сдачу, ошиблась не в свою пользу и сунула свитер в плотный черный пакет.
– Диана сейчас в селе, – внезапно сказал Шахид, когда они садились в машину. – В Старом Тленкое.
Прямо напротив места, где они припарковались, в стеклянной витрине красовались белоснежные платья невест. В Бештое вообще было много магазинов для новобрачных.
– А давай-ка съездим в Тленкой, – сказал Кирилл.
* * *Вереница машин на въезде в Тленкой была как пробка в час пик. Бронированный «мерс», пыля, обошел их по обочине, и уперся в причину затора. Посереди дороги стоял «москвич» с подвязанным веревочкой багажником, и водитель «москвича» скандалил с федеральным патрулем, обосновавшимся возле пересекавшего ущелье моста.
Патруль хотел обыскать «москвич», а водитель возражал. В патруле было пять солдат внутренних войск и БТР. Водитель был чеченец лет двадцати, худой, высокий и злой, а его пассажир был года на два старше. Если бы чеченцев было только двое, солдаты наверняка обыскали «москвич», но так уж получилось, что вслед за «москвичом» подъехала одна машина, и вторая, и теперь федералы были окружены плотным кольцом недовольных людей.
– В чем дело? – спросил Шахид, вылезая из «мерса», и все люди, как по команде, замолчали и уставились на однорукого горца из личной охраны Кемировых, а при виде Кирилла загомонили еще сильней.
– Да вот… досматривают… праздник, а они туда же! В свое село, как за границу, то открой, это покажи…
Кирилл, вышедший из машины, с сомнением косился себе под ноги. Он видел в жизни многое, но он впервые видел дорожное покрытие из голландского сыра. Во всяком случае, если это был и асфальт, то дыры в нем были как в сыре.
Шахид, стоявший ровно посередине между федералами и чеченцами, пристально рассматривал парня.
– Слушай, – сказал внезапно сказал Шахид, – а в прошлом году во Владике, это не ты Адама отправил в нокаут?
– Я, – сказал чеченец.
– Так у тебя тетка замужем за Рустамом!
Чеченец расплылся в улыбке.
– А к кому едешь?
Чеченец назвал фамилию.
– О! И мы туда же! – обрадовался Шахид и, повернувшись к сержанту, сообщил: – Слышь, пропусти его. У него тетка замужем за Рустамом.
Патрульный был видимо рад любому приказу. БТР послушно отполз с дороги, и пробка стала рассасываться. «Москвич» пополз по мосту из голландского сыра и запетлял по горному селу.
Каменные мостовые переходили в земляные крыши, крыши – в стены, а стены – в крошечные террасы, где за за сеткой-рабицей томилась провисшая под тяжестью урожая хурма. Клочок случайного облака плавал вокруг каменных пальцев скал, и гора по ту сторону ущелья тоже была вся разлинована узкими, в полтора-два метра террасами, с которых за века был выбран каждый камешек. Труд поколений превратил гору в лестницу, по которой деревья поднимались к небу.
Минут через пятнадцать они остановились у каменной стены с резным медальоном над входом. Медальон был украшен арабскими буквами и арабскими цифрами. «Москвич» посигналил, и молодой чеченец, тетка которого была замужем за Рустамом, выбрался из машины. Вышли и Кирилл с Шахидом.
Чеченец стоял, по-кошачьи пригнувшись и держа руки в карманах, и глядел на незваных гостей черными взъерошенными глазами. Попахивало мочой и мусором, под ногами прямо по мостовой шумела вода, вороша обрывки пластикового сора, и Кирилл внезапно понял, что во время дождей эта, нижняя, часть села должна превращаться в гигантский водопад, а дорога – в каменное ложе ручья, в который рушится сверху набирающий силы поток, родившийся из разбившейся о гребень горы тучи. Иные булыжники были выворочены, как ломом, и брошенный дом внизу уже рассыпался грудой серых камней, в которых копошились пестрые куры.
Солнце еще только ползло к зениту, от забора ползла длинная тень, и прямо напротив рассыпавшегося дома, у хлебной лавочки играли в нарды мужчины. При виде подъехавших машин они бросили игру.
Молодой чеченец стоял, не шевелясь, и Кирилл внезапно сообразил, что визит русского коммерсанта в село на Уразу-Байрам будет обсуждаться всеми жителями ближайшие два года. Это будет куда более интересный предмет разговоров, чем если в село заедет БТР и снесет пол-улицы с обитателями. В конце концов, БТРы в селе бывали, а вот русские коммерсанты – вряд ли. Может быть, иногда их привозили сюда в багажнике, но это было совсем не то.
Кирилл подумал и протянул ему визитную карточку. На карточке было написано:
Cyril V. VodrovBergstrome East EuropeManaging director– Ты что, английский шпион? – спросил чеченец.
В эту минуту дверь в каменной стене отворилась, и в ней показалась девушка в черном платье и черном платке. Она замерла, увидев тяжелый «мерс» и автоматчиков.
– Диана, – сказал Кирилл, – я Водров. Кирилл Водров. Помните, Ташов когда-то… меня возил. Я… как ваш брат? Ему сделали операцию?
Черная женская фигурка стояла перед ним, освещенная полуденным солнцем, и она была в точности такая, как помнил ее Кирилл: белая, словно светящаяся изнутри кожа, и черные провалы огромных глаз. На фотографии никто бы не мог назвать это лицо особенно красивым. Оно было круглым и очень белым, с крупными правильными чертами и чуть пухловатым подбородком, типичным для чеченки, и посередине лба уже легла крошечная морщинка, удивительно ранняя для двадцатилетней девушки. Даже и нельзя его было назвать живым, Диана почти не улыбалась и не поднимала глаз на мужчин. И все же оно притягивало, как магнит. Кирилл видел такое на Камчатке: кипящий гейзер, покрытый ровной пленкой льда.
Диана стояла и смотрела очень ровно, на худощавого сорокалетнего федерала в пиджаке и галстуке, и на стоящих за ним личных друзей Джамалудина, с пистолетами на витых телефонных шнурах и блестящими кольцами наручников, подвешенных к поясу. По ее лицу ничего нельзя было прочесть, как по строгой папке с казенным номером нельзя угадать содержания.
– Здравствуйте, Кирилл Владимирович, – сказала девушка ровным, чуть тихим голосом, – мой брат ходит, слава Аллаху. Заходите.
* * *Дом, в котором жила Диана, был хорош и слишком велик для такой небольшой семьи: двухэтажный каменный сундук с широким крыльцом и надписью «1998» под массивной стрехой. Чувствовалось, что он был построен в то время, когда этот род был куда больше, и когда на крыше этого дома пели азан, призывая бойцов к молитве, а в подвале сидели пленники, на деньги с которых кормили бойцов.
Второй дом на участке оброс сарайками, туалетом и курятником, и было видно, что в нем уже никто не жил. Во дворе играли пять или шесть ребятишек, и когда они увидели Кирилла, они сразу сбились в кучу и замолчали.
