Андрей Кивинов - Выбор оружия
Макс хлобыстнул еще водки и принял решение. Порывшись в кладовой, он отыскал саперную лопатку. Инструмент был остро заточен, металлическая часть не имела ни грамма ржавчины. Перегнав «мерседес» с обочины шоссе во двор, поближе к крыльцу, Максим перекрестился и взвалил на себя Брошку. Показалось, что труп стал весить на полцентнера больше живого тела. Нести оказалось не так легко, как показывают в фильмах, Максим едва не навернулся со ступенек. Захлопнув багажник, порадовался, что взял «трехсотый», а не спортивную «селику», там положить-то было бы некуда, хоть такси вызывай…
Мысль о машинах развеселила Макса, и он долго ржал, вытирая со лба крупный пахучий пот, а потом еще дольше прислушивался, но ничего кроме одобрительного: «Во, конь педальный!» – долетевшего из темноты за забором, не разобрал.
По обочине мимо дома в обнимку с подругой прошел здоровенный бородатый мужик, изрядно навеселе. Следом за ними топала еще парочка, с гитарой и пивными бутылками.
В представлении Макса опера из «наружки» были все как один гладко выбритые, в перешитых из кителей пиджаках и в брюках с выпоротыми лампасами, со злыми глазами, всегда прищуренными от постоянного напряжения и с газетами, через дырки в которых они вели наблюдение.
Глупость, конечно, но тем не менее Макс, как и множество других дилетантов, был твердо уверен, что легко может «срубить хвоста», как та мадам-правозащитница, с упоением трепавшаяся по телевизору о кознях комитетчиков, чьих филеров она в былые годы обнаруживала вокруг себя пачками. Кадровых офицеров иноразведок «водили», и ничего, а вот с тучной дамой облажались…
Макс потряс головой, отгоняя непрошенные мысли. Не иначе водка по мозгам шарахнула, и вместо того, чтоб прятать труп, он стал радеть за демократию.
Он погасил в доме свет, запер дверь, швырнул ключи на соседний участок. В замок «мерседе-совского» багажника засунул, на случай встречи с гаишниками, расщепленную спичку. Нехитрая предосторожность могла спасти: не так уж много найдется инспекторов, которые, получив отступного, станут проявлять служебное рвение и курочить дорогую машину. Главное, самому ее достать, когда приедешь на место.
Макс намеревался вывезти бренное тело Севы Брошкина как можно дальше от города и закопать. Когда исчезновение Севы всплывет, нужно будет с чистой совестью пересказать первую часть их диалога и предположить, что наркотороговец, испугавшись ментов, бросил все и свинтил, куда смотрели глаза. Если Вован чего и заподозрит, то рыть землю, дабы уличить товарища во лжи, не станет.
Разжевав два пластика ментоловой резинки, Макс выехал на трассу. В транспортный поток влился осторожно, без обычной борзоты, скорость не превышал, катил по средней полосе, кивая головой в такт музыке, – и перестал кивать, вспомнив, что позабыл лопату.
Ударил по тормозам, проигнорировал оскорбительный жест водителя шедшего сзади внедорожника и съехал с дороги, матерясь в полный голос. Ну что за непруха!
Из инструментов в «мерседесе» имелась только открывашка. Бросить Севу, не закапывая? Тащить глубоко в лес не хочется, оставить на обочине – сразу найдут, весь смысл пропадает… В ночных магазинах можно купить все, но с шанцевым инструментом там напряжена Придется ехать к Ольге, у нее найдется какой-нибудь совок.
Перед домом подруги Макс долго сидел в машине, придумывая, как объяснит ей свой поспешный отъезд, и не мог избавиться от ощущения, что за ним наблюдают. Косился по сторонам, пялился в зеркало – без толку. Приписав мнительность своим расстроенным чувствам, он прихватил шампанское и вылез из «мерседеса».
Заходя в лифт, обернулся – все было спокойно.
«Покончу с делом – нажрусь», – решил Макс, нажимая кнопку шестого этажа.
* * *– Уе…вайте отсюда, – сказал Иван, массируя область сердца. – Вы что, смерти моей хотите? Да за такие подставы…
– Мы ничего не знали.
– Спасибо и на этом. Держи! – он бросил Казначею ключи и отошел в глубь гаража. – Заруби себе на носу: возникнут проблемы – три шкуры спущу.
В голове Семена звенела пустота. Как во сне, забрался в «мерседес», что-то говорил Артему, отвечал на вопросы, но очнулся лишь, когда остановились на темной обочине в нескольких кварталах восточнее промзоны и Казначей протянул ему влажную тряпку:
– Протри за собой.
– Мы что, здесь тачку и бросим?
– Нет, на авторынок поставим.
Ключи Артем прихватил с собой, но двери запирать не стал, а в замок багажника снова засунул спичку.
– Может, еще какой-нибудь дурак угонит. До Веркиного дома шли пешком, минут сорок. Молчали. Вид у обоих был пришибленный. По дороге Семена стошнило.
* * *Каждый опер подтвердит, как трудно найти свидетелей квартирной кражи, убийства или того же автоугона. Граждане предпочитают ничего не замечать, а уж коли заметили – не попадать на страницы милицейских протоколов. В то же время граждане обожают выгуливать собак в лесополосах, где закопаны трупы, целоваться возле раскуроченных машин, сообщать о лицах кавказской национальности. В основном, уже после того, как эти самые лица удалились на безопасное расстояние.
Брошенный «мерседес» обнаружили в 02.40. Кто-то проходил мимо, пригляделся и анонимно позвонил по «02». Из дежурной части главка сигнал переадресовали в районное управление, оттуда его спустили еще ниже, в территориальный отдел.
Сообщение не вызвало прилива энтузиазма.
Дежурный по отделу вызвал опера, протянул бумажку с адресом:
– Сгоняй, разберись. Может, и не подтвердится – мало ли кому чего померещилось. Я проверил по номерам – в угоне не значится.
– Потому что терпила еще спит. Прибежит с заявой утром, – оперуполномоченный Вадик Артемьев – невысокий, упитанный, с легкой щетиной и золотой цепочкой на шее – хлопнул себя по бедру папкой с набором необходимых бумаг, зевнул и крикнул водителю: – Харэ дрыхнуть, тревога!
Окончив Академию МВД, Вадик отработал в уголовке неполных два года и готовился увольняться. Адвокатская стезя влекла его намного больше, тем более что связи родителей позволяли занять не последнее место в корпусе правозащитников. Можно было вовсе не горбатиться в ментовке, ежегодно Академия выпускала значительно больше офицеров, чем требовалось органам, так что любой желающий мог безболезненно расторгнуть контракт, но Вадик пошел «на землю» и не жалел о приобретенном опыте. В дальнейшем это должно было окупиться сторицей.
– Мог бы и на своей прокатиться, – сонный водила кивнул на новенькую иномарку, которой Артемьев-младший пользовался по доверенности Артемьева-старшего. – Чего бензин государственный жечь? Двадцать литров осталось до конца месяца…
Артемьев пожал плечами и забрался в «уазик». Все милицейские водители жаловались на одно и то же.
– Мне в сутки четыре часа отдыхать положено, – «ручным стартером» пожилой старшина запустил двигатель, сел за баранку. – Сколько я спал?
– Между прочим, Петрович, я вообще не ложился.
– Операм спать нельзя, вы на работе двадцать четыре часа в сутки и триста семьдесят дней в году…
Иномарка стояла именно там, где ее обнаружил анонимный заявитель. Вид брошеной машины сразу не понравился оперу.
Артемьев сел в «мерседес», осмотрел «бардачок», заглянул под сиденья.
– Надо хозяина вызванивать. – Петрович облокотился на открытую дверь.
– Думаешь, ты один такой умный? Звонили,не отвечает никто.
– Он здесь прописан?
– Если бы! Черт те знает где, я такой улицы и не слыхал никогда. Смотри, проводка целая!
– Может, хозяин где-то здесь?
– Валяется в кустах с пробитой головой? Переплюнь!
– Как у него багажник открывается? Петрович любил прихватить то, что плохо лежит. Артемьева мелкое рвачество раздражало, но он помалкивал, предпочитая не ссориться с коллегами.
– Руками он открывается.
– Чего ты так? Мне насос нужен, а у него наверняка есть фирменный. Я ж не себе – для работы. И канистра не помешает… Ё-моё, да тут вся скважина забита!
Петрович посмотрел по сторонам, убедился в отсутствии свидетелей и изготовился взломать крышку. Артемьев не препятствовал, но и не помогал, встал рядом, сунув руки в карманы. – Интересно, что там? – Петрович взялся за монтировку.
– Труп.
– Говорю, переплюнь…
Ничего сногсшибательного Артемьев увидеть не ожидал и поэтому, когда багажник открылся, едва не подпрыгнул. Петрович выронил монтажку и как стоял на полусогнутых, так и отбежал от машины.
Только в западных фильмах полицейские разных подразделений бьются за то, чтобы оставить дело себе. Местный шериф кричит: «Мое!» и ставит палки в колеса «убойному» отделу, полиция штата тянет одеяло на себя, вписываются агенты ФБР – обязательно черный и белый, либо мужчина и женщина, – но все решает герой-одиночка. В жизни не так. Лишней работы не любят на всех континентах, и если есть хоть какая-то возможность переложить расследование на чужие плечи, то всегда перекладывают. Конечно, это плохо, но в полицейской работе вообще много плохого, в любой стране и местности, кроме павильонов Голливуда.
